из шкатулки Гадохи.
прижимист. Может быть, шкатулка подкармливала его самого? Но в советские
рубли доллары в кармане не превращаются. Их кто-то должен был продавать
или обменивать.
подозрений - кот наплакал.
поликлинику.
подсказать там, кроме сплетен о его частной практике? А для дирекции он
чист и прозрачен, как промытое стеклышко, - лучший протезист, мастер
своего дела. Да так оно и есть: жулика бы здесь не держали. Лучше начнем с
его бывшей жены. Ее отношения с ним, судя по его реплике, вероятно, на
грани "холодной войны".
Адрес ее известен: живет в новом доме у станции метро "Варшавская".
Телефона у нее нет. Ну и рискнем без звонка.
на затылке и морщинки у глаз ее старят. Следы былой миловидности еще
заметны, но лишь следы. И одета скромно. В строгом костюме, и никаких
украшений - ни колец, ни серег. Явно не вписывалась она в изысканный
интерьер Ягодкина.
служащую и гостиной и спальней. Завтракает и ужинает хозяйка на кухне,
откуда и приносит на стол уже заваренный крепкий чай, должно быть только
что приготовленный.
пить, а мы нагрянули.
по-английски, - отвечает она и ставит на стол молочник и весьма аппетитные
булочки. - То немногое, что умею...
слишком заинтересованно.
медицины. Я ведь в специальном институте работаю, имею некоторую
причастность к человековедению. А что вас привело ко мне?
полезной.
лучше, чем мы.
начатого разговора. Но тон Жирмундского настойчив, я бы сказал, даже
повелительно настойчив.
знаете.
говорить не будем. Где он работает, мы знаем, и характер работы нам
известен. Нас интересует другое. Его личная жизнь, быт, привычки,
склонности, увлечения, знакомства. Вы уже сказали, что имеете некую
причастность к человековедению. Такую причастность имеем и мы. Вот вы и
расскажите нам о нем все, что знаете.
так дело-то неспешное, зачем пророка беспокоить.
Задавайте вопросы. Так будет легче.
лет моей жизни.
тумане, сознавая всю трагическую для меня нелепость этого брака, все изо
дня в день растущее отвращение к этому человеку. Ну а второй год был
попросту годом сосуществования на одной территории с правом
невмешательства в личные дела каждого. Мы только старались поменьше
встречаться, а встречаясь, молча терпели друг друга, откладывая формальный
развод до разъезда. Вас, наверное, интересует, как и почему возник этот
союз совсем несхожих натур, да, если хотите полярных, антагонистических
духовно. Только боюсь, что мое свидетельство будет необъективным, не в
пользу Ягодкина.
она, глотнув уже остывшего чая, продолжает:
свадебный. Случилось это пять лет спустя после смерти моего первого мужа.
Он тоже был врачом, как и я, и погиб, можно сказать, на боевом посту во
время холерной эпидемии в Северной Африке. И показалось мне это пятилетнее
одиночество холодным и неуютным. Бывает, знаете, так у не совсем еще
старых баб. Вот тут я и познакомилась с Ягодкиным - в Ялте, в гостинице,
где он, как и я, жил без санаторной путевки. Оба соседи по коридору, оба
одиноки и свободны - он тоже похоронил свою первую жену и еще не обзавелся
новой. Неглупый, интеллигентный, не лишенный мужского обаяния, но в свои
пятьдесят два года казался моложе лет на десять и, надо отдать ему
справедливость, умел развлечь скучающую курортницу. Тут и началась у нас
этакая ресторанно-музыкальная круговерть с транзисторами и магнитофонами,
с винными подвальчиками и барами, с пляжами и пикниками, с гонками на
яхтах и мотолодках. Я никогда не жила такой жизнью и, как легкомысленная
девчонка, поддалась ее сомнительным соблазнам. Я сознавала их временность,
знала, что вернусь в Москву к обычной для меня обстановке - долгим часам
работы в институте, нечастым вечерним встречам с друзьями-сослуживцами и
одиночеству дома за книжкой или за подготовкой диссертации, которую так и
не смогла тогда защитить. Но когда пришло время уезжать, Ягодкин вдруг
предложил мне стать его женой. Я сама не понимаю, почему согласилась так
сразу и так легко - должно быть, все-таки боялась ждавшего меня
одиночества. Полюбить друг друга мы еще не успели, ну просто потянуло двух
одиноких к какой-то человеческой близости, и не следовало бы, конечно,
торопиться с женитьбой, но уж очень хотелось мне домашнего уюта и мужской
заботливости.
воспоминаний.
месяц курортной канители - и нате, пожалуйста, законный брак. Михаил
Федорович Ягодкин и Елена Ивановна Линькова - хорошо, что фамилию свою
сохранила, не пришлось после развода паспорт менять - обитают в
двухкомнатной квартире в маленьком каменном особнячке в Марьиной роще.
Соседей своих он мгновенно переселил в мою прежнюю комнату, а я очутилась
под крылышком мужа, который постепенно стал раскрываться. И открылось моим
глазам нутро человека-приобретателя, мещанское до самых бездонных глубин
нутро. Два холодильника у нас доверху были забиты продовольственным
дефицитом. Мало, скажете? Так прибавьте еще и библиотеку с уникальными
книгами, которые никогда и не раскрывали, только ласково поглаживали их
древние корешки. Мебель в квартире за два года три раза менялась. То
югославский или финский модерн, то старинная антикварная краснодеревщина,
а на стенах - либо старая грузинская чеканка, либо иконы подревнее,
купленные у какого-нибудь церковного старосты. Сначала мне казалось, что
он просто болен "вещизмом", думала его, как говорится, перевоспитать, ну,
вылечить, что ли. Но через полгода уже поняла: не я его вылечила, а он
меня опоганил. Мне все чаще и чаще виделось, что именно с таких, как он,
Маяковский "Клопа" писал, и Ягодкин, как и Присыпкин, тяготился
уничижительностью своей фамилии. Уж как ему хотелось быть не Ягодкиным, а
скажем, Малиновским или Вишневским. Так не могу, говорит, дело не
позволяет. И все развлечения, кроме телевизора, отменил сразу, всех моих
друзей разогнал, а своих принимал только днем, когда меня дома не было.
заперлись у себя в Марьиной роще, как в скиту, появились двое. Первый
пришел, когда мужа не было, днем, а я дома оставалась, приболела немножко.
Вошел затрепанный какой-то, в сальном пиджаке и нестираной рубахе без
галстука. Опухший, отекший, небритый. "Муж, - спрашивает, - дома?" Я
говорю: "Скоро придет". - "Ну а я подожду, дорогуша, сколько хошь подожду,
потому что, кроме него, мне идти некуда. Однополчанин он мой,
дружок-фронтовичок. А ты, - говорит, - водочки мне сообрази, закуски не
надо. А без водочки не могу, с утра во рту капли не было". Посетитель меня
не удивил, мало ли какие однополчане у него были, но повел себя муж при
виде его странновато. Сначала даже не узнал как будто. А бродяга ему:
Василенко Иван
Нортон Андрэ
Орлов Алекс
Андреев Николай
Глуховский Дмитрий
Корнев Павел