себе той же монетой. Недаром ведь потребовала, чтоб я заложил в ее геном
черный цвет чешуи. Как у Уголька. Я так и сделал. Теперь каждый шестнадцатый
дракон черней ночи.
страшнее смерти? Я много думал над этим, но так и не понял. Когда умер Тит,
я начал работать над бессмертием для человека. Но они не хотят жить больше
двух - двух с половиной веков. Даже Бак, птица, мой верный друг бросил
меня после двухсот лет. Видимо, когда понял, что с ним что-то не так,
время его не берет, поднялся повыше и сложил крылья. Предал меня. Почему
так?
если их предают лучшие друзья? Один раз, другой, третий. Вырвать из груди
сердце, или закрыть его на замок? Или пускать в него только драконов?
Вы знаете ответ? Я - нет. Я только боюсь привязаться к человеку. Они
умирают. Остается могила в земле и могила в душе. Я не хочу быть кладбищем
своих друзей. Это больно.
понимает. Стоим с ней, обнявшись, посреди комнаты.
тоже не захотела стать драконом.
а слезы - мое дурное влияние.
По этому жесту сразу можно отличить рожденного человеком. Настоящие
драконы слизывают слезы языком.
баба была.
Ты утром себе на хвост наступил, а я должна слезы лить.
Единственная радость в жизни, и ту отнять хочешь.
крыла. Такой возбуждающей, зовущей линии нет ни у Коры, ни у Уголька.
А еще у Анны очень красивое ночное лицо. Ночное лицо женщины совсем не
похоже на ее дневное лицо. У Анны оно восхитительно. На него хочется смотреть
и смотреть. Оно мягкое, доброе. На нем все, что она старательно прячет
днем. Купаю Анну в волнах теплых эмоций.
с двух соседних баз, расконсервация идет полным ходом. Но раньше
завтрашнего вечера они все равно не кончат. А потом месяц будут вылезать
недоделки. Сейчас лучше не путаться у киберов под ногами. Никак не ожидал,
что база под западным бункером окажется заброшенной. Вроде бы, и место
красивое, и речка под боком, и шикарный морской пляж рядом. Не пойму. Но
мы теперь больше суток теряем. Обидно, однако.
восстанавливаю в памяти теорию нуль-т. Все время ловлю на себе ее задумчивый
взгляд. Не выдерживаю, интересуюсь.
лентяй и бездельник. Но только слегка повернутый. Трудолюбивый лентяй
и увлекающийся бездельник. Но на Кванторе ты всех поразил. Уверенный
в себе, любопытный, доброжелательный. Как ты с ходу вник в проблему,
взвалил на себя самую тяжелую часть. Быстро, уверенно, по деловому. Все
теперь полны оптимизма, уверены, что все окончится хорошо. Словно второе
дыхание получили. Как тебе это удалось?
тут появился я. Уважаемый предок, о котором легенды ходят и научные
книжки пишут. С картинками. Да еще в окружении первородных прародительниц.
Да еще эмоции в эфир транслирую. И снизошла тут на всех благодать...
не появляться.
беспокойся, на этот раз справимся. Знаешь, чем я отличаюсь от ваших физиков?
Они потеряли способность удивляться. Зажрались, короче. Для них украденная
энергия - это просто цифра. 102 процента Солнечной массы. А для меня это
звезда! Звезду не спрятать, понимаешь? Это не иголка в стоге сена. Кто бы
это ни сделал, они не могут избавиться от всех физических свойств материи.
Даже квант света имеет массу. А масса выдает себя гравитационным полем.
стороны?
половину галактики в их трехмерном континууме. Но я в это не верю.
Сердце-вещун говорит, не может такого быть.
утечки тогда бы резко обрывался. А он ступенчатый. Ребята взяли столько,
сколько хотели. Не больше, и не меньше.
соседних. Так же сильно, как наш. А может, еще сильнее. Я буду искать эту
белую ворону.
А сейчас у меня за крылом вся мощь Квантора... И отступать некуда.
вынуждены сдерживать развитие науки, техника идет вперед. Современные
физики играют такими мощностями, какие мне и не снились. Беда в том, что
я ими играть не умею.
мне молодую драконочку. Как-то несолидно она выглядит. Волнуется слишком.
Тормознутая какая-то. Смущается все время. На самые простые вопросы
с задержкой отвечает. Будто сначала про себя скажет, проверит, потом
уже вслух. Спрашиваю, как зовут, объясняю задачу. Где-то я уже слышал
это имя - Майя. Совсем недавно. Опускаюсь в свой бункер с аппаратурой
однокамерного нуль-т и пытаюсь работать. Здесь уютно, тихо, спокойно.
Еще бы не тихо - над головой полтора километра гранита. Киберы наконец-то
приводят в порядок местный компьютер, подключают к современным каналам
компьютерной сети. Выясняю удивительный факт. Когда-то этот гроб с музыкой
казался верхом совершенства. Теперь у меня в очках комп не хуже. Но
инженерный зал здесь лучше. Голографические экраны во все стены, аппаратура
трехмерного инженеринга, все такое родное... Даю приказ заменить все
процессоры компьютера на самые мощные. Все шестнадцать тысяч. Тут же
корректирую формулировку: не на самые мощные, а на самые надежные. Замену
производить поблочно, не отключая компьютер, не меняя его архитектуры и
сохраняя содержимое памяти. Зачем мне это понадобилось, не знаю. При всем
желании не могу придумать задачу, для решения которой потребовалась бы
такая вычислительная мощь. Разве что в реальном времени просчитать полет
каждой дождевой капли тропического ливня.
однокамерного нуль-т. Нет, не идет сегодня работа. Все время возвращаюсь
мыслями к драконочке Майе. Спрашиваю у очков, где и когда я сталкивался
с этим именем. Массаракш! Тридцать три раза массаракш! Ква-куи! А
образование у нее какое? Биосферщик. Так...
Четыре века назад я назначил себя руководителем всех баз и главным
администратором всех компьютерных систем. Нет, никто меня от власти не
отстранил. То ли наглости не хватило, то ли никто об этой моей ипостаси
не знает. Ну и хорошо. Связываюсь с очками Майи и выясняю, занималась ли
она когда-нибудь силовым оборудованием. Нет, не занималась. Зато в данный
момент зубрит учебник. Дьявольщина! Я спокоен, я абсолютно спокоен. Ом
мани падме хум! О бесценное сокровище лотоса! К черту лотос! Кар-рамба!
Ага, обе рядышком сидят.
вовсе не знает, что делать. Ну что ж, я приказал ей выйти, остальное - ее
Лукин Евгений
Конюшевский Владислав
Суворов Виктор
Конан-Дойль Артур
Шилова Юлия
Соломатина Татьяна