Чтение 8–й страницы книги ~Гибель 31-го отдела~

до...

Директор стыдливо улыбнулся и неопределенным жестом указал на дверь.
Через несколько секунд уголки его рта снова опустились. Он поглядел на свои
часы, большие, элегантные часы с широким золотым браслетом.

-- Итак, чем могу быть полезен?

Комиссар Иенсен давно уже составил в уме те вопросы, которые собирался
задать.

-- Имели у вас место какие-нибудь события, которые могли бы
удовлетворительно объяснить выражение "совершенное вами убийство" ?

-- Конечно, нет.

-- Значит, вы не можете увязать это выражение с каким-нибудь конкретным
случаем?

-- Нет, я ведь уже сказал, что нет. Идиотская выдумка, и писал идиот --
вот единственное мыслимое объяснение.

-- И смертных случаев никаких не припомните?

-- Во всяком случае, за последнее время -- никаких. Впрочем, по этому
вопросу вам лучше обратиться к директору по кадрам. Я ведь, по сути дела,
журналист, отвечаю за содержание и оформление журналов. Вдобавок...

-- Что вдобавок?

-- Вдобавок вы пошли по ложному следу. Неужели вы сами не видите, как
абсурден такой ход мыслей?

-- Какой?

Директор посмотрел на него растерянно.

-- И еще один вопрос, -- сказал Иенсен. -- Если мы предположим, что
автор письма намеревался просто насолить руководителям издательства или
одному из них, в каком кругу нам следует его искать?

-- Ну, это пусть решает полиция. Я уже выразил свою точку зрения: в
кругу сумасшедших.

-- Существуют ли отдельные индивидуумы или группа таковых, которые
могли бы питать антипатию к издательству или его руководителям?

-- Вы наши журналы знаете?

-- Я их читал.

-- Тогда вы должны были понять, что вся наша политика к тому и сводится:
не пробуждать недовольства, агрессивности, разногласий. Мы издаем журналы
здоровые и развлекательные. Они меньше всего способны усложнить жизнь
читателя и смутить его чувства. -- Директор сделал небольшую паузу, после
чего подвел итоги: -- У нашего издательства нет врагов. У его руководителей
-- тоже. Сама мысль об этом нелепа.

Комиссар Иенсен все так же прямо и неподвижно сидел в кресле для
посетителей. Лицо его по обыкновению ничего не выражало.

--Не исключено, что мне придется произвести розыск в самом здании.

-- Не забывайте о необходимости соблюдать строжайшую тайну,--немедленно
отозвался директор.--Только шеф, издатель да еще я знаем, чем вы здесь
занимаетесь. Мы, конечно, постараемся помочь вам по мере возможности, но
повторяю: никто не должен знать, что полиция интересуется нашим
издательством, и прежде всего не должны знать об этом наши служащие.

-- Вести следствие немыслимо без известной свободы передвижения.

Директор задумался, потом ответил:

-- Я могу дать вам универсальный ключ и выписать удостоверение, которое
позволит вам посещать все отделы.

-- Хорошо.

-- Оно... оно, так сказать, оправдает ваше присутствие.

Директор постучал костяшками пальцев по краю стола. Потом улыбнулся
доверительно, с заговорщическим видом и сказал:

-- Пожалуй, я сам напишу и оформлю ваше удостоверение. Так будет лучше.
- И словно мимоходом нажал кнопку возле телефона. Тотчас же откинулся
какой-то щиток, и на выдвижную доску стола плюхнулась пишущая машинка.
Машинка обтекаемой формы блистала хромом и лаком и, казалось, никогда не
бывала в употреблении.

Директор выдвинул какой-то ящик, достал оттуда синюю карточку. Пересел
на табурет, легким движением вставил ее в машинку. Немножко поколдовал над
рычагом интервалов, задумчиво почесал указательным пальцем переносицу,
пробежал по клавиатуре и, сдвинув очки на лоб, посмотрел, что у него
получается. Потом выдернул карточку из машинки, смял ее и бросил в корзину
для бумаг, а из ящика достал новую.

На сей раз он писал медленно и старательно. После каждого удара по
клавишам сдвигал очки и смотрел, хорошо ли вышло.

Когда он скомкал и кинул в корзину второй бланк, улыбка у него была уже
не столь доверительная.

Он достал еще один бланк. А потом -- сразу пять.

Комиссар Иенсен сидел прямо и неподвижно, при первом взгляде казалось,
что он смотрит мимо, на кубки и флажок.

Испортив седьмой бланк, директор окончательно перестал улыбаться. Он
расстегнул воротник, распустил галстук, достал из нагрудного кармана черную
авторучку с серебряной монограммой и принялся составлять черновик на белом
листке почтовой бумаги с неброской маркой фирмы.

Комиссар Иенсен ничего не говорил и все так же смотрел мимо. Капля пота
сбежала по директорскому носу и упала на бумагу.

Директор вздрогнул, словно в ознобе, и продолжал писать, царапая пером.
Потом скомкал бумагу и швырнул ее под стол. Бумага не попала в корзину, а
легла прямо к ногам Иенсена.

Директор встал, подошел к окну, открыл его и постоял немного спиной к
посетителю.

Комиссар Иенсен быстро глянул на скомканный черновик, поднял его и
сунул в карман.

Директор закрыл окно и с улыбкой сел за стол. Он застегнул воротник,
поправил шелковый галстук и нажатием кнопки убрал машинку. Потом нажал
какую-то другую кнопку и сказал в микрофон:

-- Выпишите господину Иенсену пропуск на право свободного входа в
издательство. Он из строительного надзора. Срок годности -- по воскресенье
включительно. К пропуску приложите универсальный ключ.

Голос звучал сурово, холодно и повелительно, но улыбка оставалась
неизменной.

Ровно через девятнадцать секунд пришла женщина в зеленом и принесла
ключ и пропуск. У директора появилось на лице брюзгливое выражение, он
окинул пропуск критическим взором и сказал, пожав плечами:

-- Ну ладно, сойдет и так.

Что-то мелькнуло во взгляде секретарши.

--Я же сказал, что сойдет и так,--резко повторил директор. -- Я вас не
задерживаю.

Он размашисто подписался, протянул ключ и пропуск Иенсену.

-- Ключ подходит к дверям всех отделов, какие только могут
заинтересовать вас. Разумеется, кабинет шефа он не откроет, и эту дверь
тоже.

-- Благодарю.

-- У вас есть еще вопросы? В противном случае...

Директор сокрушенно поглядел на свои часы.

-- Еще одна незначительная деталь,-- сказал Иенсен.-- Что представляет
собой особый отдел?

-- Это проектная группа, она создает проекты новых журналов.

Иенсен молча кивнул, спрятал ключ и синюю карточку в нагрудный карман и
вышел из кабинета.

Прежде чем завести мотор, он достал скомканный лист бумаги, разгладил
его и провел по нему кончиками пальцев. Бумага была очень высокого качества,
и формат ее казался необычным.

Почерк у директора был небрежный и угловатый, как у ребенка, но вполне
разборчивый. Иенсен прочел:

"Инспектору стройнадзора настоящим... Господин Н. Иенсен -
представитель стройнадзора и пользуется правом свободного доступа во все
отделы, за исключением... Н. Иенсен -- сотрудник стройнадзора и может
посещать...

Господину Иенсену, подателю сего, настоящим разрешается доступ...
Господин Иенсен из стройнадзора наделен особыми полномочиями... Комиссар
комиссар комиссар... Господин Иенсен... А, ЧТОБ ТЫ СДОХ..."

Иенсен сложил бумагу и сунул ее в тайник, где у него лежал пистолет.
Пригнувшись к боковому стеклу, глянул на Дом. Взгляд у него был спокойный и
ничего ровным счетом не выражал.

Опять засосало под ложечкой. Иенсен проголодался, но знал, что, стоит
ему съесть хоть самую малость, сразу же начнутся боли.

Иенсен повернул ключ зажигания и засек время.

Половина первого -- и уже среда.

IX

-- Нет,-- сказал лаборант,-- Бумага другая. Формат не совсем тот. Но...

-- Что "но"?

-- Большой разницы в качестве нет. Одинаковая структура. Очень, очень
много общего.

-Ну и?..

--Представляется вполне правдоподобным, что оба листа изготовлены на
одной фабрике.

-- Ах так.

-- Мы сейчас делаем анализ. Во всяком случае, это не исключено,--
Лаборант как будто задумался и мгновение спустя добавил:-- Скажите, а записи
на втором листе имеют какое-нибудь отношение к делу?

-- Вы почему спрашиваете?

-- К нам заходил один врач из психиатрической лечебницы и случайно
увидел этот листок. Он тотчас пришел к выводу, что человек, исписавший
листок, страдает так называемой алексией, то есть неспособен читать и
понимать прочитанное. Он в этом абсолютно уверен.