собственное благополучие - им мы обязаны несчастным, которых нам пос-
частливится встретить рядом с собой, - они снижают наши критерии.
ему почему-то невыносимо показаться лучше, чем он есть. Вот показаться
хуже - это пожалуйста. Не потому ли, что стараясь быть хорошим, тем са-
мым покоряешься людскому суду, а оставаясь плохим, этим судом пренебре-
гаешь?
из их палаты, - не делать же им "козу" или подбрасывать на колене, чтобы
через двадцать минут преспокойно удалиться, оставив их на попечении го-
сударства, - это была бы фальшь совсем уж нестерпимая, довольно было и
того, что ребятишки, завидев его, радостно бросались ему навстречу. Вер-
нее, бросались-то они вроде бы одинаково радостно, но один выражением
лица напоминал приятно удивленного добродушного мужичка, зато второй был
вылитый урка с бритвенно тонкими поджатыми губами и сверлящим взглядом,
который насквозь пронзал все сабуровские хитрости. Иногда он сжимал в
зубах соску, многозначительно пожевывая ее, как сигарету.
нести, ни добродушно доверчивого, ни пронзительного, - прятал глаза и -
бочком, бочком, воровато...
от неловкости не смея поднять глаз, сидел над разноцветной грудой только
что приволоченных им игрушек, - словно бы вываленных из современного Но-
ева ковчега - всевозможная фауна, вплоть до мотоциклов и автомобилей,
навалившаяся на огуречно-зеленого пупырчатого крокодила величины почти
натуральной, - словом, Сабуров сидел, а заведующая отделением Зельфира
Омаровна стояла у него над душой, отчитывая - ввиду отсутствия их него-
дяев-родителей - облагодетельствованных деток: "Вот так и идет дело:
злой бросает - добрый помогает", - а маленький урка, стиснув прорезь
рта, пронизывал его взглядом: "Я-то знаю цену твоей доброте", и Сабуров,
тоже знавший ей цену, переводил взгляд на мужичка, который с выражением
добродушного восхищения на бесхитростной мордочке не то просто ощупывал,
не то пытался распутать большущий узел на красивой шелковой веревке,
продетой сквозь ноздри крокодила. Он действовал не только большим и ука-
зательным пальцами, как это делают искушенные в подобных ситуациях
взрослые, а собрал в пучок все свои пухленькие шевелящиеся пальчики,
утоньшающиеся к миниатюрным ноготкам, и Сабуров узнал в этом манеру сво-
их собственных детей. В каждом доме сейчас какое-нибудь дитя занимается
такой же чепухой, а двое, трое, четверо взрослых людей не сводят с него
глаз, и в голове у них мутится от нежности, им не сдержать счастливого
смеха, а вот здесь эти пальчики, эта восхищенная мордочка пропадают зря,
как бриллиант в канаве (или талант в толпе посредственностей), и нико-
му-то в целом свете это не радостно, не трогательно, не умилительно. А
эти крошечные создания, которых мы содержим на государственном обеспече-
нии на положении животных - с кормом, но без любви, - даже и не знают,
чего они лишены, а может быть, никогда не узнают... Каспар Хаузер, ни-
когда не видевший людей, ни разу не чувствовал себя несчастным, - одино-
чество не всегда несчастье...
ра Омаровна. Но, сообразив, что дети и в этом случае остались бы без ма-
терей, поправилась: - Нет, в тюрму сажала! А детей все равно бы застав-
ляла воспитывать!
урку (ему-то бедняге, еще хуже - у него ведь и внешность нерасполагаю-
щая...), и вдруг почувствовал, что ему перехватило горло и, более того,
с ним вот-вот произойдет неудобнейший для мужчины конфуз.
из дураков умных хотят сделать, и из умных - дураков. При такой воспита-
нии из них вот такой и выйдут, - она указала на Витю, явившегося вместе
с Шуркой поглазеть на интересное, по больничным масштабам, зрелище.
он перед кого - перед Иван Иваныча будет стесняться? А Иван Иванович пе-
ред его не стесняется здоровый ребенок три недели в больнице держать?!
Раньше кто в детский дом жил? Папа умер, мама умер. Ла. А у тебя как? -
обратилась она к Вите. - Папа сегодня пьет - завтра сидит, мама сегодня
сидит - завтра пьет, так, нет?
безмятежнее, и Сабуров лишь потом понял, что главное обаяние этой улыбки
заключалось в ее абсолютной беспретенциозности, - она никогда не претен-
довала быть умной, насмешливой, проницательной или еще какой-нибудь -
она всегда была просто улыбкой: забавно человеку - вот он и улыбается. И
о своих ночных похождениях они рассказывают по-разному - Шурка вообража-
ет себя каким-то разведчиком, Оцеолой, гордится тем, что переступает
запреты, а Витя ничем не гордится и ничего не воображает, - ему забавно,
и все.
какой-то укоризненной симпатией спросила Зельфира Омаровна. - И отца не
помнишь? - Зельфира Омаровна как будто желала продемонстрировать Сабуро-
ву, до чего может доходить людское бесстыдство.
го-то чувствительного, святочного, но - забегая вперед - так никогда и
не дождался: Витя обо всем говорил с неизменной простотой, и сейчас, и
тогда, когда Сабуровы по воскресеньям начали брать его к себе. С готов-
ностью выплачивая выкуп за свое благополучие и штрафуя себя за нехватку
в собственных душах пищи для Витиной души (Наталья умела разговаривать
лишь с бессловесными младенцами), Сабуровы с тем большей охотой шли
навстречу потребностям Витиного тела: старались накормить его повкуснее
да еще завернуть с собой (Витя с полной непринужденностью засовывал
свертки в штаны, чтобы не отобрали старшие мальчишки, - они пока что об-
шаривают только карманы), охотно исполняли его материальные просьбы, ко-
торые Витя делал с всегдашней своей простотой, не подозревая, что в этих
случаях положено изображать нерешительность и смущение; от этой бесцере-
монности Сабуровы не могли не испытывать легкой покоробленности и, сты-
дясь этого чувства, выполняли просьбы с утроенной поспешностью.
ные дети, - уж наверно, им указывали, что надо говорить "спасибо", когда
берешь конфету. Но чужому ведь ребенку этого не скажешь, - тем более,
когда вручаешь ему подарок в тысячную долю того, что ты ему должен по
законам благородства.
казывает ни малейшей благодарности: он не натренировал в себе это
чувство, привыкнув все получать через посредство некоего снабженческого
аппарата. Кроме того, не привыкнув быть чему-нибудь хозяином, Витя не
приобрел также привычки дорожить чем-либо, и Сабуровы старались воспри-
нимать как нечто само собой разумеющееся чистосердечнейшую простоту, с
которой Витя мимоходом и без малейшего сожаления упоминал об утрате той
или иной подаренной вещи.
я сменял на апельсиновую пасту. Сладенькая такая!
растасканных шахматах, потерянных кроссовках. Ну, подскажите на милость,
каким способом можно намекнуть ему, что приличия требуют выказывать пе-
ред дарителями преувеличенное огорчение, дабы доказать, сколь ценен для
тебя их дар. И что прикажете делать, когда поймете, что ваш воспитанник
относится к людям примерно так, как сами вы относитесь к погоде: у нее
нет никаких обязанностей перед вами.
все лето - дарит ему банку сгущенки (он, сам того не замечая, умеет нра-
виться людям), он меняет банку на щенка и целую неделю приучает его к
себе, - сжав ладонями мордочку, подолгу сидит с ним носом к носу, чтобы
накрепко сфотографироваться в его глазах. А потом щенка отнимают старшие
мальчишки и девают неизвестно куда. Но в Витином рассказе и под элект-
ронным микроскопом не разглядеть ни сожаления о щенке, ни признательнос-
ти к поварихе, ни обиды на старших мальчишек, - только нагие позити-
вистские факты: она дала, они отняли. Бог, так сказать, дал - бог, так
сказать, и взял.
вот, оказывается, каким становится человек, живущий без розовых очков,
принимающий жизнь такой, какова она есть.
Но вот уже третий год дедушка не приезжает и не пишет.
бе...". Ответа нет. А Витя ни о чем не спрашивает.
устроился кочегаром и собирается Витю навестить. Витя явно рад. Но и не
выказывает огорчения, когда отец более ничем о себе не напоминает.
бе отчет, что через два-три года он покинет ее навсегда, и не видит в
этом ничего особенного, - у него ведь нет ничего, что было бы дано ему
Лукьяненко Сергей
Андреев Николай
Андреев Николай
Свержин Владимир
Корнев Павел
Прозоров Александр