Чтение 8–й страницы книги ~Российские оригиналы~

Но при этом eрничество было изначально социальным, святое-то у людей
оставалось за душой! - и лишь потом, отточив юмор, явились уже представители
так называемого чeрного eрничества (в противовес некоему белому, что ли?),
которых, помнится, со звонкой публицистической досадой бичевал поэт-художник
60-х - 70-х гг. 20-го века А. А. Вознесенский.

Но и они чаще всего маскировали своим eрничеством нежную горечь от
несбывшихся надежд на справедливость в этом мире. Хотя маскировка при этом
была столь искусной, столь тщательной, что иногда даже сам eрник о ней не
догадывался.

Илья Фeдорович Глюкин, отец известного уже нам Роберта Ильича Глюкина,
был истинный шестидесятник и истинный eрник, тем более злостный, что в эти
самые шестидесятые позволил душе своей некоторое время пребывать в надежде
на реализацию результатов социального потепления. Эти надежды рухнули, и
Илья Фeдорович, тридцатипятилетний кандидат наук, решил, что отделяет себя
от государства, от общества и от этой толпы вообще. И от семьи тоже.

Это произошло вроде подготовленно, но как-то неожиданно.

Ходил себе мрачный, неразговорчивый, выполнял свою нелепую научную
работу, по выходным аккуратно помогал жене прибирать квартиру, обращал
внимание на пятнадцатилетнего сына, как положено отцу, - и вдруг однажды
утром проснулся с мыслью, что будет с сегодяшнего дня абсолютно честен,
свободен и откровенен, но не прямолинейно, а с помощью острого стилета
eрничества, пронзая оплот ватно-плотно плетeной плоти бытия!

- Дорогой мой! - привычно-ласково встретила его на кухне жена (между
прочим, вкладывая в слова свои и интонацию тоже толику eрничества - таков уж
был общий стиль интимного воркования шестидесятников).

- Я не дорогой, а дешeвый! - саркастически заявил Глюкин.

Шутка вышла неудачной, но он не подал вида, потому что не пристало
eрнику терять лицо - всегда насмешливо-непроницаемое.

- Да, я дешeвый, - продолжил он. - И вся жизнь моя - дешeвка.

В кухню вошeл сын Роберт. Робин, так его звали дома.

- Привет, родители! - сказал он, протирая глаза.

- Приятно слышать вежливые слова от человека, мечтающего быть сиротой!
- откликнулся отец.

Робин открыл рот.

Глюкин чувствовал, что eрничество его не очень остроумное, не
цинически-весeлое и лeгкое, а значит, и не eрничество, от этого он злился,
но опять-таки втайне.

- За что ты нас так? - воскликнула жена уже без всякой иронии.

- Знал бы за что, вообще бы убил! - ответил Глюкин фразой из анекдота -
и пошeл на службу, в НИИ стандартизации и метрологии.

Была осень, было ветрено. По пути Глюкин встретил Дашеньку, о которой
думал вот уже год, - да и она, кажется, поглядывала на него с особым
вниманием.

- Берет слетает! - пожаловалась Дашенька, отворачиваясь от ветра.

- А вы бы гвоздиком прибили.

- Можно бы, только потом дырка будет! - рассмеялась Дашенька.

- Зато легко лишний пар выпускать! - сказал Глюкин, чувствуя в Дашеньке
родственную душу.

В обеденный перерыв, в столовой, он подсел к ней на виду у всех и
сказал:

- Эти котлеты вспотели от желания понравиться!

- Нет, они плачут от жалости к нам, которые их съедят! - отозвалась
Дашенька.

- Я давно хочу сказать вам, что вы, кажется, единственная женщина, кого
я могу выносить больше трeх минут, - выразился Глюкин.

- А я вас даже и три с половиной!

И в тот же день Глюкин ушeл от семьи к Дашеньке. Правда, она жила с
мамой, но маме Глюкин сказал нечто настолько eрническое, что она страшно
испугалась, ушла к себе в комнатку и почти не выходила из неe.

А Глюкин и Дашенька наслаждались взаимопониманием. Они eрничали с утра
до ночи, издеваясь над газетами, над телевизором, над окружающими людьми,
над самими собой - даже в самые интимные моменты, что, однако, придавало
этим моментам особую остроту.

Безоблачно прошeл год.

И вот Дашенька сказала Глюкину:

- Что-то тяжело в брюхе. То ли съела лишнего, то ли забеременела.

- Рассосeтся, - успокоил Глюкин. - Да, кстати, анекдот. Пришла женщина
аборт делать, а гинеколог пьян в стельку. И вот лезет он...

- Прекрати! - вдруг не захотела соответствовать Дашенька .

- Ты хочешь, чтобы одним узником соцлагеря стало больше? - спросил
Глюкин.

- Я хочу ребeнка. От тебя, - сказала Дашенька.

Она сказала это серьeзно и страстно - и Глюкин понял, что обманулся в
ней.

- Ты изуродовал меня, - сказала Дашенька.

- Да? Что-то незаметно! - сказал Глюкин.

- Ты меня уничтожил и убил.

- Не знал, что у трупов бывает превосходный цвет лица. Но кто докажет,
что я убил? Есть свидетели?

- Есть! - явилась мамаша. Глюкин даже вздрогнул, он забыл о еe
существовании.

- Сейчас пойду и подам заявление в милицию по поводу изнасилования моей
дочери. Или ты на ней женишься!

Этот буквальный язык махрового быта, не признающего не то что
eрничества, но даже намeка на какую-либо иронию, Глюкина насмешил. Он
удалился.

А мама Дашеньки, не шутя, взяла да и подала, в самом деле, заявление.

Глюкин не верил. Он пел песенку: "А мы по тундре, вдоль широкой
дороги...".

Вдруг - повестка, допросы, протоколы. Глюкин посмеивался, Глюкин
иронизировал, Глюкин eрничал напропалую.

Вдруг - суд! Мама Дашеньки и двое старух-соседок дают показания.
Потерпевшая, то есть Дашенька, прямо не обвиняет, но на вопросы прокурора
кивает головой.

Глюкин - не верит.

Не может этого быть! - думает он.

Ему предоставляют слово.

Он чувствует, что происходит что-то невероятное, что-то опасное для
него. Но из eрнической гордости продолжает шутить. Тем более, что в зале
суда - публика.

- Я согласен, что это было изнасилование, - говорит он. - Но
изнасилование по любви и взаимному согласию.

- Прошу суд зафиксировать, что обвиняемый сознался! - тут же вскакивает
прокурор.

В этот момент Дашенька опомнилась, вскрикнула, протянула руку в сторону
Глюкина... И упала в обморок.

- Всюду жизнь! - воскликнул Глюкин, войдя в тюремную камеру и первым
делом заметив на стене таракана. И придавил его. Таракан же был
прикормленный, принадлежал матeрому рецидивисту...

Дальнейшая судьба Ильи Фeдоровича Глюкина - туманна.

Много позже сын его, Роберт, рассказал мне, что отец повесился где-то в
закутке тюремного производственного цеха. Вместо посмертной записки на груди
его была наклейка с какого-то ящика, с рисунками: рюмочка, зонтик, стрелки,
с надписями: "Верх", "Осторожно!" и "Не кантовать!"...

Дашенька же заболела странной болезнью: она не переносит юмора ни в
каком виде. Если случайно услышит анекдот, у неe начинаются судороги. Боится
включать телевизор, радио и читать что-либо. Она читает лишь сухие
географические книги и туристические справочники. Она мечтает найти страну,
где люди лишены чувства юмора, и переехать туда.

Беременность же еe, кстати, кончилась выкидышем.

...И всe же, всe же, всe же! - судьба Илья Фeдоровича - исключение,
большинство eрников отличаются как раз удачливостью в жизни и вообще хорошим
здоровьем. Да и eрником-то Илья Фeдорович, пожалуй, настоящим не был. Но
очень хотел. Это его и сгубило.

¶Ж. ЖЛОБ§

Жлоб, в сущности, частный случай Вахлака. Но среди Вахлаков попадается,
как я уже отмечал, немало людей добродушных, несмотря на грубость свою,
неуклюжесть и неотeсанность. Среди них даже есть люди, радеющие об
общественном благе!

Жлоб же почитает пупом земли одного только себя - и делает это не
только открыто, как и довольно простодушный Вахлак, но и нагло, с вызовом.
Жлоб часто слаб умом и силeн телом - но это не закон. Жлобы встречаются и
средь хилых интеллектуалов, и средь интеллектуальных здоровяков.

Кажется, зачем мне частный случай брать? Но я ведь больше интересуюсь
типами уходящими, оригиналами сегодняшнего дня. А жлоб, очень надеюсь в
своeм безумном прекраснодушии, именно - преходящая фигура.

У жлоба в жизни две задачи: сделать свою жизнь хорошей, невзирая на
средства достижения этой цели, а других людей научить, как нужно жить, - в
выборе средств тоже не стесняясь.

Быть на самом верху он не любит, потому что это опасно, а у жлоба -
звериное чувство опасности. Он любит быть - рядом. Он любит действовать от
имени авторитета другого имени, понимая, что у него самого имени никакого
нет, да оно ему и без надобности: имя не сахар, с ним чаю не попьeшь!

Он любит хапнуть из-под руки другого, из-под мышки, из-за плеча, - но
действует при этом напролом. Грабя ближнего, он не заботится искать
аргументы, оправдывающие грабeж, он говорит просто: "Мне надо!" - и очень
удивляется, если кто-то этот аргумент считает недостаточным.

Жлоб любит иметь друзей, хотя не верит в дружбу, полагая, что любой