раздался этот телефонный звонок, и первой его мыслью была мысль о том, что
он теперь скажет Ирине. Вторая мысль: что доложить исполняющему обязанности
президента? Третья: всех выведу на чистую воду и собственноручно расстреляю.
В возможность несчастного случая генералу верилось слабо, а это значило, что
впереди у него была масса работы.
мобильного телефона.
грязи, двинулся к машине, водитель которой, предусмотрительно оставшись в
кабине, воровато покуривал в открытое окошко.
ответившего ему мужчины передать трубку Ирине. На душе у него скребли кошки,
и он до сих пор не знал, что собирается говорить. Это было знакомое
ощущение: генерал не впервой делал подобные звонки, но до сих пор к ним не
привык и подозревал, что никогда не привыкнет. У него было много
подчиненных, некоторые из них нравились ему, а других он с трудом переносил,
но всякий раз, когда кто-то из них погибал, Малахов подолгу мучился,
подыскивая слова, которые могли если не утешить родственников, то хотя бы
сделать удар не таким беспощадным.
бодро и слегка встревоженно.
проглотил застрявший в горле тугой комок, облизал губы и, зачем-то
покосившись на машину, заговорил.
собирается сказать.
вами поговорить, тем более что теперь понятно, куда запропастился Глеб.
разговору прислушивались сослуживцы. Малахов с грустью подумал, что жены
офицеров спецслужб с удивительной быстротой привыкают понижать голос, говоря
о работе своих мужей.
что точный срок вы назвать не можете, но хотя бы приблизительно.,.
сигарета набита конским волосом, как какой-нибудь дореволюционный диван. Он
раздраженно отшвырнул ее в сторону, поборов возникшее вдруг желание швырнуть
следом телефон. Сделав усилие, он взял себя в руки, в последний раз
прочистил горло и зачем-то посмотрел в низкое серое небо из-под узких полей
своей смешной старомодной шляпы. В небе не было ничего интересного. - Ирина,
- повторил генерал, - послушайте... Я не знаю, как вам сказать...
как прошлогодняя трава. Казалось, он доносился до Малахова с обратной
стороны луны. - С ним что-то стряслось?
жаль, Ирина, но... Глеб не вернется. Он погиб.
дороги нет. Надо позвонить жене, пусть она с ней побудет, хотя бы
сегодня..."
отвращения к самому себе, ответил Малахов. - Произошла авиационная
катастрофа. Совершенно нелепый случай. Вы поезжайте домой, побудьте там. Я
позвоню Маргарите Викентьевне, она с вами побудет...
надтреснутым, но тренированное ухо генерала Малахова без труда различило за
этой слабостью несокрушимый металл. Этот стальной подголосок немного
успокоил генерала.
треск вызван какими-то неполадками на линии, но в следующее мгновение понял,
что Ирина смеется. От этого смеха у него по спине побежали мурашки.
сказал, что он погиб? Если тело не найдено, значит, он жив.
Ах ты, господи!.."
трубку.
возле самого большого обломка фюзеляжа люди в полевой военной форме. Он
думал о том, что реакция Ирины на сообщение о том, что тело Слепого пока не
найдено, не имеет ничего общего с трезвым рациональным подходом, к которому
привык он сам и который всегда считал единственно верным. Женщина была
просто ослеплена горем и не способна за один раз воспринять размеры
обрушившегося на нее катаклизма. Защитная реакция организма, ложь во
спасение, то-се... Потом Малахов вспомнил, что эта женщина хоронит Слепого
не в первый раз и знает его лучше, чем кто бы то ни было. Этот человек
неоднократно возвращался с того света, и генерал почувствовал, что снова
начинает надеяться. Эта надежда несколько увяла, когда он снова бросил
взгляд на обломки самолета, но до конца так и не умерла, хотя Малахов готов
был дать голову на отсечение, что уцелеть в этой мясорубке было просто
невозможно.
***
информацией были надежно заперты в подземном хранилище, а генерал клятвенно
пообещал позвонить Ирине, как только шасси самолета оторвутся от земли,
можно было не торопясь, обстоятельно обдумать свои дальнейшие действия.
перечитал переданный ему Малаховым пропуск. Ему было бы спокойнее, если бы
эту бумажку генерал состряпал лично, без посредников, но слово ?спецрейс?,
гвоздем торчавшее посреди коротенького документа, видимо, было здесь
ключевым. Первое лицо государства очень торопилось, и Глебу совсем не
нравилась эта спешка. Конечно, дело ему предстояло серьезное и не терпящее
отлагательств, но именно поэтому почти волшебная скорость, с которой вдруг
завертелись события, вызывала в нем глухое внутреннее сопротивление. Эта
организованная сверху гонка заставляла его чувствовать, что он утрачивает
способность по собственному усмотрению управлять не только ходом событий, но
и собственными действиями, а это уже никуда не годилось. Когда в течение
какого-то времени пассивно плывешь по течению, подчиняясь чужой воле,
вырабатывается очень опасная привычка постоянно оглядываться через плечо,
ожидая указаний. Как в анекдоте про таксиста, подвозившего пассажира, у
которого при себе оказался второй руль. Этот чудак просто сидел рядом, держа
перед собой ни к чему не прикрепленную баранку, и повторял каждое движение
водителя. А когда тот привык к синхронному движению двух рулевых колес,
пассажир вдруг резко крутанул свою баранку вправо, и таксист, не успев
подумать, повернул следом, прямиком в столб...
задумчиво побренчал лежавшими там патронами. Бросив взгляд на вмонтированные
в приборную панель часы, он тихонько присвистнул: до вылета самолета
оставалось каких-нибудь полчаса. Правда, погода нелетная, борт наверняка
задержат, но все-таки...
Кажется, ?узи?, старый ?шмайссер? со сбитым прицелом - подарок Малахова,
?ТТ? и почему-то два пустых рожка от ?Калашникова?. Ах да, и еще древнюю
противотанковую гранату без запала - для веса, надо полагать. Давно хотел от
нее избавиться.
подсознание, если дать ему волю. Ведь он принял решение еще там, сидя на
корточках над открытым ящиком с оружием, но до конца продолжал вести себя
так, словно ничего еще не было ясно. Да и сейчас еще сомневался в
собственной правоте, если уж быть до конца откровенным. Слишком решительно
им начали руководить, слишком гладким казался проложенный высочайшим указом
путь. Транспортный ?Ил? - это, конечно, не ?Боинг?, зато как все просто! Как
в детском стишке: в кресло сел, завтрак съел - что такое? - прилетел! А там
для тебя уже все готово: и машина с полным баком, и помощники, если в них
возникнет нужда, и оружие, и пропуск для беспрепятственного проезда по всему
театру военных действий.., и цинковый ящик где-нибудь дожидается. Вот только
неизвестно, что в нем отправят на родину: твои кости или очередную партию
фальшивых денег.
неохраняемой стоянке в трех кварталах от банка. Таксист принялся недовольно
ворчать, когда Глеб заставил его в течение получаса петлять и кружить по
городу, но, получив щедрую плату, угомонился и даже пожелал своему странному
пассажиру счастливого пути. Глеб помахал ему на прощание рукой и налегке
двинулся к зданию билетных касс. По пути ему попался коммерческий киоск, в
котором он за безбожно огромную цену приобрел легкую спортивную сумку,
зубную щетку, пасту, кусочек мыла и безопасную бритву с набором одноразовых
лезвий.
холодном воздухе повис туман, окружив фонари сияющим жемчужным ореолом. В
воздухе отчетливо пахло углем и мазутом - железной дорогой, дальними
странствиями. Глеб с раннего детства любил ездить поездом. У большинства
людей эта любовь проходит годам к восемнадцати, вытесненная сопряженными с
таким способом передвижения хлопотами и неудобствами, но Глеб Сиверов был
исключением из правила. Железная дорога всегда вызывала в нем легкое
Якубенко Николай
Сертаков Виталий
Контровский Владимир
Роллинс Джеймс
Браун Дэн
Смит Кордвейнер