всего бродячего выводка братьев Мартин всегда был ее любимцем. - И при-
бавила, вдруг ощутив как что-то дрогнуло в ее сердце: - Дайка-ка я тебя
поцелую.
потом с другой. Мартин обхватил ее расплывшуюся талию и поцеловал влаж-
ные от жары и пара губы. Ее глаза наполнились слезами - не столько от
сильного чувства, сколько от слабости, которую вызывала вечная непо-
сильная работа. Сестра оттолкнула его, но он уже успел заметить ее сле-
зы.
встал. Я спозаранку на ногах, стирка, у меня. А теперь пошевеливайся и
поскорей выметайся. Дома нынче хорошего не жди, Том-то взял pacчет, при-
дется Бернарду самому побывать за возчика..
неряшливый вид растравляли душу. Будь у нее на это немного времени, она
бы его любила. Но она до полусмерти замучена. Скотина Бернард Хиггинбо-
тем, совсем ее загонял. И однако Мартин поневоле почувствовал, что в
сестрином поцелуе не было никакой прелести. Правда, то был необычный по-
целуй. Уже многие годы Гертруда целовала его, лишь когда он уходил в
плаванье или возвращался. Но сегодняшний поцелуй отдавал мыльной пеной,
а губы у нее дряблые. Они не прижались к его губам быстро, сильно, как
положено в поцелуе. Это был поцелуй усталой женщины, чья усталость копи-
лась так долго, что она разучилась целоваться. Мартин помнил ее девушкой
- до того, как выйти замуж, она, бывало, после тяжелого рабочего дня в
прачечной ночь напролет танцевала с лучшими танцорами, а наутро прямиком
с танцев опять отправлялась в прачечную - и хоть бы что. А потом он по-
думал о Руфи, у нее, наверно, губы прохладные и нежные, ведь вся она -
прохлада и нежность. Должно быть, она и целует, как пожимает руку, как
смотрит на тебя, - бесхитростно, от души. Он осмелился представить, буд-
то ее губы коснулись его губ, да так живо это представил, что у него
закружилась голова и показалось, он парит в облаке розовых лепестков и
весь пропитался их ароматом.
кашу и смотрел скучливо, отсутствующим взглядом. Он был подручным слеса-
ря, и его слабовольный подбородок, сластолюбие и вместе с тем трусоватая
тупость были верным знаком, что в жизни ему не преуспеть.
шую недоваренную кашу. - Опять вчера напился?
Казалось, Руфь Морз теперь от него дальше прежнего.
под завязку. И девчонка подвернулась первый сорт! Домой меня Билли дос-
тавил.
лушивал всякого, кто бы с ним ни заговорил, - и налил себе чашку чуть
теплого кофе.
дет, а если нагрянет компания из Темескала, заварушки не миновать.
Мне-то плевать. Все равно поведу свою подружку. Ух, и погано ж у меня во
pтy!
тебя с ней, да боюсь, отобьешь. И чего девчонки к тебе льнут, ей-ей не
пойму, а только все они от нас к тебе кидаются, прямо тошно.
как-то досидеть за завтраком.
только в тот вечер.
да поглядел на нее - крышка. Оно конечно, у тебя на уме ничего такого не
было, а она мне сразу от ворот поворот. Больше и не глядит на меня. Знай
все про тебя спрашивает. Ты б только захотел, она б тебе живо свиданье
назначила.
с восхищением. - И чем это ты их зацепляешь, Март?
Джим.
до них дела... почти что. А ты прикинься, глядишь, и подействует.
сего заявил Джим. - Многие ребята сплоховали. Был там один красавчик из
Западного Окленда. По кличке Крыса. Такой ловкий. Никто в подметки ему
не годился. Мы все жалели, что тебя нет. А где тебя носило?
том воздухе квартиры он задыхался, а болтовня подручного доводила до бе-
шенства. В иные минуты он еле сдерживался, готов был ткнуть того мордой
в тарелку с кашей. Казалось, чем дольше Джим болтает, тем дальше отсту-
пает от него Руфь. Как стать достойным ее, когда водишь компанию с такой
вот скотиной? Марина ужаснула огромность встающей перед ним задачи, при-
давило тяжкое бремя - принадлежность к рабочему люду. Все держит его и
не дает подняться - сестра, ее дом и семья, подручный слесаря Джим, все,
кого он знает, все, с чем связан самой жизнью. Он ощутил оскомину от
жизни, а ведь прежде она радовала, хотя вокруг было все то же. Никогда
его не одолевали сомнения, разве только над книгами, так ведь книги они
книги и есть, - красивые сказки о сказочном неправдоподобном мире. Но
теперь он увидел этот мир, подлинный, самый настоящий, и на вершине его
- цветок, женщину по имени Руфь; и с тех пор ему суждена горечь и ост-
рая, болезненная тоска и мука безнадежности, тем более жгучие, что пита-
ет их надежда.
и порешил в Оклендскую, ведь в Окленде живет Руфь. Как знать, вдруг он
ее встретит там: библиотека - самое подходящее для нее место. С чего на-
чинать в библиотеке, он не знал и долго бродил между бесчисленными ряда-
ми полок с беллетристикой, и наконец девушка, похожая на француженку, с
тонкими чертами лица - она, видно, тут распоряжалась, - сказала ему, что
списочный отдел наверху. Он не сообразил спросить совета у человека, си-
дящего там за столом, и отправился путешествовать среди полок с книгами
по философии. Про философские книги он слыхал, но ему и не снилось что
по этой части столько понаписано. Высокие полки с громоздящимися на них
увесистыми томами вызывали растерянность и в то же время подзадоривали.
Тут было над чем поломать голову. В математическом отделе он увидел кни-
ги по тригонометрии, принялся было листать и в недоумении уставился на
непонятные формулы и цифры. Он же умеет читать на родном языке, а это
какая-то чужая речь. Норману и Артуру она известна. Он слышал ее от них.
А ведь они братья Руфи. Он ушел от этих полок в отчаянии. Казалось, кни-
ги наступают со всех сторон, сейчас раздавят. Раньше он и не догадывал-
ся, что запас человеческих знаний так велик.
вспомнилось, что есть же люди, и немало, кто с этим совладал; и он шепо-
том дал себе великую клятву, страстно поклялся, что, раз с этим справи-
лись те люди, справится и он, он не глупее других.
и уныние то и дело сменялось восторгом. В одном из смешанных отделов он
наткнулся на "Конспект Норрье". Он благоговейно переворачивал страницы.
Этот язык ему все же сродни. Их роднит море. Потом он увидел "Навигаци-
онный справочник" Боудича и книги Лекки и Маршалла. Вот он будет изучать
навигацию. Бросит пить, выучится и станет капитаном. В эту минуту ему
казалось: Руфь совсем рядом. Став капитаном, он женится на ней (если она
пойдет за него). А не пойдет, что ж, благодаря Ей он станет жить достой-
но и все равно бросит пить. Потом вспомнил про страховые компании и про
судовладельцев, и те и другие над капитаном хозяева, и те и другие могут
его погубить, а выгода у них прямо противоположная. Он окинул взглядом
комнату, десять тысяч книг, и прищурился. Нет, ну его, море. В этом
книжном богатстве - силища, и если ему суждены великие дела, он должен
совершить их на суше... И потом, капитанам ведь не положено брать с со-
бой в плавание жен.
про еду, он рылся в книгах о правилах приличия - ведь не только о том,
какое новое дело выбрать, думал он, он ломал голову и над совсем простым
и определенным вопросом. Если познакомился с девушкой из хорошего об-
щества и она пригласила тебя заходить, скоро ли можно зайти? Вот как
сложился у него в уме этот вопрос. Обширный свод правил хорошего тона
ужаснул его, и он запутался в лабиринте объяснений - как принято у вос-
питанных людей обмениваться визитными карточками. Он бросил поиски. Он
не нашел того, что искал, зато понял, какая прорва времени требуется,
чтобы, вести себя как положено воспитанному человеку, и еще понял, что
этому учатся с колыбели.
тин уходил.