подчинена целому кодексу подобных необходимостей:
пока солнце не дойдет до моего окна", "Я обязательно должен сегодня выпить
шампанского!"
я.
плохо знаю, что такое семья. Мы только двое с отцом. Какое-то время за мной
приглядывала тетка, но отец прогнал ее за границу. А мама погибла на войне.
себе. Живет в Лондоне один как сыч и коллекционирует какую-то дребедень.
посмотреть в Дебретте.
освобождался он от своей подавленности -- от какой-то тайной нервозности и
раздражительности, которые им там владели. Солнце светило на шоссе прямо нам
в спину, мы ехали, словно догоняя собственную тень.
потом завернем и выпьем в "Форели", оставим Хардкаслу его машину и вернемся
пешком по берегу. Ведь верно, так будет лучше всего?
ли я знать тогда, что память о нем вызовет слезы на глазах пожилого
пехотного капитана?
Глава вторая
визитом и великой ремонстрацией. Накануне я сдал последнюю экзаменационную
работу по новейшей истории и был свободен от занятий; темный костюм Джаспера
в сочетании с белым галстуком красноречиво свидетельствовал о том, что у
моего кузена, напротив, сейчас самые жаркие денечки, и на лице у него было
усталое, но не умиротворенное выражение человека, сомневающегося в том, что
он сумел показать себя наилучшим образом в вопросе о дифирамбике Пиндара.
Долг и только долг привел его в тот день ко мне, хотя лично ему это было
крайне неудобно -- и мне, надо сказать, тоже, ибо он застал меня в дверях, я
торопился сделать последние распоряжения в связи со званым ужином, который
давал в тот вечер. Это должен был быть ужин из серии мероприятий,
предназначенных умилостивить Хардкасла, чей автомобиль мы с Себастьяном
оставили на улице и тем навлекли на него серьезные неприятности с
прокторами.
спиной к камину и начал говорить со мной, по его собственному выражению,
"как дядя с племянником".
увидеться. Признаться, у меня даже возникло ощущение, что ты меня избегаешь.
И если это так, Чарльз, то ничего удивительного я в этом не нахожу.
смысле за тебя отвечаю. Ты не хуже моего знаешь, что после... после войны
твой отец несколько утратил связь с жизнью и живет как бы в собственном
мире. Не могу же я сидеть сложа руки и смотреть, как ты совершаешь ошибки,
от которых тебя могло бы оградить вовремя сказанное слово предостережения.
связался с совершенно невозможными людьми из Миссионерской лиги, они в
летние каникулы организовали миссию для сборщиков хмеля, но ты, мой дорогой
Чарльз, сознательно или по неведению, не знаю, угодил со всеми потрохами в
самое дурное общество, какое есть в университете. Ты, может быть, думаешь,
что, живя на частной квартире, я не вижу, что делается в колледже, зато я
слышу. И слышу, пожалуй, даже слишком много. В "Обеденном клубе" я по твоей
вине вдруг сделался предметом насмешек. К примеру, этот тип, Себастьян
Флайт, с которым ты так неразлучен. Может быть, он и неплох, не знаю. Его
брат Брайдсхед был человек положительный. Хотя этот твой приятель, на мой
взгляд, держится престранно, и он вызывает толки. Правда, у них вся семья
странная. Ведь Марчмейны с начала войны живут врозь. Это всех страшно
поразило, их считали такой любящей четой, но он вдруг в один прекрасный день
уехал со своим полком во Францию и так с тех пор и не вернулся. Словно погиб
на войне. А она католичка, поэтому не может получить развода, вернее, не
хочет, я так понимаю. В Риме за деньги можно получить что угодно, а они
феноменально богаты. Флайт, может быть, и неплох, допускаю, но Антони Бланш
-- для этого человека нет и не может быть абсолютно никаких оправданий.
здесь терпеть не могут. Вчера его опять окунали. Ни один из твоих теперешних
приятелей не пользуется у себя в колледже ни малейшим весом, а это самый
верный показатель. Они воображают, что, раз они могут сорить деньгами,
значит, им все дозволено.
дядюшка, но держу пари, ты расходуешь в два раза больше. Вот это все,-- он
обвел рукой обступившие его признаки расточительности. Он был прав: моя
комната сбросила свое строгое зимнее одеяние и, пренебрегая постепенностью,
сменила его на более пышные одежды.-- Оплачено ли это? (Сотня португальских
сигар в богатой коробке на столике.) Или вот это? (Кипа новых книг легкого
содержания.) Или это? (Хрустальный графин с бокалами.) Или этот вопиющий
предмет? (Человеческий череп, приобретенный совсем недавно на медицинском
факультете, а теперь лежащий в широкой вазе с позами и являющийся в
настоящее время главным украшением моего стола; на лобной кости был выписан
девиз: "Et in Arcadia ego").
За череп потребовали наличными.
особенно если ты предпринимаешь в интересах своей карьеры что-то другое, но
предпринимаешь ли ты что-нибудь? Выступал ли ты хоть раз в Студенческом
союзе или в каком-нибудь клубе? Связан ли с каким-нибудь журналом? Приобрел
ли по крайней мере положение в Университетском театральном обществе? А твоя
одежда! -- продолжал мой кузен.-- Когда ты приехал, я, помнится, посоветовал
тебе одеваться, как в загородном доме. Сейчас на тебе такой костюм, словно
ты собрался то ли в театр смотреть утренний спектакль, то ли за город
выступать в самодеятельном хоре.
напьется раз или два в семестр. Более того, в некоторых случаях это
необходимо. Но тебя, как я слышал, постоянно встречают пьяным среди бела
дня.
сразу же снова легли ему на сердце.
причинять затруднения, но мне, к несчастью, нравится мое дурное общество. И
мне нравится напиваться среди бела дня, и хотя я еще не истратил Денег
вдвойне против моего содержания, до конца семестра, безусловно, истрачу. А в
это время дня я обычно выпиваю бокал шампанского. Не составишь ли мне
компанию?
написал о моих излишествах своему отцу, который в свою очередь написал моему
отцу, а он не придал этому значения и не предпринял никаких мер, отчасти
потому, что уже без малого шестьдесят лет питал к брату неприязнь, а отчасти
потому, что, как сказал Джаспер, после смерти моей матери жил теперь как бы
в собственном мире.
К этому можно прибавить еще кое-какие подробности в том же духе.
хотя без колебаний нарушил бы слово при первом же знаке Себастьяна, однако
от него знака не последовало, и, соответственно, мы с Коллинзом провели две
недели в Равенне -- поездка, весьма полезная в познавательном отношении и
отнюдь не обременительная для кармана. Пронизывающий ветер с Адриатики гулял
среди величественных гробниц. В номере гостиницы, рассчитанном на более
теплую погоду, я писал длинные письма Себастьяну и ежедневно заходил на
почту за ответами. Он прислал мне два, с разными обратными адресами и без
каких-либо определенных сведений о себе, поскольку писал в стиле
остраненно-фантастическом (ч....У мамы и двух пажей-поэтов три насморка,
поэтому я приехал сюда. Завтра праздник святого Никодима Тиатирского,
который принял мученическую смерть от гвоздей, каковыми ему прибили к темени
кусок овчины, и потому почитается патроном плешивцев. Скажите это Коллинзу,
который, я уверен, облысеет раньше нас. Здесь чересчур много людей, но у
одного -- хвала небу -- в ухе слуховая трубка, и от этого у меня хорошее
настроение. А теперь бегу -- я должен поймать рыбу. Слать ее вам слишком
далеко, потому я сохраню хребет..."), и от этих писем я только еще больше
мрачнел. Зато Коллинз делал заметки для своей будущей работы о преимуществах
фотографических снимков со знаменитых мозаик над оригиналами. Здесь было
посеяно семя будущего урожая всей его жизни. Много лет спустя, когда вышел в
свет первый увесистый том его по сей день не завершенного труда о
византийском искусстве, я с умилением прочел в списке лиц, коим приносилась
авторская признательность, свою фамилию "...Чарльзу Райдеру, чье всевидящее
око помогло мне впервые увидеть мавзолей Галлы Плацидии и Сан-Витале".
же дороге, что и Коллинз, и тоже крутил бы всю жизнь водяное колесо истории.