раскаленных газов. И вся эта картина представлялась такой жуткой, что Вилтор
почувствовал себя жалкой песчинкой, и уже уверился, что сейчас вот бросится
в кислотное озеро. У него даже страх был, что и метнувшись прямо сейчас, он
уже не успеет, что через мгновенье произойдет планетарная катастрофа. Вот он
сделал несколько судорожных, стремительных шагов - он уже готов был
прыгнуть, и в это время, все это расходившиеся над матовой поверхностью
дымчатые стены, разошлись окончательно. Произошло это словно в чудесной
сказке - разом, по волшебству, открылась прекраснейшая картина, открылось
спасение его. Теперь прекрасно было видно, что метрах в двухстах от берега
выступал из кислоты каменный островок, а на нем... на нем, словно лебедь
белогрудый возвышался, прекраснейшим храмом стоял корабль Кэролайн. Видение
было настолько необычным, настолько прекрасным, что Вилтор тут же, в одном
стремительном порыве, пал на колени, и, вытягивая к этому кораблю дрожащие
руки, стал молить, чтобы снизошла она, чтобы спасла. Вот вновь в голове
прорезалось раскаленное шило - в иное время Вилтор застонал бы от боли,
теперь же он попросту не заметил этого. Вот он заметил, что упал на колени,
почти соприкасаясь с кислотою, и одним сильным рывком отпрянул назад - при
этом все продолжал вытягивать к кораблю руки. Он вглядывался в эту
белоснежную поверхность, с тревогой искал - нет ли каких повреждений -
корабль выглядел так, будто только что был создан. И тогда новая боль
полыхнула в его сердце: ведь в любое мгновенье мог взмыть этот корабль,
исчезнуть в этих черных небесах. Да и что, право, ему было делать здесь,
среди этого мрака?.. И так ему ясно представилось, как останется он один,
уже без всякой надежды, перед тем надвигающимся космическим ужасом, что
сначала завыл он зверем раненным, а потом, все разрастаясь, вырвался из него
вопль: "КЭРОЛАЙН!!!" - на этом вопле он сорвал себе голос, захрипел, но тут
же, стремительно набрав себе в легкие жаркого воздуха, вновь завопил,
надрываясь это имя. Эхо загудело над озером, заметалось среди окружающих его
каменных выступов, в отдалении отозвалось грохотом, а Вилтор уже вновь
набрал в легкие воздуха, вновь завопил. Ему нечего было терять - либо Она
услышит, придет - либо... ад.
стремительно полетело к берегу, к нему. Он всю жизнь ждал этой встречи, а
произошло все настолько стремительно, неожиданно, что он и опомнится не
успел. Перо оказалась капсулой для перелета на небольшие расстояния, оно
опустилось в двух шагах от него и тут же вышла из него, встала пред ним, по
прежнему на коленях молящих Кэролайн, Звезда.
житейские волнения, воспоминания, любые чувство - ничто ничего не значило.
Была только Кэролайн, был только свет, который могут видеть разве что
блаженные после смерти - свет льющийся из очей ее. И что там какой-то
космический поток из черной дыры? Пусть изжигает, пусть не станет тела - он
уже чувствовал себя умершим, и бесконечно счастливым, он свято верил, что
никакая сила не сможет разлучить его со Звездою.
ноги, заговорила быстро, встревоженным голосом - и все равно это был святой
голос, голос, от которого душа блаженством наполнялась:
Человек!.. Как вы кричали - я сначала подумала, что - это голос какой-то
стихии. Я ведь в корабле от этого тумана кислотного укрылась. Теперь то он,
кажется рассеялся, но, все равно - частицы его рассеяны в воздухе. В голове
жжет, но и это не самое страшное - вы, ведь, знаете, что с неба
надвигается... Расскажите, у вас есть корабль?.. Тогда скорее - к нему, надо
улетать отсюда. Скорее - бежим...
некоторое время не хотел верить. Как - неужели же может быть, что корабль
Звезды поврежден, что она не унесет его отсюда. Она повторила свой вопрос, и
тогда он понял, тут же смирился - сам, не осознавая того, крепче сжал ее
легкие ладони: "Что ж - пусть поглотит меня та чернота. Вместе с нею, вместе
с нею - это раем станет".
настоятельно потребовала ответа, наконец, даже смогла освободить свои руки
от его, и посильнее встряхнуть Вилтора за плечи.
Вилтор. - Корабль разбился вдребезги. Все переломано. Ну, ничего-ничего -
теперь счастье, навсегда...
в двигатели. Блок не большой, но очень важный, починке не подлежит - можно
только на новый заменить. Пусть твой корабль разбился, но, кто знает - быть
может, именно этот блок и пощадила судьба. Залезай в капсулу, показывай
дорогу.
друг к другу. При этом Вилтор не испытывал какого-то стеснения, чувствия,
что он поступает как-то кощунственно по отношению к божеству, не было и
какой-то новой стадии блаженства. С того мгновенья, как он увидел Ее пред
собою, именно на него смотрящую, именно ему говорящую - он витал в таких
высоких сферах, что все это казалось мелочным. Несколько раз он забывался,
переставал указывать дорогу, и тогда Кэролайн вновь и вновь приходилось его
встряхивать. И Вилтор увидел свой корабль, только когда подлетел к нему
вплотную - уже не вырывались из него языки пламени, он высился уродливой
грудой искореженных железок. Вот выбрались они из капсулы, и тогда только
увидел Вилтор, что совсем поблизости медленно, с тяжелым, устрашающим
грохотом вращается темная, вздымающаяся вверх колонна. Были видны
составляющие ее вуали; такие же вуали, но более рассеянные двигались и в
воздухе, касались кожи, оставляли жжение, и не понять было - холода, или
жара.
полетел к груде железа - скрылся в ней, и тут же из проемов между погнутыми
листами стали вырывать ярко-белесые отсветы сварки - некоторые вуали, как бы
интересуясь, стали вытягиваться туда. Ну а Кэролайн пока оглядывалась. Вот
заметила она одну капсулу, другую... И тут только Вилтор, впервые с того
времени, как увидел ее, вспомнил, что есть у него и жена, и ребенок, и
стыдно ему за это стало. Он понимал, что - это очень плохое чувство, что
надо ему с любовью о них думать, но ничего не мог поделать - даже все
усиливалось это чувство, заполоняло его, боль причиняло: "Лучше бы их совсем
не было - вихрь бы этот их поглотил, тогда бы я остался наедине с Кэролайн,
и ничто бы не могло нашему счастью помешать... Да что же это! Да как могу,
рядом с ней, со Святою, со Звездой моей подобные вот мысли иметь!.. Да как
после этого достоин общаться, рядом находится..." - однако, тут же
поднимался новый, страстный порыв, болью его охватывал, глаза слепил - он
жаждал остаться наедине с Кэролайн навсегда, и всяко, что могло ему
помешать, он почитал чем-то враждебным. В одно и то же время он хотел, чтобы
жена его и сын уже были поглощены черным вихрем, и испытывал ни с чем
несравнимое презрение к самому себе. И вот Кэролайн задала вопрос, которого
он так опасался:
как-нибудь оправдаться, и, вдруг, он упал перед нею на колени, поймал ее
руку, и, истово ее целуя, зашептал. - Ты понимаешь, я... я предал... я
любовь свою предал! Простишь ли ты меня?! Я же поженился! Понимаешь - и сын
у меня!.. Но ты знай-знай, я их никогда по настоящему не любил - в глубине
то я всегда тебе верен оставался...
неприметной лощинке, которая была настолько близка, что, несмотря на
беспрерывный грохот, они непременно должны были слышать каждое слово. Они
оба смертно бледные, перепачканные в крови - шли медленно, накрепко, с
отчаяньем ухватившись друг за друга - каждый находил в другом последнее
спасение от надвигающегося безумия. Они остановились в шаге от онемевшего,
глядящего на них как на адских призраков Вилтора, смотрели на него
потемневшими от слез, отчаянными глазами - Кэролайн же и вовсе не замечали.
извиняющимся, молящим тоном обратился к Кэролайн. - Вот... это и есть моя
жена и сын.
умерла. Ей помощь была нужна. Ты не помог. Ты убежал.
помочь, зато я нашел Кэролайн.
побыстрее отделаться, пробурчал Вилтор.
унесет куда-то далеко-далеко, от этих нудных бесполезных разговоров. Вновь
адское раскаленное шило пронзило голову, кровь хлынула по уже запекшейся из
носа, и одновременно - он почувствовал, что поступает, думает сейчас как
последний подлец, и Кэролайн одним плавным движением обошла их, склонилась
над Санти, и, глядя в его измученные глаза, запела голосом, который давно
уже не звучал - тем самым, божественным голосом, который заставил когда-то
работников на Сириусе позабыть обо всем, и бросится по железным коридорам к
ней, маленькой. Она пела:
казалось, действительно вмещала в себя и небо бесконечное, и любовь
вселенскую, и дарила все эти чувства. Это было прекрасное волшебство,
никогда еще эта мрачная планета не видела, не слышала подобного. И маленький
Афанасьев Роман
Ильин Андрей
Роллинс Джеймс
Афанасьев Роман
Доценко Виктор
Каменистый Артем