были: ?Мне надо в аэропорт!?. Ну, по крайней мере, мы с тобой выполнили его
последнее желание: в аэропорту он побывал. Заводи, поехали.
растреклятая история никак не хотела заканчиваться, и Смык подумал, что для
него лично она может не закончиться вообще. Он стал свидетелем не то начала,
не то конца какой-то сложной многоходовой комбинации, задуманной Вадиком и
Владиком. А Вадик и Владик были совсем не теми парнями, которые стали бы
полагаться в таком деле на чью-то скромность. С их точки зрения, было
гораздо проще и надежнее пришить неудобного свидетеля сразу же после того,
как в нем отпала нужда. Смык пожалел, что не взял с собой ничего, что хотя
бы отдаленно напоминало оружие, но в следующее мгновение решил, что никакое
оружие не помогло бы ему в схватке один на один с этим чертовым блондином,
который выглядел и вел себя так, словно был целиком скручен из стальной
проволоки.
длинный, широченный, обтекаемый и приземистый, как присевший перед прыжком
хищник. По дороге сюда Смык его не заметил, зато теперь он весь облился
холодным потом, представив себе, что будет, если его сейчас остановят и
угрюмый сержант, наклонившись к дверце, произнесет роковые слова: ?Операция
"Антитеррор". Выходите из машины, приготовьте документы для проверки?. Но
сержант - на сей раз это оказался толстый капитан с бляхой гибедедешника на
широкой груди - удостоил проехавшую мимо него ?Волгу? лишь ленивым, ничего
не выражающим взглядом.
пережитого волнения голосом сказал:
в ладонь, и, отвернувшись от Смыка, смотрел в окно на проносящийся мимо
пейзаж, который несколько разнообразили стоявшие вдоль дороги стайки
крикливо одетых девиц легкого поведения. Смык снова, в который уже раз за
это несчастливое утро, взял себя в руки, пытаясь отогнать звериное
предчувствие беды, которое крепло и разрасталось где-то в районе диафрагмы.
окинул его равнодушным взглядом холодных серых глаз.
возражений тоном.
глупо и неуместно.
Понравился ты мне. Дай, думаю, заманю этого красавчика в лесок. Выпьем,
поговорим, поцелуемся...
говорит всерьез. А вдруг и вправду извращенец? Сопротивляться такому
бесполезно и очень опасно, а сдаться без боя как-то.., неловко, что ли.
только что задушивший человека, взял и опустил меня прямо здесь, рядышком с
трупом..."
еще их можно прочесть. Блондин вдруг нехорошо усмехнулся и спросил:
прыщавая задница. Просто не надо задавать дурацких вопросов. ?Зачем...? Ты
что, собрался жмурика в город везти?
Присыпали бы веточками, снежком забросали...
Смыка.
как себя вести с этим человеком, и очень боялся, что это на самом деле не
имеет никакого значения: вот пырнет сейчас пером под ребро, и вся дипломатия
на этом кончится...
довольно резво катилась по щебенке, а потом под колеса легла родная
российская грунтовка - ухаб на ухабе, рытвина на рытвине. Дорога выглядела
так, словно над ней прошлось звено тяжелых бомбардировщиков, утюжа вражескую
автоколонну. Здесь Смыку стало не до переживаний: он целиком сосредоточился
на том, чтобы не увязнуть в этой грязи намертво, ожесточенно работая
педалями и рукояткой коробки скоростей. Он перешел сначала на третью, потом
на вторую, а потом и на первую передачу. Двигатель обиженно выл и рычал,
из-под колес веером летела темная вода и комья липкой грязи. От толчков и
тряски с мертвого Голобородько свалилась шляпа, и теперь в зеркале заднего
вида маячила синяя оскаленная физиономия с закатившимися под лоб глазами и
вывалившимся черным языком. Некоторое время Смык боролся с собой, а потом
все-таки не выдержал и повернул зеркало так, что в нем не стало видно
ничего, кроме потолка салона. Блондин насмешливо покосился на него, но
промолчал. Спустя минуту машину сильно подбросило на камне. Позади раздался
глухой шум. Смык покосился назад через плечо и понял, что от толчка труп
свалился на сиденье, а может быть, и вовсе на пол. Смыку немного полегчало:
мертвец должен лежать, а не торчать у всех на виду, как непристойная
карикатура на живого человека.
кончиком сигареты пляшущий от немилосердной тряски огонек. С третьей или
четвертой попытки это ему наконец удалось, и салон наполнился голубоватым
табачным дымом.
повернулся к нему, не понимая, что он имел в виду. - Ты не в курсе, у него
были какие-нибудь особые приметы? Впрочем, откуда тебе знать... Ничего,
сейчас разберемся. Тебе придется мне помочь. Надеюсь, ты уже понял, что
нашего приятеля, - он показал большим пальцем на заднее сиденье, - не должны
опознать ни при каких обстоятельствах. Я не думаю, что в Москве много людей,
которым известны его особые приметы, но я привык работать чисто. Если
сказано, что труп должен быть неопознанным, значит, его не должна узнать
даже родная мама. Ты меня понимаешь?
одной мысли о том, что задумал этот упырь, содержимое желудка Смыка разом
подкатило к горлу, просясь на волю. Смык изо всех сил стиснул зубы и
сглотнул, загоняя свой завтрак на место, как патрон в обойму.
сообразительный, так ведь? Кажется, я видел у тебя в багажнике топор.
Сверни-ка во-о-он в ту просеку и остановись. Придется немного поработать.
Да, и постарайся не испачкаться, ладно?
свесился наружу, держась правой рукой за руль, а левой - за дверную ручку. В
следующее мгновение послышался утробный" звук, и завтрак Смыка с громким
плеском выскочил на дорогу, образовав на ней лужицу неприятного
желтовато-белого цвета.
Глава 3
журналистики в очках с мощными бифокальными линзами, образ которого сложился
в воображении Юрия по дороге в редакцию. Напротив, это был сравнительно
молодой, никак не старше Юрия, неплохо сложенный и отлично одетый человек с
густой, аккуратно подстриженной и тщательно, волосок к волоску, уложенной
светло-русой шевелюрой. Он выглядел как преуспевающий бизнесмен, посвящающий
довольно много времени занятиям в тренажерном зале, хотя сидячий образ жизни
давал о себе знать: полы распахнутого двубортного пиджака выставляли на
обозрение туго обтянутое белой рубашкой округлое брюшко - небольшое, но
какое-то очень представительное. Юрий подумал, что солидный и преуспевающий
мужчина, приближающийся к сорокалетнему юбилею, просто обязан обзавестись
таким вот аккуратным, законопослушным брюшком. Плоский живот - удел тех, кто
никак не может остепениться и зарабатывает на хлеб беготней, прыжками и
прочими малопочтенными телодвижениями.
занимала всего пять небольших комнат на шестом этаже нового
административного здания недалеко от Арбата. Двери всех пяти комнат выходили
в длинный коридор, и в каждой из этих прокуренных, насквозь пропитавшихся
ароматом крепкого черного кофе комнатушек сидели люди, которые на вопрос
Юрия отвечали, что главный только что был здесь и вышел минуту назад.
Поначалу Юрий заподозрил, что здесь не обошлось без мистики, но вскоре
пришел к выводу, что газетчики попросту водят его за нос, покрывая коллегу,
который уединился где-то с дамой своего сердца или, скажем, скрывается от
разгневанных читателей. В тот самый момент, когда он окончательно утвердился
в этом мнении, одна из выходивших в коридор дверей распахнулась, и оттуда
вышел человек, по описанию похожий на главного редактора. Юрий мигом понял
причину неудачи своих поисков: дверь, за которой скрывался неуловимый
деятель столичной журналистики, была дверью мужского туалета.
клетчатым носовым платком, редактор устремился куда-то в конец коридора,
набирая скорость так стремительно, словно внутри у него был спрятан мощный
двигатель фирмы ?Порше?. Юрий едва успел остановить его, поймав за рукав:
что-то подсказало ему, что оклика редактор не услышит. Тот неохотно
остановился и первым делом выжидательно уставился на руку Филатова, все еще
деликатно сжимавшую рукав его дорогого пиджака. Юрий понял намек и поспешно
разжал пальцы.
лицо посетителя. - Вы ко мне?
Обыкновенная рабочая обстановка. Вы по делу или с претензиями? Если с
Каргалов Вадим
Флинт Эрик
Никитин Юрий
Каргалов Вадим
Прозоров Александр
Пехов Алексей