с ошалевшими глазами. Руки растерявшегося бойца ходили ходуном, голову он
изо всех сил вжимал в плечи, жалея, очевидно, что рожден не черепахой.
Ларсен схватил его за грудки и бесцеремонно встряхнул.
родив какое-то птичье клекотание. Оттолкнув солдата, Ларсен устремился к
орудиям.
старшина, помогающий ему сержант - вот и все, что осталось от десятка
орудийных расчетов. И это за несколько минут до очередного налета
неприятеля. От пришлого лейтенанта не ждали героических жертв, - да это и
не было жертвой. Кто-то обязан был им помочь, и Ларсен без колебаний
влился в маленькое войско. Никто не выказал ни малейшего одобрения, - они
приняли его поступок, как должное. Молоденького же бойца по общему
соглашению решили не трогать. Первый шок - штука особенная. Парень мог
оклематься только самостоятельно.
Чтобы до единого! Потом будет некогда.
принялись подтаскивать к пушкам тяжеленные кассеты со снарядами. Старшина,
чумазый коротыш с необъятной грудью, справлялся со снарядными ящиками в
одиночку. Они работали споро и действительно уложились в короткие минуты.
Ценя время, тут же и пристроились на станине, торопливо закуривая.
Ларсену три черных от копоти пальца. Для него весь мир теперь принадлежал
к стану глухих. - Бегали к обломкам смотреть. Чепуха какая-то. Один каркас
и все. Словно муляж какой-то, а не летательный аппарат. Я тогда же и
майору сказал, мол, что если они нам голову морочат? С их техникой это
запросто! Нам здесь, стало быть, арапа заправляют, боеприпасы заставляют
жечь, а где-нибудь гвоздят всерьез - по телебашням разным,
правительственным бункерам.
самоуничтожения, - возразил сержант. - Чтобы в случае чего нашим
специалистам ни единого винтика не доставалось.
кивнул. Что ж, вполне логично. Почему бы и нет? Подобное и у нас на
широкую ногу поставлено. Уничтожать все, что остается за врагом. Мосты,
поля с хлебом, столицы... На ум внезапно пришла мысль о Предателе. Вот и
того, видно, самоуничтожили. Использовали по основной функции и
ликвидировали. Спятивший человек, - какой с него спрос?..
распаковывали оставшиеся ящики и скользкие от масла снаряды подносили
вплотную к орудиям. Чтобы потом - "ни единого лишнего движения" - как
вразумлял старшина. Сначала таскали взрывчатую кладь на весу, чуть позже
стали устало выгружать на мешковину, волоча по грязному снегу до самых
броневых щитов.
здравомыслия еще не было. При всем при том он знал, что бой - это бой, и
скидок на "раскосое" состояние здесь не делается. Пьяный танкист попросту
не въедет на мост, а снайпер после веселой ноченьки будет плотно садить в
"молоко".
успел уже скрыться из глаз. С наслаждением распрямив спину, Ларсен
внимательно огляделся. Оставленная "плугом" борозда пролегла не далее, чем
в ста шагах от позиций. Из нее продолжал фонтанировать пар, то и дело
вылетали какие-то ошметки. Лейтенант обратил внимание на то, что на
очередной воздушный налет немцы не ответили ни единой ракетой. Взрывы
безнаказанно прошлись по германским окопам и переместились за холмы. Он
представил себе громоздкие махины установок, широко расставленные станины,
пугающее безлюдье. И все удовольствие - за каких-нибудь четверть часа!..
Теперь наступила очередь батареи. Завершив в вечереющем небе замысловатый
маневр, "сигары" вновь возвращались.
зыркнул на перепачканных "сынков". Ларсен с сержантом послушно побежали к
орудиям.
резиновому колечку окуляра. Не сразу поймал в перекрестие одну из
сдвоенных "сигар", включил систему автоматического слежения. Катамаран
быстро увеличивался в размерах, уши плотно обкладывал нарастающий рев.
Крестик прицела цепко держал противника. Внезапно справа часто замолотило
орудие старшины. Совершенно преждевременно.
действительно уходили. Было видно, что строй пришельцев рушится, -
вражеские аппараты плавно разворачивались. Может, кончилось у них горючее
или иссяк боекомплект, может, случилось что другое. А возможно, они
попросту утомились и теперь спешили на чашечку своего вечернего кофе.
Следом за сержантом и старшиной Ларсен что-то бешено заорал и даванул
гашетку. Кресло завибрировало, стволы комплекса завращались, извергая
шквал огня. Окутанные клубками разрывов, "сигары" даже не прибавили хода.
Выбравшись из кресла, на подкашивающихся ногах Ларсен слепо побрел по
позиции. Услышав неожиданный звук, удивленно обернулся. Старшина сидел на
ящике из-под снарядов и, размазывая по чумазому лицу слезы, плакал.
удержался и забрел к ним, за что и был щедро вознагражден. К его радости,
на позициях еще остались живые. Четверо бойцов! Каптенармус и трое
солдатиков. Так или иначе, но встретили Ларсена с распростертыми
объятиями. На какое-то время он стал пятым живым существом в их маленьком
коллективе, и этого было вполне достаточно. Солдатики Ларсену понравились,
а в маленького, застенчивого каптенармуса он просто влюбился. Последний
улыбался лейтенанту, как доброму, старому другу. В голосе и поведении
этого не молодого уже человека угадывалась изначальная мягкость, а в его
присутствии можно было смело позволить себе расслабиться, не боясь быть
ужаленным в самый уязвимый момент. Сызмальства тяготеющий к подражанию,
Ларсен и сам не заметил, как перенял у каптенармуса манеру улыбаться. Есть
такой сорт улыбок - совершенно несодержательных, знаменующих одну лишь
готовность к вежливому вниманию. Они мало что сообщают рассказчику об
отклике на его побасенки, но кое-что говорят о самих слушателях, зачастую
милых и незлобивых людях, улыбающихся с печальным постоянством именно
оттого, что они таковы по природе - чрезвычайно незлобивы - и в любом
настроении более всего опасаются досадить своим невниманием. Словом, на
военного каптенармус совсем не тянул, больше напоминая тех интеллигентных
новобранцев, что и на вторую неделю службы продолжают упорно называть
котелок кастрюлькой, а карабин ружьем.
давно, а именно - распахнул душу. В итоге получилось даже некое подобие
праздника. На войне, как на войне. И поминки порой превращаются в
радостное времяпрепровождение. Говорили обо всем без стеснений, не взирая
на языковый барьер. Немцы пили и закусывали. Вероятно, за упокой
однополчан. Ларсен, разумеется, пил с ними, потчуя Сашкиным самогоном,
вздыхая о потерях артиллеристов. В слезном порыве несколько раз он
отчетливо повторил имя денщика и протянул союзникам кружку. Германцы,
покивав головами, с готовностью тяпнули и за Сашку.
Союзников быстро развезло и одного за другим начало заваливать на землю.
Они еще пытались противиться, но мощь гравитации уже возобладала над ними.
И никто из союзников не стал возражать, когда Ларсен решительно взобрался
на танковую броню. Сердечно помахав провожающим рукой, лейтенант распахнул
люк и нырнул в прохладную башенную глубину.
тотчас где-то снаружи, приветствуя его успех, радостно завопили немцы. Со
вздохом помянув разбитый "Хаккель", Ларсен тронул с позиций бундесвера.
Отъезд получился не совсем гладким. Прежде чем выбраться на дорогу,
лейтенант развалил какую-то постройку, а после протаранил колючие
заграждения, прокатав среди них широкую просеку. Так или иначе, но позиции
ракетчиков остались позади. Ларсен вырвался на оперативный простор.
лейтенанту пришлось дважды разворачиваться. Уже начинало смеркаться, когда
он включил башенный прожектор. Ко всему прочему танк оказался оборудован
могучим мегафоном, чем захмелевший Ларсен не замедлил воспользоваться.
над заснеженной степью, пугая выбравшихся из нор мышей и недремлющих сов.
- Атеизм, братья мои, это неприятие идеи! Идеи - неважно какой. И уже
только поэтому всякий атеизм - мура и примитив! Человек обязан не доверять
- это нормально. Потому что свою веру, как единственный вклад, он желает
поместить в надежнейший из банков. И человек обязан заниматься
допущениями. То есть, предполагать, не зная. Сие, братья мои, одно из
свойств абстрактного мышления! И это тоже нормально! Неверящих вообще -
нет. Верят в собственное словоблудие и мускулы, в кулаки и талант. Словом,
во что-нибудь да верят. А уж в идею - всегда и с удовольствием. Вот и
выходит, братья мои, что хваленый ваш атеизм - та же идея и та же религия.
Вера! Но не в Христа, а в собственный куцый умишко. Браво, господа
оглоеды!.. Даешь религию голого материализма, религию эгоцентрической
пустоты!..
Посняков Андрей
Прозоров Александр
Лукьяненко Сергей
Орлов Алекс
Шилова Юлия
Белогорский Евгений