АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ |
|
|
АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ |
|
|
|
- А ты ее раздел, говоришь? - вдруг вспомнил Верховный еще одну
подробность.
- А что, в грязном ее на постель класть?
- И на постель уложил.
- Да.
- Голую.
- Да.
Верховный Жрец побарабанил пальцами по колену. Маленький чернокожий
писец склонил голову набок, слушая, будто прикидывая, какими письменами
запечатлеть это постукиванье господских пальцев.
- И что было дальше?
- А ничего, - проворчал Бэда. - Что вы, в самом деле, пьяных баб не
протрезвляли? Сбегал, как открылась, в лавочку, пива ей принес, чтобы
очухалась...
- А она?
- Выжрала пиво, спасибо не сказала. Опять улеглась.
- А ты?
- А я сюда пошел.
- И все? - угрожающе спросил Верховный Жрец, хотя и так было понятно:
и все.
- Ну, - сказал Бэда. Судя по его тону, он уже ни на что не надеялся.
- Еще пять кнутов за дерзости и матюки во время дачи показаний, -
сказал Верховный Жрец, поднимаясь. - Потом в барак.
И вышел. Маленький писец на коротких ножках побежал за ним, точно
собачка.
Утро, как справедливо замечено, имеет своих призраков. Шел Бэда от
бабы стервозной да похмельной, и утренние сумерки обступали его. Остывшие
камни набережной Евфрата точно сосали тепло живого тела. Зябко было, хотя
день обещался опять жаркий и душный. Вот уже и площадь Наву, вот уж
рабские бараки показались. Побродил Бэда вокруг, послушал зычный храп,
из-за дощатых стен доносящийся. Плюнул себе под ноги да и пошел прочь.
И впрямь, лучше уж в Оракуле, в кабаке бесовском, чем тут, - прав был
дедок-надсмотрщик, который Верховному Жрецу раба негодного всучивал.
Раза два оборачивался. Глядел, как барак отдаляется.
Пустой была площадь, только мусор повсюду валялся - час уборщиков еще
не настал. На одном обрывке остались корявые буквы "ПОМОГИТЕ, ЛЮДИ ДОБ..."
Обойдя же ларь, густо истыканный этикетками с надписью цены,
наткнулся Бэда на того самого дедушку, которого только что с
благодарностью вспоминал. Лежал дедуля-надсмотрщик в синей своей, будто бы
железнодорожной, тужурке, пятками и затылком в грязную мостовую упираясь,
строгий, вытянувшийся. И совершенно мертвый.
Глядел пусто и скучно, а лицо у него было серое. Скоро уборщики
придут, выметут мусор, клочки и обрывки, снесут в угол площади ящики и
иное дерьмо и подожгут. И дедулю туда же, наверное, сунут, чтобы не
разлагался. А может, похоронит его городская администрация, ежели он на
службе числился.
Бэде до этого дела было немного. Только странно показалось, что на
животе у дедка какой-то паренек примостился. Сперва Бэда паренька этого и
не заметил, а после глянул и увидел: точно, сидит.
Босоногий, в одной только набедренной повязке, встрепанный
мальчишечка лет, наверное, девяти или десяти, ясноглазенький,
востроносенький. В носу ковырял задумчиво и на Бэду глазками постреливал.
- Привет, - сказал Бэда.
Паренек хихикнул. И видно было, что радостно ему.
- Ты чего здесь сидишь? - спросил Бэда.
Паренек огляделся.
- А что? - сказал он наконец. - Нельзя?
- Да нет, можно... - Бэда был растерян. - Только странно это.
- А чего странного?
- Так на трупе сидишь, - пояснил Бэда.
- А...
Мальчик поглядел на мертвого дедка и вдруг фыркнул, да так
заразительно, что Бэда тоже улыбнулся. Хотя чему тут улыбаться? Ну, лежит
за пивными ларями жмур. Положим, бывший знакомец. Мясо из рабской похлебки
пальцами вылавливал и ел, это Бэда про него доподлинно знал. Ну, что еще?
В купчих цену писал меньше, чем платили на самом деле. Так ведь кто этим
не занимался? Все, почитай, занимались. Был, в общем, падлой средней руки
этот жмур.
И все-таки что-то нехорошее было в том, что этот мальчик так на нем
сидел. Бесцеремонно это.
Бэда так и сказал.
- Тебя как звать? - спросил мальчик, щурясь. - Я тебя, вроде бы,
видел прежде.
- Бэда, - сказал белобрысый программист.
- Беда, - поправил мальчик. И зашелся хохотом. Едва не повалился,
пятками задергал в воздухе, попкой сверкнул.
- Повязку намотай по-человечески, - строго сказал Бэда. Ему не
понравилось, что мальчишка потешается.
- Иди ты со своей повязкой... Этот вот, - мальчик по жмуру постучал
кулачком, - он же тебя Оракулу продал, да?
- Да...
- Говорил я ему, чтобы не делал этого. Ты ведь христианин, Бэда,
верно?
- Ну. - Бэда заранее надулся. Ему немало пришлось уже выслушать по
этому поводу. Бэда не был усердным христианином, как не был он усердным
студентом, а теперь и сотрудником Оракула. Но переходить в иную веру не
собирался. И не от лени - просто...
- Так этот гад тоже христианином был, - сказал мальчик. -
Представляешь?
- Не может быть! - Бэда даже рот приоткрыл.
- Точно тебе говорю.
- А откуда ты его знаешь? - спохватился Бэда. - Внучок, что ли?
На этот раз ему пришлось своего странного собеседника ловить, чтобы
мальчик не стукнулся головой об угол ларька, так тот разбуянился от
сугубого веселья.
- Я? Я-то? - наконец выговорил мальчик. - Да я же его душа!
Бэда сел рядом на ящик. Пошарив в карманах, вытащил украденный на
презентации и так и позабытый мятый бутерброд с икрой. Поделил пополам. И
вместе с душой покойного надсмотрщика из рабских бараков съел липкую булку
с размазанными по ней икринками. Показалось вкусно.
Душа чавкала рядом. Поев, встала и с неожиданной злостью пнула
покойника босой ногой.
- У, падла... - со слезой произнес мальчик. - Затаскал меня всего,
замусолил... Дерьмом каким-то заляпал... Разве меня таким Господь
сотворял? - Он развел в стороны тонкие свои руки, будто собираясь
взлететь. - Меня Господь вот каким сотворял! Он меня воздушным сотворял!
Мне в детстве видения были чистые и добрые! Я стихи слагал и... - Он
всхлипнул без слез, горлом. - Я чистый был, светлый я был, да! Не смотри
так! - напустился он на Бэду. - Что уставился?
- Тебя Господь красивым сотворил, - сказал Бэда без улыбки.
- Вот именно, - сердито подтвердил мальчик. Ресницами хлопнул. - А
что со мной этот сделал? Во что он себя превратил? В церкви когда
последний раз был?
- Я тоже давно не был, - сказал Бэда.
- О душе бы подумал, - укоризненно произнесла душа надсмотрщика.
- Вот я о ней сейчас и думаю, - сказал Бэда.
Он действительно о своей душе задумался. Но ничего пока что
утешительного на ум не шло. Наконец Бэда сказал:
- Знаешь, что. Давай ты исповедуешься мне, а я - тебе. Я потом в храм
пойду и за этого твоего вознесу...
- Что вознесешь? - спросила душа с подозрением.
- Ну... чего положено. Я у батюшки спрошу.
Душа призадумалась. А потом созналась, почти со слезами:
- Он меня в черном теле держал. Я почти и не знаю про него ничего.
Иной раз вякнешь, совет дать попытаешься, так он, сволочь, сразу за
бутылку - и пить. Я оттого и не...
Тут Бэда понял, что душа ужасно боится. Потому и врет.
Он так и сказал.
- Чего боишься-то? - добавил Бэда.
Душа передернула плечами, обернулась, будто боялась увидеть кого-то.
- Ну... Сперва-то мне радостно было, что избавился от него. А теперь
действительно страшновато стало, - сознался мальчик. - Как я с Ним
увижусь... что скажу...
- Все вы Господа Бога боитесь, точно сборщика налогов, - сказал Бэда.
- Он же тебя вон каким сотворил.
- Сам не знаю... Боязно все-таки. Ты там вознеси за меня, что
положено.
- Ладно уж, вознесу, - сказал Бэда. - Ты не бойся. Вот слушай
лучше...
Обнял мальчишку (тот теплым оказался, даже горячим, как маленькое
животное), к себе прижал.
Начал рассказывать. Сперва честно пытался о грехах своих говорить;
только грехи у Бэды выходили какие-то совершенно несерьезные. Много врал -
но только начальству и больше от безнадежности. Много крал, но опять же,
преимущественно еду. Остальное по мелочи. Что учился плохо, так это не
грех. Вот только в Оракул попал и теперь служит богам Орфея... с этим
непонятно что делать. Служить плохо? Бежать? А если бежать, то куда?
Некуда Бэде бежать, разве что в Ашшур податься, так ашшурцы его в два
Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 [ 8 ] 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21
|
|