кильватере.
перед носом репортера, скорчившего недовольную мину.
держа в руках свою сумку. Поодаль стоял тот самый врач со странным именем и
полицейский в штатском из пятого участка. Рэнн вместе с фотографом вошел в
палату, чтобы дать ему необходимые указания. Мартин Бек подошел к двум
другим.
из них не видел и не слышал ничего подозрительного... Я хотел поговорить с
доктором... но с этим много не наговоришь.
Мартин Бек.
ничего не слышал, в старых домах знаете какие толстые стены.
он ткнул пальцем в сторону ординаторской.
башмаками.
встречаться мы, само собой, встречались. Сотни раз. Он старый служака, он
уже комиссаром был, когда я только начинал. Двенадцать лет назад.
там работал, пока не заболел.
в туалетную комнату. Часы показывали без четверти пять.
ничего не могу сделать.
казался свежим и чистым. Репортер и фотограф куда-то исчезли, а полицейский
стоял на прежнем месте.
внутренняя часть Стокгольма подверглась очень значительным преобразованиям.
Сровняли с землей целые кварталы и на их месте возвели новые. Структура
города изменилась, транспортная система расширилась, но новый строительный
стиль свидетельствовал не столько о стремлении обеспечить людям сносные
условия жизни, сколько о желании домовладельцев выколотить все, что можно,
из дорогих земельных участков. В центре города не ограничились тем, что
снесли девяносто процентов строений и перекроили существовавшую ранее сеть
улиц, здесь изменили даже естественную топографию местности.
пригодные и очень нужные жилые дома буквально стираются с лица земли, чтобы
уступить место безликим и однообразным административным зданиям; бессильные
что-либо изменить, они принимали ссылку в отдаленные пригороды, тогда как
удобные и оживленные кварталы, где они раньше жили и работали, лежали в
развалинах. Центр города превратился в гулкую и труднодоступную строительную
площадку, из которой медленно, но неуклонно вырастал новый город, новое
сити, где будут широкие и шумные транспортные магистрали и блестящие фасады
из стекла и легких металлов -- безжизненные бетонные плоскости, холодные,
безликие.
участков; в Старом городе многие устарели и обветшали, а поскольку
численность персонала с каждым годом возрастала, там, помимо всего, просто
негде было повернуться. В четвертом участке, куда направлялся Мартин Бек,
недостаток помещений давно уже превратился в проблему номер один.
Регерингсгатан, начинало светать. Скоро взойдет солнце, небо по-прежнему
чисто, день обещает быть ясным, но прохладным.
дверей находился коммутатор, где почему-то не было дежурного телефониста, и
высокий барьер, за которым сидел пожилой полицейский с проседью.
Облокотившись о барьер, он читал развернутую утреннюю газету. Когда вошел
Мартин, полицейский выпрямился и снял очки.
просматривал утренние газеты -- успели они сообщить о комиссаре Нюмане или
нет? Скверная вышла история.
печать, и в час, когда произошло убийство, они скорей всего уже были
отпечатаны.
было. На столе лежали утренние газеты, стояли пепельницы с окурками и
несколько чашек из-под кофе. В одной из комнат он сквозь стеклянную
перегородку увидел первого помощника комиссара, тот допрашивал белокурую
длинноволосую девушку. Увидев Мартина Бека, он встал, что-то сказал ей и
вышел из-за перегородки. Дверь за собой он закрыл.
и раскурил сигарету.
немного времени...
в уголовную.
конверт и передал его патрулю. Женщина встала, повесила сумку через плечо и
поспешила к дверям во двор. Не оборачиваясь, она бросила на ходу:
комическим удивлением. Тогда патруль надел свой шлемофон и вышел следом.
пепельницы
деле?
Но почему он выбрал именно Нюмана?
знать.
четвертый?
восьмого.
Честолюбивый, настойчивый, почти без чувства юмора. Взгляды самые что ни на
есть консервативные. Ребята, которые помоложе, его побаивались, хотя по
службе они не сталкивались. Он мог так обрезать... Впрочем, я тебе говорю,
что не очень хорошо его знал.
особенно с ним ладил. А как было в других местах, не знаю.
бы просительный, но в то же время понимающий.
такие, чтобы...
трубку. Мартин Бек стал у окна, засунув руки в карманы. В участке царила
полная тишина. Ее нарушал только голос человека, говорившего по телефону, да
сухое покашливание пожилого дежурного позади коммутатора. Надо полагать,
этажом ниже, в камерах предварительного заключения, было далеко не так тихо.
ночи щипало глаза, в горле першило от множества сигарет.
листать газету, пробежал несколько столбцов, принялся за комикс, не думая,