многочисленные официальные бумаги, выстояны очереди в пыльных и грязных
прихожих ведомств, занимающихся взиманием долгов с неблагодарных репат-
риантов, а также ведомств, занимающихся призывом последних в армию и
уточняющих их возможные связи с разведывательными органами страны, из
которой они бежали.
регу Средиземного моря достигли весьма значительных размеров, находилось
на маленькой улочке в пыльном портовом районе, застроенном складами и
бесчисленными маленькими лавочками. Вход в ведомство почему-то пролегал
через галантерейный магазин, и дремлющий усатый араб, в прохладном по-
лумраке сидевший за стойкой, увешанной брюками и кофтами, всякий раз
просыпался и зорким взглядом впивался в лицо потенциальному покупателю.
Русских, пришедших платить свои долги, он различал сразу же и мгновенно
прикрывал глаза, предаваясь сладкой нирване.
старуха, ругалась и протирала пластиковый пол с прожженными следами от
окурков грязной тряпкой, оставляющей после себя коричневые разводы. В
конце коридора находился сортир, в котором стояла мутная, испускающая
зловоние лужа и сквозь пыльное битое стекло, наполовину заколоченное фа-
неркой, виднелась узкая серая портовая улица, забитая продирающимися
сквозь нее машинами, складами и крохотными конторками.
мейках и стульях сидела очередь задолжавших бывших граждан Советской им-
перии, которым по каким-либо причинам необходимо было пересечь границы
исторической родины еврейского народа. Часть из них явно хотела сбежать
куда глаза глядят, отчаявшись от нищеты и отсутствия работы, другим
действительно необходимо было посетить родных или просто уехать в коман-
дировку. За дверью, обитой дермантином, сидела вершительница их судеб -
пожилая дама с недобрым лицом, одинаково подозрительно относящаяся и к
тем, и к другим, стоя на страже финансовых интересов государства.
возможно, активной комсомолкой, но вовремя принятое решение воссоеди-
ниться с Народом Kниги и солидный срок пребывания в "стране молока и ме-
да" явно возвышал ее над относительно свежими эмигрантами, с которыми
она разговаривала исключительно на иврите с заметным русским акцентом.
Люди путались, пугались, особенно старики, тогда дама с недовольным ви-
дом разъясняла по-русски суть дела и затем снова безжалостно переходила
на иврит.
конторы. Сразу же при входе, напротив лестницы на одной из таких дверей
висело объявление, накорябанное по-русски с несколькими грамматическими
ошибками: "Долги дальше! Не Стучат! Просба дверь не открыть!". Над
объявлением висела табличка на иврите: "Саша Кац. Помощь в составлении
долговых обязательств". Из двери изредка выходил старик, совершенно не
вязавшийся с самим местом и всем обликом грязного коридора. Он был в со-
лидном пиджаке и в туго завязанном галстуке с золотой брошкой. Саша Кац
долго возился, обстоятельно запирая массивную дверь ключом, висевшим на
толстой металлической цепочке. Ходить он мог только опираясь на резную
трость и, покряхтывая, исчезал где-то на лестнице. Из-за другой двери
доносился оживленный иврит, и примерно раз в десять минут из нее выходи-
ла средних лет смуглая женщина в просторных восточных одеждах. Она шла
набирать воду для очередной порции кофе и всякий раз презрительно и с
некоторым подозрением окидывала взглядом жалких просителей, сидящих в
ожидании своей судьбы. Вода находилась в специальной пластиковой бутыли
в комнатке, запирающейся на ключ. Если бы не эта мера предосторожности,
бутыль бы была выпита страждующими русско-еврейскими должниками.
крупных неприятностей, включали стоимость провоза человеческих тел из
далекой России, доставку их багажа, а также материальную помощь, выдава-
емую вновь прибывшим в первые полтора года их вживания в местную жизнь.
Хотя помощи этой хватало лишь на съем квартиры, деньги эти по изра-
ильским понятиям были немалыми и, главное, накрепко привязывали вновь
прибывших к древней земле. Через пять лет жизни на исторической родине
долги прощались. Хотя вопрос с долгами был весьма противоречивым, ново-
испеченным эмигрантам, решившим пересечь границы государства, приходи-
лось претерпевать многочисленные унижения. Им не выдавался иностранный
паспорт, приходили домой повестки в суд, а по возвращении на историчес-
кую родину паспорт зачастую отбирался. Мне довелось знать человека, спо-
койно вернувшегося из командировки в Америку и не обратившего внимания
на роковую повестку, требующую сдать паспорт в министерство внутренних
дел с целью дальнейшего невыезда. В скором времени он был вызван в поли-
цию и оштрафован на значительную сумму, причем паспорт у него все равно
отобрали.
дым, небритым лицом, нервно куря. - Что я здесь имею? Работы нет, денег
нет, крыши над головой нет. А я слесарь четвертого разряда, у нас в Жи-
томире меня на любой завод возьмут, не пропадем.
фига с два выпустят. Столько денег на гарантов потратили!
предоставления гарантов на зарубежные поездки, расцвел пышный бизнес
предоставления финансовых поручительств за солидную сумму, обычно много
меньшую, чем сумма долгов. В случае невозвращения уехавших долги их взи-
мались с гарантов. Каким образом они выкручивались из этой ситуации, ос-
тавалось неизвестным.
раскрасневшимися лицами и, не в силах сдержать эмоций, крепко и радостно
обнялись. Сидевшие на скамейках люди с завистью посмотрели им вслед. Все
это анекдотично напоминало очередь в УВИРе в добрые старые времена.
- И чего нам плохо было, жили как люди. Ой, как жили, все было.
бы, - желчно сказал сидящий рядом мужчина средних лет.
дух не было. Поверили радиостанциям, родственникам, приехали сюда. И вот
на тебе, долги они придумали, проклятые.
рию? - с жадным интересом рассказывал сухонький старичок полному, плохо
выбритому мужчине средних лет с багровым лицом в помятом пиджаке и гряз-
но-фиолетовой советской рубашке с вытертым воротником, из которого тор-
чали наружу белые нитки. Эти односельчане явно только что встретились.
акцентом, вытирая со лба капли пота.
диста продолжал сухонький должник. - А Гриша, вы же его точно знали -
разбогател и открыл большую мастерскую, к нему даже из города теперь
приезжают клиенты.
нешнее положение ловкого Гриши со своим.
ее в холодильник положили, не хоронят без меня. Ну куда же я сбегу, у
меня дочь здесь, квартира, машина. Где я ей найду гарантов? Мне лететь
надо. А она говорит езжай в Тель-Авив, к начальнику, пусть разбираются.
коридоре и быстрым шагом ушел прочь.
за рубеж и сама очередь, и процедура однообразно повторялись. Полная да-
ма, с уважением отнесясь к моему ивриту, значительно лучшему, чем у
большей части очереди, и, тем более, к бумаге с печатью знаменитого уни-
верситета, выдавала мне заветную справку. Она не знала самого главного.
Заветная бумага не имела юридической силы, так как университет пору-
читься за меня отказался и директор моего факультета, житель Израиля в
третьем поколении, матерясь по-русски выписывал мне псевдогарантию на
покрытие моих долгов в случае моего невозвращения и скреплял письмо фа-
культетской печатью. После этого он, пыхтя и продолжая материться, начи-
нал писать гневные письма в Министерство иностранных дел, и однажды ему
даже ответили, что, к сожалению, установленный порядок отменить пока не-
возможно, так как это откроет дорогу массовому отъезду русских эмигран-
тов.
ги. Потраченная на меня сумма изрядно обросла процентами и была привяза-
на к курсу доллара, периодически совершавшего космические скачки,
вследствие чего мне пришлось просить Ефима о покрытии моих долгов миро-
вому еврейству. Пару дней назад на мой счет была перечислена необходимая
сумма. Дверь открылась, и через минуту я уже объяснял полной даме свою
ситуацию.
том. - Кого они хотят обмануть? Меня? Они думают, что я поверю, что у
него покойница мать лежит в холодильнике? В первый раз про такое слышу!
- Она с возмущением посмотрела на меня. - Послушайте, молодой человек, -
неожиданно по-русски сказала она. - Зачем же вам выплачивать долги, при-
несите справку от гарантов и уезжайте себе спокойно.
И я готов уплатить, назовите мне точную сумму.
Положите их на счет, накопите проценты, а затем приедете, и долги с вас
спишут.
Сертаков Виталий
Зыков Виталий
Володихин Дмитрий
Посняков Андрей
Афанасьев Роман
Громыко Ольга