Чтение 8–й страницы книги ~Возвращение в Ахен~

прошуршав в полной тишине, и все увидели, что одежда покрыта пятнами
крови. Рядом с Синякой сжал губы Мела. Аэйта не было видно.

Молчание нарушил тяжелый голос вождя.

- Говори, Фратак.

Фратак сказал:

- Сегодня они напали на нас у Дерева Восьми Клыков.

Ему не нужно было объяснять, кто такие "они". Мела отчетливо скрипнул
зубами.

- Нас было пятеро, их больше двадцати, - продолжал Фратак. - Их вождь
силен и полон дьявольского ума. - Внезапно плечи его поникли. Казалось, он
едва держится на ногах. - Они сожгли дерево... - выговорил он с трудом.

Синяка почти физически ощутил, как волна ужаса прокатилась по всему
племени.

В эту минуту вождь выступил вперед и негромко, но очень отчетливо
спросил:

- Кто убит?

Фратак беззвучно пошевелил губами, прежде чем ответить:

- Алким, Афан, Кой и Меса...

Синяка ожидал горестного женского вопля, но все по-прежнему молчали.
Потом глухой мужской голос из толпы проговорил:

- Зачем ты остался жив, если они погибли?

Фратак побледнел и пошатнулся, но ответил еще тише:

- Чтобы сказать вам об этом...

Но голос был неумолим:

- Как же ты уцелел?

Вместо Фратака ответил вождь:

- Он жив, и этого довольно.

Похоже, эти слова были приказом, потому что больше вопросов не было.
Фратак обессиленно опустился на землю. Возле него уже стояла Асантао.
Теплые карие глаза колдуньи быстро отыскали в толпе Синяку.

- Помоги мне отнести его к дому, - сказала она так просто, точно
Синяка всю жизнь ходил у нее в помощниках.

Он не стал возражать.

Когда Фратак уже спал, измученный болью и усталостью, Синяка спросил
чародейку:

- Скажи, Асантао, эти убитые воины - Меса, Кой, Алким и... - Он
запнулся.

- Афан, - спокойно подсказала она, ничуть не удивленная тем, что он
запоминал их имена. - Что ты хочешь узнать о них?

- Разве в племени не осталось их близких?

- Почему же нет? Алким и Афан - братья, у них жив отец, у Месы три
сестры, а Кой был младшим из пятерых...

Синяка помолчал, собираясь с мыслями и не зная, как лучше задать
вопрос, а потом набрался духу и спросил прямо:

- Почему же никто не плачет по ним?

Асантао пожала плечами.

- Слезы прольются, беды остаются, - ответила она пословицей. - Печаль
не мочит, она жжет. - Глаза чародейки потемнели. - Черная Тиргатао ходит
по полю битвы с огненным рогом в руке. Она выжигает радость из душ тех,
кто остался в живых. Если бы печаль поливала нас водой, мы перестали бы
быть воинами. - Она помолчала немного, а потом заключила: - Горькое это
пламя. Кого опалил огонь Тиргатао, тому вода уже не покажется сладкой.

Раненый застонал во сне. Асантао помогла ему лечь удобнее.

Синяка вспомнил об еще одной непонятной вещи.

- Что это за Дерево Восьми Клыков?

Асантао обтирала кровь раненого со своих рук.

- Это тайна, - коротко ответила она.

Синяка вздохнул.

- Тайна так тайна, - пробормотал он, решив не спорить.

Пузан, обдиравший перья с утки позади дома, обиженно встрял:

- Вишь какие гордые... секреты все у них. Вы, господин Синяка, только
зря время тратите на эту мелюзгу. Верно замечено: чем меньше нечисть
размерами, тем больше в ней гонору и всякой вредности...

- Заткнись, - оборвал его Синяка.

Асантао низко наклонила голову, убирая в свою корзину коробки с
порошками и травами, и Синяка заметил это.

- Он обидел тебя, - сказал он ей тихо. - Я убью этого ублюдка!

Женщина вдруг улыбнулась.

- Он не отвечает. Мне довольно того, что ты думаешь не так, как он.

- Не отвечает? Кое за что он сейчас ответит. - Синяка возвысил голос.
- Пузан, иди сюда!

Великан предстал с очень недовольным видом. Перья утки прилипли к его
локтям, кровавые пятна имелись на щеке и под носом, где он, видимо, убил
слепня.

- Чего? - спросил он. - Я делом занят. Для вас же стараюсь...

Он заметил, что Синяка по-настоящему сердится, и слегка присел в
испуге.

- Пузан, ты меня знаешь, - с легким нажимом проговорил Синяка. - Если
еще раз позволишь себе...

Великан быстро-быстро заморгал.

- Не... - сказал он жалобно, и его рот с готовностью расплылся в
плаксивой гримасе. - Ни в жизнь. Клянусь кишками Торфинна, чтоб он
вернулся, паразит! Я же все это любя и исключительно потому, что вы
великий, и я вам предан, а они это... не уважают.

- Вон отсюда, - сказал Синяка.

Великан с видимым облегчением удалился. Из-за дома доносилось теперь
сопение, вызывающее, но не чрезмерно наглое.

- Зря ты с ним так, - сказала Асантао, пристально посмотрев на
Синяку. - Он тебя любит.

- Знаю, - буркнул Синяка.

Вечером он решил найти Аэйта. Свистнул ящерке, которая подбежала из
темноты и ткнулась носом в сапог. Синяка наклонился и взял ее на руки.
Пачкая его рубаху золой, саламандра развалилась у него на плече, видимо,
решив, что пришла пора отдохнуть. Но Синяка легонько потрогал ее пальцем.

- Найди мне этого парнишку, Аэйта, - сказал он. - Пожалуйста.

Рубиновые глазки на миг блеснули, коготки царапнули плечо, и
саламандра снова замерла, уютно пригревшись на плече. Она упорно не
слышала никаких просьб.

- Ах ты, ленивая жирная скотина, - прошептал Синяка. - Я ведь могу
тебе приказать.

На этот раз ящерка дернулась довольно сильно. Она помнила, как он
поймал ее, и ей совсем не хотелось снова корчиться, придавленной его
чудовищной властью. К тому же, в силу своей безмозглости, человек не
понимал, какую боль ей тогда причинил.

Ящерка стремительно скользнула в траву, оставляя за собой только
огненную полоску в темноте. Синяка сел, скрестив ноги, и стал ждать.

Ждать ему пришлось недолго. Аэйт, как всегда, выступил из пустоты,
бесшумный, точно тень.

- Привет, - произнес он, радуясь тому, что Синяка от него шарахнулся.
Саламандра высунулась у парнишки из-за пазухи и нахально уставилась на
своего хозяина немигающими красными глазами. Эти двое были так довольны
собой, что Синяке захотелось испортить им настроение.

- Ты не боишься, Аэйт, что эта дуреха спалит на тебе одежду?

Саламандра юркнула обратно. Из-под кожаной куртки Аэйта донеслось
обиженное шипение.

- Ай! - вскрикнул Аэйт. - Она царапается.

Саламандра притихла. Синяка решительно запустил руку Аэйту за ворот и
вытащил оттуда извивающуюся ящерку.

- Нечего ей тут делать. Это мое имущество.

- Рабовладелец, - хмыкнул Аэйт, следя за тем, как саламандра
развалилась посреди потухшего костра и вызывающе замерцала.

Синяка предложил юноше чаю, но тот отказался.

- Что у тебя стряслось? - спросил он.

- Собственно, ничего, - смущенно ответил Синяка. - Я хотел у тебя
кое-что узнать. Асантао говорит, что это тайна...

- Какая?

- Дерево Восьми Клыков, - прямо сказал Синяка.

Аэйт долго молчал. Чужеземец спрашивал о том, за что его самого чуть
не выгнали в болота умирать от одиночества и голода. И Асантао решила, что
Синяке лучше этой тайны не знать. Но, с другой стороны, дерева больше нет,
значит, и тайны больше нет...

- Это святыня союза воинов, - сказал, наконец, Аэйт еле слышно. - Она
дает силу убивать и оставаться в живых. Она приносила нам удачу. В него
врезаны две кабаньих челюсти с клыками... То есть, так было... - Он
помрачнел.

Синяка искоса посмотрел на него, но больше ни о чем спрашивать не
стал.

Девушка с красными стрелами в волосах стояла перед вождем. Фарзой
жестом показал ей на мягкую шкуру, расстеленную на пороге его дома. Там
были разложены ножи, стрелы, два лука - Фарзой разбирал свое оружие,
полагая, что скоро оно ему понадобится. Отодвинув в сторону связку стрел,
девушка осторожно села. Фарзой наклонился к ней и коснулся ее щеки.

- Фрат, - сказал он негромко, - твой отец вернулся один, оставив у
соляного озера четверых убитых.

Черные брови Фрат сошлись в дугу.

- Его позор - мое несчастье, - ответила она.

- Ты только тень, - сказал вождь, - а твой отец - хороший воин. Не
терзай себя понапрасну. Я рад, что Фратак жив. Клянусь богами, Фрат, не