разбивают ломами запертые ворота, врываются в здание и ищут повсюду
товарища Ломова, но находят только перепуганных детей, сидящих на своих
кроватях, и злую Клару, измолотившую себе руки до синяков о дверь темницы,
они срывают с окон одеяла, выламывают запертые повсюду на ключ двери, и за
самой последней дверью, комнатой Никанора Филипповича, таится в темноте
лютый враг, он бросается вперTд с рTвом бешеной дикой свиньи, он бьTт
молотком человеческие головы, и показывает тем самым своT истинное
кровожадное контрреволюционное лицо. Ломова сбивают с ног и с хрустом и
чавканьем бьют ломами, сверху вниз, будто пробивают во льду прорубь, ему
раскалываю кости и он неистово хрипит, а потом перестаTт. Кто-то зажигает
фонарь, на кровати лежит труп Никанора Филипповича в пижаме, с повTрнутой
набок головой, глаза его прикрыты, но рот некрасиво разинут и язык
вывалился наружу, такой синий и противный, белые волосы взъерошены, как у
мокрого воробья, худые босые ноги вытянуты кривыми пальцами в сторону
стены, и на них лежит животом Саша, руки Саши лежат вдоль тела, голова
утыкается в бельT, голые раздвинутые ноги падают на пол, платье Саши
задрано, а трусы и колготки разорваны пополам.
всем комнатам и всT осматривают, даже заглядывают под кровати, снимают
портрет Ленина в красном уголке, словно ищут за ним дверь в неведомый мир,
а портрет Сталина не снимают, потому что за ним никакой вредной двери быть
не может, наконец тTтю Клару и Катю с Верой увозят на машине в город, чтобы
допрашивать как свидетельниц. Там они попадают в большое здание,
построенное из светлого камня, в котором так чисто и сухо, что вчерашний
дождь кажется явлением потусторонним, Катю приглашают в кабинет, где пахнет
мебельным деревом и чернилами, она садится на стул, стесняясь своих грязных
колгот и казTнной курточки, заляпанной присохшей грязью, напротив неT за
столом сидит сухощавый мужчина с прокуренным лицом, он листает какие-то
бумаги и неподвижно всматривается в них, быстро двигая маслиновыми глазами,
у которых жTлтые белки, перед ним стоит стакан в витом железном
подстаканнике, и в стакане - дымящийся светлый чай.
словно обращается не к Кате, а к кому-то ещT, кто есть в комнате, но кого
Катя не может видеть.
бумаги.
порваны, как на правой, где зияет крупная дыра, и прячет правую голень за
левую. Потом она ведTт глазами по стене, по портрету Дзержинского, по
пятнышку обсыпавшейся краски, к окну, где на белом подоконнике стоят горшки
с сухими маргаритками. За стеклом на окне толстая клетчатая решTтка, за ней
движутся размазанные фигурки людей на той стороне улицы, стоят пыльные
дома, но никаких звуков в кабинете не слышно, потому что все окна и
форточки затворены.
столом, вслепую поднимая стакан с чаем и отпивая глоток.
вредители.
виновата, что они мои родители.
вместе жила, предатели, сволочи и враги советского народа? Ты всю жизнь
жида вместе с этими подонками и не знала? Или ты догадывалась?
Догадывалась? - мужчина поднимает свои страшные чTрные глаза и смотрит на
Катю в упор.
бдительной. И Ленин говорил: нельзя терять бдительность, никогда и ни за
что. И Сталин говорил: контрреволюция поднимает голову, она пытается
разрушить наш труд, нашу свободную Родину. А ты не знала, ты не
догадывалась. Кто же виноват? Кто виноват?
перед Катей, глядя на неT сверху вниз.
это тоже контрреволюция. Это ты понимаешь?
знала? Знала? Отвечай!
чувствует, как горло и губы уже начинают подTргивать слTзы.
сухощавый, наклоняясь к ней и берясь руками за спинку стула. От его дыхания
и одежды сильно пахнет никотином. - Думала? - и он встряхивает руками стул
вместе с сидящей на нTм девочкой.
Если что-то происходит дважды, это не похоже на совпадение. А на что? На
что это похоже? Отвечай! - Катю снова встряхивает, и она начинает беззвучно
плакать, по щеке сползает слезинка.
замечаешь, специально молчишь. Ведь ты же знала, что Ломов - это
контрреволюция. Знала? Только не врать!
расскажешь честно, тебя не накажут.
понимание. И ещT он по ночам к Саше ходил, и ложился на неT, а она терпела,
потому что он бывший революционный матрос. А когда он на неT ложился, он ей
делал больно, вот он любил ей делать больно, а потом он еT вообще забил до
смерти.
следователя. Честное пионерское слово придало ей немного смелости.
сговоре?
пионерский ответ? - следователь приближает лицо к Катиному и мелкие брызги
его слюны попадают ей на щTки.
опуская глаза.
утверждаешь, что Крапин не был предателем?
который бьTт ей прямо в зрачки.
умер.
момент испугался и удавился, потому что боялся Ломова, и советской власти,
которая таким как он скорый конец готовит, тоже боялся. Мужества в его
жалкой душонке никакого не было, да и какое мужество может быть у старого
козла, одураченного буржуазными идеологиями? Мы ещT разберTмся, кто им
позволил в детском доме детей учить. Старик был прихвостень реакции, с ним
ясно, а Ломов - действительно бывший красный матрос, хоть и не пролетарий,
но сила, в прошлом примкнувшая к революции, замаскировавшаяся, затаившаяся
в еT среде, чтобы потом нанести свой коварный удар. А ты молчала об этой
кровавой банде, ты допустила их до открытого вредительства, и поэтому тебя
можно считать пособницей. У твоей подруги Веры Вышкиной найден растительный
наркотик сухой консистенции, и она призналась, что ты употребляла его
вместе с ней. Это правда?
воровки, вредительницы и другие дети, которые хотят вырасти паразитами и
обузой нашей советской стране. Но там из тебя, и из всех их сделают людей.
Воронин! Девчонку накормить, поместить в изолятор, завтра утром чтоб
Прошкин отвTз в интернат.
улыбкой коротко хватает Катю рукой в живот. Кате больно, но она только
сжимает губы, боясь вскрикнуть.
съедает всT, не от голода, а от страха перед новым поворотом своей жизни.
Детский дом казался ей пугающим приключением, а то, что теперь впереди -