Чтение 8–й страницы книги ~Сезонная любовь~

часом.

К утру им казалось - они давно знают друг друга. В кое время бывает у
нас возможность открыться кому-то, сокровенное слово редко вырывается
наружу, и еще реже услышит его чужая душа, услышит и отзовется. И уж если
случилось - радуйся, повезло.

Ночь повернула к рассвету. Волосы стали волглыми, холод проникал под
одежду, на востоке слабо посветлело небо.

Городок спал глубоким сном. К этому времени все угомонилось,
обитателей бараков сморило тяжкое забытье: в смрадной духоте невесомо и
зыбко плыли тысячи снов - тайные мысли, голоса, смутные призрачные
картины.

- Светает, - сказала Рая.

Пряхин с сожалением кивнул. За ночь они поговорили о многом, однако
времени не хватило: весенняя ночь коротка.

Казалось, они не сказали и доли того, что хотели, а уже брезжил
рассвет и нужно было расстаться.

Вся огромная масса ночующих здесь людей отсыпалась напоследок, прежде
чем отправиться дальше, до самого предела земли; то был их последний
ночлег на материке.

Рассвет тихо крался над побережьем, разливался, набирал ясности,
новый день затоплял долины, тесня ночь в глубь материка.

Пряхин и Рая неподвижно сидели в тишине, их клонило в сон, но
расходиться не хотелось. Им казалось, что-то произошло, что - они сами не
знали; была некая новизна, какая-то перемена, хотя ничего не изменилось и
все осталось по-прежнему.

- Пора... - вздохнула Рая и встала с трудом: руки-ноги свело.

Пряхин молча поднялся. Он не хотел уходить, но покорно встал, готовый
сделать, как скажет она.

Минувшая ночь жила в них обоих, но был какой-то безотчетный страх,
будто стоит им разойтись - все исчезнет, канет, словно в воду.

- Иди, - тихо велела Рая. - После свидимся.

Он скованно кивнул и, похоже, пребывал в сомнении, как поступить - не
возразить ли? - но не решился, смолчал.

Он как будто боялся словами испортить прощание, молчал, робея, точно
набрал в рот воды, и сам в это не верил - никогда с ним подобного не
случалось.

Отойдя, Пряхин вдруг вспомнил что-то и окликнул ее:

- Рая, ты на курорте бывала?

- Бывала, а что?

- Ничего, это я так...

Они отправились к своим баракам, на полпути обернулись и,
улыбнувшись, помахали друг другу; так и запомнились навсегда - он ей, она
ему: взмах руки и улыбка в рассветном тумане.

Барак спал, тишину нарушал громкий храп, доносившийся из дверей. В
комнате было душно, спертый воздух напоминал жидкое тесто. Постояльцы
лежали в неудобных позах, во сне все изнемогали от духоты и вони, дышали
тяжело, и казалось, не выдержат, задохнутся.

Один физик-химик без подушки лежал на спине, прямой, отрешенный,
уставя бледное лицо вверх и вытянув руки по одеялу; он дышал легко и
ровно, будто спал на лугу, и даже мнилось, что он не здесь, со всеми, а
отдельно, сам по себе, и в отличие от остальных занят чем-то иным, своим.

Пряхин лег, не раздеваясь, - все равно утро. Засыпая, он вспомнил
Раю, ночной разговор и улыбнулся, ошеломленный непривычным чувством
новизны.

Он не знал, сколько прошло времени, спал как убитый и проснулся от
того, что кто-то толкал его:

- Миша, проснись! Миша!.. Да проснись же ты, охломон! Шатается
неизвестно где, потом не добудишься!

Пряхин открыл глаза: его тормошил Проша.

- Вставай, ехать надо!

- Куда? - не понял Пряхин и пялился недоуменно.

- Совсем ополоумел... Давай быстро, тут не ждут!

Пряхин вскочил, покружил по комнате, схватил чемодан и, не умываясь,
как был, сонный и мятый, очумело кинулся в дверь.

Сезонники уже сидели в автобусе, сухой белесый дым мотора поднимался
и таял в тумане. Пряхин поставил чемодан и сел, растирая лицо и горбясь от
холода. Он лениво зевал, тянулся спросонья, грел дыханием руки.

- Что это они вздумали спозаранку? - спросил он недовольно.

- Тебя не спросили, - огрызнулся Проша.

- Спать охота...

- Успеешь. Пароход пришел.

- Как? - не понял Пряхин.

- Отплываем, - пожал плечами сосед.

Пряхин замер. Он вдруг остро, до боли, точно кто-то ударил ножом,
вспомнил, что происходит: до него дошло, что он уезжает. Едва он понял
это, сжалось сердце, он чуть не задохнулся.

Он уезжал, а она оставалась, и не сегодня-завтра придет другой
пароход за ней.

Пряхин вскочил, хотел кинуться в дверь, но не успел: дверь
захлопнулась, автобус тронулся с места.

- Ты чего? - сонливо спросил Проша. - Забыл что?

- Забыл, - скованно сказал Пряхин.

- Теперь уже поздно.

Он и сам знал, что поздно. Пряхин был в каком-то странном оцепенении,
смертная тоска теснила грудь, щемила - вздохнуть больно. Только и
оставалось, что сжаться в комок и застыть, не шевелиться, терпеть до
упора, пока не отпустит; вот только воздуха мало, дышать нечем.

До осени Пряхин работал в рыбном порту на Сахалине, Рая была на
острове Шикотан. Она приехала в Екатериновку в октябре, но в пересыльном
городке о Пряхине никто ничего не знал, и она отправилась дальше, в
Смоленск: нужно было раздать долги.

Спустя неделю в Екатериновку вернулся Пряхин, ему сказали, что его
спрашивала какая-то женщина. Он кинулся искать, не нашел, конечно, и
принялся искать наугад в портах и на рыбозаводах.

Спустя три месяца Рая вернулась, ей передали, что он ищет ее, и тогда
она тоже стала искать. Они переезжали с места на место, спрашивая друг о
друге.

Тем временем подошел новый сезон - они так и не встретились. Они
вновь завербовались, Пряхин - матросом на сейнер, Рая - на краболов. Перед
путиной каждый из них побывал в Екатериновке, правда, в разные дни:
везенье вновь обошло их, они разминулись.

Осенью после сезона и он, и она продолжали искать.

И вот уже три сезона они ищут по всему побережью, хотя каждый из них
понимает, что пора бросить. И он, и она не раз назначали себе последний
срок, но подходил новый сезон, и вновь оживала надежда.

В поисках они исколесили весь Дальний Восток, но встретиться им не
удалось, и в глубине души они знали, что вряд ли удастся. Да и то сказать
- в этих краях, где пространства вдоволь и больше, а люди снуют с места на
место, искать человека все равно что иголку в сене.

На побережье и островах о них уже шла молва. Она раскатилась далеко,
до самых глухих углов. Я встречал их - его и ее, они расспрашивали меня,
как расспрашивали всех, но проку от меня им не случилось: я встречал их
порознь, в разное время.

В последнюю осень Пряхин решил твердо: хватит, пора... Пора ехать на
запад, в родные места, пора вставить зубы, съездить на курорт и купить
дом, как задумано. Пора...

Он знал, что нечего ждать и нельзя надеяться, и она тоже знала.

Но снова после зимы открылась весна, впереди маячил новый сезон, и
вместе с ним вновь брезжила надежда.