Чтение 8–й страницы книги ~Злоумышленники~

Глава 6

Это был пистолет с глушителем. Как вы, вероятно, знаете из кино,
револьверов с глушителями не бывает. Легкий хлопок подсказал мне, что
это скорее всего пистолет 22-го калибра. Большие пистолеты бухают
гораздо громче, несмотря на все заглушки.

Не то чтобы я стоял и все это вычислял, но тем не менее всегда
полезно знать, какое оружие пущено против тебя в ход. Мои рефлексы мигом
доложили: речь идет о маленьком скорострельном пистолете, способном
произвести десять выстрелов. Пользуясь таким оружием, стрелок должен
метко стрелять, потому как убойная сила у этой пушечки невелика.
Поскольку выстрел прогремел, а я был жив, то у меня появился шанс
отыграться и уложить противника из моего более мощного револьвера 38-го
калибра. Главное, поскорее вытащить его и пустить в ход.

Я не мог пустить в ход правую руку. Этот угол блокировала Вадя,
возможно, умышленно. Я вспомнил печаль на ее лице, когда она попросила
меня отвезти ее в отель, потом замешательство у двери. Я также вспомнил,
что она задолжала мне с былых времен пулю, и, возможно, теперь
возвращала долг. Что ж, один выстрел уже прогремел, а я был жив.

Самые разные обрывки мыслей пронеслись у меня в голове, но я уже
вытаскивал револьвер из-за пояса левой рукой, резко уклонившись в
сторону. Маневр вышел довольно неуклюжим, и, хотя стреляю я неплохо,
жонглер из меня так себе. Мои действия вряд ли заслужили бы аплодисменты
специалистов. Пистолет с глушителем успел еще раз выстрелить, прежде чем
я занял боевую позицию. Но я по-прежнему был цел и невредим.

Затем мой револьвер 38-го калибра грохнул с оглушительной силой. В
подобных ситуациях, если у вас есть достаточный опыт, ваше оружие
стреляет уже как бы само по себе. Я, так сказать, предоставил ему полную
свободу действий. Я не настаиваю на тактике одного выстрела наверняка. Я
не прочь потратить некоторое количество патронов, лишь бы противник
отправился на тот свет, а я немного еще побыл бы на этом. Поэтому я
разрешил своему стволу стрелять, пока живая мишень не рухнула на пол.

Собственно, на это понадобилось три выстрела. Затем в комнате
наступила невероятная тишина, которую нарушила вспышка молнии и раскат
грома за окном. Я прислушался: не раздались ли взволнованные голоса и
нет ли топота ног в моем направлении. Но все было тихо. Единственные
звуки, раздававшиеся за стенами номера, - это шум грозы, а также,
возможно, фейерверка, устроенного мексиканскими подростками.

Глубоко вздохнув, я переложил револьвер из левой руки в правую,
которая у меня обращается с огнестрельным оружием лучше. Впрочем, и
левая сегодня выступила неплохо. С опозданием я бросил взгляд в поисках
Вади. Она лежала у самых моих ног.

Это, впрочем, не значилось в программе, по крайней мере, как я
понимал программу. Это были ее номер и ее засада. Пули предназначались
мне, не ей. Я посмотрел на человека, лежавшего лицом вниз на пороге
ванной. На поверженном стрелке был светлый, почти белый, костюм. Кровь
вытекала из-под его неподвижного тела большими порциями, распространяясь
по кафельному полу. Его мне не следовало больше опасаться. Такое
количество крови означало, что он отныне будет вести себя смирно.

Я опустился на колени возле Вади и слегка приподнял ее. На ней тоже
была кровь. Алое пятно на белом платье повыше груди и полоска крови на
лбу. Ей достались две из трех пуль стрелявшего, и обе угодили в самые
уязвимые места для оружия такого малого калибра: в сердце и в голову.
Одна пуля могла попасть случайно, но только не обе.

Со вздохом я осторожно положил ее обратно на пол, а сам встал.
Ситуация начинала проясняться, хотя радости не доставляла. Я подошел к
трупу у ванной и легонько приподнял его ногой, чтобы увидеть лицо. К
этому времени я уже не очень удивился, увидев, что это вовсе не мужчина.

Это была коротко стриженная блондинка, которую Присцилла назвала
Лорой Уотерман, учительницей физкультуры из Калифорнии. Женщина с
фигурой футболиста. На ней был один из тех дурацких брючных костюмов,
что нынче стали входить в моду: мужского покроя пиджак и брюки с
отутюженной складкой: совершенно мужской наряд, если учесть шелковую
рубашку и галстук. Ну что ж, если они одеваются по-мужски, то не надо
жаловаться, что с ними обращаются как с мужчинами, когда ситуация
накаляется.

Я с удовлетворением отметил, что она и впрямь пользовалась
автоматическим пистолетом 22-го калибра. Ну, хоть в этом-то я не ошибся.

Я глубоко вздохнул и вернулся к Ваде. На сей раз я уже не стал ее
приподнимать. Я лишь снова опустился на корточки возле нее и задумался.
Мысли, посетившие меня, были тяжелыми. Похоже, она догадалась, что ее
собираются устранить - ликвидировать, как принято выражаться, - и она
явно подозревала, что именно для этой цели я и приехал. Похоже даже, она
считала, что весь план операции придумал я. И все же она вошла в номер
первой. Скорее всего, мне так никогда и не понять, почему. Но мне и не
хотелось строить на этот счет лишние догадки. Возможно, она решила, что
наши игры подошли к концу, хотя было нелегко поверить, что я оказывал на
нее такое воздействие. Лестно, но малоправдоподобно.

Я медленно встал, подошел к телефону и попросил соединить меня со
116-м номером. Когда я услышал в трубке женский голос, то сказал:

- Присцилла, быстро подойдите ко мне!

- Мистер Хелм. А где...

- Хватит, - перебил я ее. - Вы знаете, где я. Ко мне! Быстро. И
велите Хартфорду, чтобы он запер за вами дверь и был начеку.

Я сел на кровать и сидел так наедине с револьвером и думами, пока она
не постучала в дверь. Затем я встал, подошел к двери, отворил ее и, пока
она продолжала открываться, по инерции отошел в другую сторону. Техника
входа в комнату основана на предположении, что тот, кто открывает вам
дверь, двинется в том же направлении. Собственно, там и надеялась
увидеть меня Присцилла.

- Вот, вы знали, куда идти, - сказал я. Она развернулась и уставилась
на меня. Я продолжал:

- Прелесть моя, если эта ваша сумочка повернется в мою сторону еще на
пять градусов или если в вашей руке, когда вы извлечете ее из сумочки,
что-то окажется, в комнате будет на труп больше. Ну-ка, быстро вынуть
руку из сумки, вот умница.

- Мистер Хелм, что, собственно... - Она осеклась, и зрачки ее
расширились. - Лора!

- Осторожно! - рявкнул я, когда она сделала шаг вперед. - Во-первых,
сумочка. Положите ее на кровать. Во-вторых, смотрите, куда ступаете. Не
хватало нам наследить еще по всему отелю...

Она положила сумочку на кровать, не отрывая глаз от неподвижной
фигуры на пороге ванной.

- Лора! - простонала она и двинулась в мою сторону, не глядя. - Вы!
Вы убили ее!

- Верно, убил. Но кого именно, вот вопрос? Она резко повернула голову
в мою сторону:

- Вы отлично знаете...

- А то как же! Вы мне все растолковали. Учительница физкультуры в
отпуске. Безобидная туристка из Калифорнии. Путешественница, которая
открыла огонь из пистолета с глушителем, как только я переступил порог
этого номера. Что мне оставалось делать - принять на веру ваши слова о
ее безобидности, когда она палила напропалую из своего ствола?

Присцилла облизала губы.

- Что за чушь, Хелм! Вам это так не сойдет! Вы за это заплатите. Вы
убили агента спецслужб США.

Это, собственно, я и подозревал, но подтверждение моих подозрений не
обрадовало меня. Впрочем, Присцилле об этом не нужно было сообщать. Я
лишь облегченно вздохнул.

- Наконец кто-то это признал. Теперь, когда ее не стало, мне
сообщили, кто она. Кто она была...

- Не надо стоять с невинным видом, словно вы ничего не знали.

- Слушайте, киса, - сказал я терпеливым тоном. - Я видел ее до этого
однажды, в аэропорту, в вашем обществе. Что-то в ней пробудило мои
подозрения. Я решил, что невредно узнать бы о ней побольше. Я спросил
вас и в ответ услышал чепуху насчет безобидного туриста. Я мальчик
настойчивый, передал ваш ответ по каналам и попросил разъяснений. За это
я получил подзатыльник от моего босса, который, в свою очередь, тоже,
видать, вызвал чье-то неудовольствие, когда доложил о моей
любознательности. Ему велели передать мне, что эта достойная дама не
должна меня волновать, что он и сделал. Но меня не могут не волновать
люди, которые в меня стреляют.

- Она стреляла не в вас!

- Милая, - возразил я. - Когда я вхожу в комнату и на меня выходит
кто-то с пистолетом и нажимает спуск, это значит, что стреляют в меня.
По крайней мере, я всю жизнь действовал исходя из этого правила. Может,
я всю жизнь ошибался. Другое дело, если бы меня заранее предупредили, но
этого не произошло.

Я посмотрел в упор на девицу, на ее бледное лицо и злобные глаза и
спросил:

- Почему, мисс Деккер, меня не предупредили? Вы взяли с собой мисс
Уотерман в аэропорт, чтобы показать ей меня. Почему же вы не пожелали
показать ее мне?

Она не ответила на мой вопрос. Она лишь сказала:

- Вы должны были ее узнать с такого расстояния и при свете. Свет ведь
горел?

- Конечно, горел. - Все это напоминало препирательство с упрямым
ребенком, но я решил продолжить. - Даже если бы я узнал ее, что с того?
Я дважды просил объяснить мне, кто она, и дважды получал отрицательный
ответ. Стало быть, она для меня посторонний человек и к тому же