Чтение 8–й страницы книги ~Каменный век~

ярких костюмчиках. И игра у них была не какая-нибудь убогая, вроде
пятнашек, с которой и олигофрены справятся, а интеллектуальная, делающая
честь их папам и мамам.

Юное дарование в шапочке с огромным козырьком, из-под которого
выглядывал недетский длинный нос, осмотрело окрестности в игрушечный
бинокль.

- Дымка какая-то. А на хрена она нам нужна? Верно, Жирный?

- Спрашиваешь, - отозвался мальчик плотного сложения. - У нас,
Носатый, тепловидение покуда не прорезалось.

- А ну-ка, закрой варежку. Я, кажется, слышу. Будто пухлый мужик,
вроде тебя, пыхтит на бегу. Давай-ка прицел у второго на пять градусов
повыше. И проверь по индикаторам накачку у всех стволов.

- Понял, - отозвался упитанный мальчик и стал сновать между деревьев.
К веткам были прихвачены клейкой лентой приспособления, в них закреплены
игрушечные бластеры или "лучеметы детские", как значилось на коробках,
раскиданных на траве. От бластеров тянулись проводки, которые сходились к
самодельному пульту, его сжимал в руках мальчик с носом.

- Если не свалится винтокрылый друг в воздушную яму, бабахнем прямо
по фонарю, - сказал главный мальчик, - ожог роговицы гарантирую. И привет
тогда с того света.

- Злые, злые мальчишки, - сказала девочка, третья из их компании. -
Вот я все папе расскажу.

- Эй, Жирный, ты ее привел. Кто у нее ботинок? Нюхаю, что-то не то.

- У нее папа - мент, - отвечал крепыш. - Вообще-то наклепать она
может. Я как-то не подумал. Давай-ка я ей лекарство пропишу, - и он стал
наводить бластер на девочку.

- Оставь удовольствие на потом, сейчас некогда. И ноги у нее длинные,
в моем вкусе, в общем, надо разобраться. А вот, кстати, и сизая птичка
защебетала. Рано пташечка запела. По лазерному дальномеру тысяча
пятьсот... тысяча... пятьсот... пора.

Носатый нажал кнопку.

- Вот вам подарочек ко дню авиации.

Блестящие ниточки потянулись от деревьев к вертолету, как будто роща
захотела поиграть с машиной. Они соединились в солнышко, которое тут же
полыхнуло изо всех сил на стекле кабины.

Вертолет закачался, стал разворачиваться, но свалился набок и,
болтаясь из стороны в сторону, пошел к земле. Пару раз "Синяя птица"
пробовала поднять нос, но от такого курса уже не отклонилась. Раздался
взрыв, как будто воздух треснул. Дети увидели из-за деревьев только
шапочку огненного гриба, которая округлилась, оторвалась от ножки и
прожила недолгую самостоятельную жизнь.

- Не будет здесь больше летать, - крепыш с чувством выполненного
долга утер капельки со лба.

- Из тебя такой же шарик получится, только поменьше - если будешь
доставлять нам хлопоты, - обернулся Носатый к девочке, - ясно, сучка
младая? А теперь чеши отсюда. Куклу забрать не забудь.

Девочка вышла из оцепенения, подхватила свою игрушку и заметалась
между деревьев, стараясь как можно скорее удрать.

- Может, незаметно рванем ее гранатой, - предложил крепыш, - или папу
ее? Или обоих? И не надо будет заботиться об останках. Полный капец, с
гарантией.

- Грубо, мой друг, по-жлобски. Не чувствуется моя школа, - скривился
длинноносый мальчик. - Пока она тут ромашишки нюхала, я ей куклу
усовершенствовал. Вмонтировал туда сто грамм взрывчатки и простенький
анализатор. Сработает на слова "бластер", "вертолет", "мальчишки".
Грамотно?

- Еще бы, - опять поразился крепыш своему дружку. И помечтал. - Вот
пальнуть бы из дерьмострела, да по балетной труппе, по маленьким лебедям.
Чтоб в газетах писали: "Средневековое варварство..."

БЛОК 4

В кабинет ввели дядю Витю, который, несмотря на внешнюю побритость и
помытость, смахивал на плюшевого медвежонка, из которого полезла вата.

Бордовые гардины, рассеянный зеленоватый свет, легкий искусственный
ветерок, колыхающий крошечные колокольчики, тонкий запах сандала, какое-то
восточное пиликанье - все это мало вязалось с дяди-Витиным
непритязательным видом.

- За что, гражданин начальник? Почему замели? Я же свой, я нашенский,
- уныло заладил дядя Витя с порога.

Молодой человек благородной наружности и в хорошем костюме
располагающе улыбнулся.

- Так уж и не за что... Да что мы с вами сразу препираться начали.
Позвольте представиться. Феодосий Павлович Драницын, старший инспектор. -
Феодосий сделал шаг навстречу и крепко стиснул разжиженную кисть дяди
Вити. Потом он подвинул кресло и, слегка надавив на плечи задержанного
гражданина, усадил его.

- Музыка не мешает, Виктор Васильевич?

Дядя Витя быстро отозвался:

- Никак нет, гражданин начальник, отлично помогает.

- Кстати, не забрали вас никуда, многоуважаемый Виктор Васильевич,
как бы вам не хотелось. Вы находитесь здесь, в стенах Службы Санации
Систем, так сказать, в гостях. Вот ваша гостевая карточка.

- Значит, я могу итти отседова? - оживился дядя Витя.

- Можете. Только не очень далеко. Ущерб-то нанесен, и за него должен
кто-то отвечать. Мы - экспертная служба, зависимая только от совести
людей, работающих на ниве санации.

- А если нет совести никакой? - спросил навскидку дядя Витя.

- Совесть - это квалификация. Мы дадим заключение по тому, что вы из
себя представляете. Если это заключение о неполной вменяемости, тогда
только обеззараживание подсознания в нашей же клинике. Палата на двоих,
предупредительный уход, сестрички вокруг бегают, ягодицами крутят,
подносят-уносят. Как только грязь отброшена, жизнь продолжается уже без
конвоя. Так что от нас не торопятся уйти. Ведь все-таки быт здесь неплохо
устроен, и хорошая перспектива. А выпустим мы человека со справкой о
полной вменяемости, он прямиком попадает в крепкие руки ребят, для которых
главное в жизни - выполнение плана по раскрываемости преступлений.

- Но я же ничего плохого не делал. Плохое делали мне, мне! - дядя
Витя несколько раз ударил себя кулаком в грудь, показывая истинно
пострадавшего.

- Ангелом, значит, себя считаете. Но ведь ангелы, бывает, и падают.
Тогда ими занимается инквизиция. Да, мы инквизиторы - я не страшусь этого
слова - потому что занимаемся криминальными мыследействиями, то есть
психопреступлениями. Но подлинная инквизиция - организация с человеческим
лицом, ушами и глазами.

- И кулаками, - добавил от себя дядя Витя.

- Вот приятная для вас аксиома: мы любим разбираться и лечить, а не
шить дела и гноить. Смею заверить, и плановые показатели у нас
соответствующие.

- Но если я не виноват, зачем мне в какие-то показатели попадать, что
мне, больше нечем заниматься?

- Увы, Виктор Васильевич, если бы человек сам себе определял вину, мы
бы еще кушали друг друга без перца и соли. Я постараюсь убедить вас, что
вина определяется совершенно иначе. Чего бы там ни наплели эгоисты, но
человек устроен так, чтобы двигаться к большой цели, идеалу. Причем
стройными рядами, то есть согласованно. Если он не может сам двигаться -
станет плыть по течению, как фекалии в канализации. Если он мешает
движению - значит виновен. И будет либо истреблен из среды согласованных
движений, либо сгармонизирован.

Дядя Витя с трудом чихнул и посмотрел на разглагольствующего
следователя выпученными забуревшими глазами.

- Вам разве не приходило в голову - мы имеем то, что имеем, потому
как крестоносцы, революционеры, даже бизнесмены шли к идеалу, - продолжил
уверенный человек. - И какой бы он ни был: любовь, благоденствие, красота,
эти люди шли, порой ломились сквозь тех, кто не хотел никуда идти, кто
стоял столбами на пути. В общем, движение к идеалу - это преодоление
сопротивления, это работа. И сейчас у нас есть цель, Великий Объединенный
Разум, ВОР.

- Хорошее название, и смысл чувствуется, - поддержал дядя Витя. - Так
я ж не против.

- Но, тем не менее, проведенным обследованием установлено, увы и ах,
что именно ваша информация, ваши мыследействия вызвали масштабные сбои в
вычислительной среде, а заодно и убытки. В том числе и в человекожизнях.
Вот, пожалуйста, заключение финансового управления.

Дядя Витя выразительно сглотнул слюну.

- Водички можно, гражданин начальник?

- Ой, как же я забыл. Простите, если можете, - следователь сложил
руки на груди. - Вы же проголодались. Рад быть полезным, - Феодосий
хлопнул в ладоши.

Один из шкафов кабинета отполз в сторону, из открывшегося проема
въехал, урча, стол с яствами. Там были действительно большие соблазны,
поэтому у дяди Вити сразу раздалось пение в желудке. Он зажмурился в
преддверии пытки. Той самой, когда следователь поглощает с чавканьем обед
перед голодным зека. Но инспектор Феодосий не только питался сам, но и
подкладывал в тарелки, стоящие перед дядей Витей. "Отведайте, отведайте
нашей кухни, Виктор Васильевич, коли уж попали в застенок", - вежливо, но
настойчиво предлагал инспектор. "Может, хотят отравить, чтоб не возиться",
- мелькнуло в голове дяди Вити от недостатка информации. Но он решил, раз