Чтение 8–й страницы книги ~Почетный консул~

первый совершил ошибку, если это было ошибкой. Вопрос "Cui bono?" [Кому на
пользу? (лат.)] не мог быть задан кому-нибудь персонально, потому что все
подрядчики нажились и, несомненно, поделились наживой с другими. Работы в
порту, прежде чем их забросили, дали людям хоть как-то поправить свои
дела: в доме одного появился рояль, в кухне другого - холодильник, а в
погребе мелкого, второстепенного субподрядчика, где до сих пор не видали
спиртного, теперь хранились одна или две дюжины ящиков местного виски.

Когда доктор Пларр вернулся в отель "Боливар", Чарли Фортнум пил
крепкий черный кофе, сваренный на спиртовке, которая стояла на мраморном
умывальнике рядом с мыльницей и зубной щеткой доктора Хэмфриса. Консул
выражался куда более вразумительно, и его стало еще труднее отговорить от
посещения сеньоры Санчес.

- Там есть одна девушка, - говорил он. - Настоящая девушка. Совсем не
то, что вы думаете. Мне надо ее еще повидать. В прошлый раз я никуда не
годился...

- Да вы и сейчас никуда не годитесь, - сказал Хэмфрис.

- Вы ничего не понимаете! Я просто хочу с ней поговорить. Не все же мы
такие похабники, Хэмфрис. В Марии есть благородство. Ей вовсе не место...

- Такая же проститутка, наверное, как и все, - сказал доктор Хэмфрис,
откашливаясь.

Доктор Пларр скоро заметил, что, когда Хэмфрис чего-нибудь не одобряет,
его сразу начинает душить мокрота.

- Вот тут вы оба очень ошибаетесь, - заявил Чарли Фортнум, хотя доктор
Пларр и не думал высказывать какого-либо мнения. - Она совсем не такая,
как другие. В ней есть даже порода. Семья ее из Кордовы. В ней течет
хорошая кровь, не будь я Чарли Фортнум. Знаю, вы считаете меня идиотом, но
в этой девушке есть... ну да, можно сказать, целомудрие.

- Но вы здешний консул, все равно - почетный или какой другой. Вам не
подобает ходить в такие притоны.

- Я уважаю эту девушку, - заявил Чарли Фортнум. - Я ее уважаю даже
тогда, когда с ней сплю.

- А ни на что другое вы сегодня и не способны.

После настойчивых уговоров Фортнум согласился, чтобы его усадили в
автомобиль доктора Пларра.

Там он какое-то время мрачно молчал: подбородок его трясся от толчков
машины.

- Да, конечно, стареешь, - вдруг произнес он. - Вы человек молодой, вас
не мучают воспоминания, сожаления о прошлом... Вы женаты? - внезапно
спросил он, когда они ехали по Сан-Мартину.

- Нет.

- Я когда-то был женат, - сказал Фортнум, - двадцать пять лет назад,
теперь уже кажется, что с тех пор прошли все сто. Ничего у меня не вышло.
Она была из тех, из умниц, если вам понятно, что я хочу этим сказать.
Вникнуть в человеческую натуру не умела. - По странной ассоциации, которой
доктор Пларр не смог уловить, он перескочил на свое теперешнее состояние.
- Я всегда становлюсь куда человечнее, когда выпью больше полбутылки. Чуть
меньше - ничего не дает, а вот чуть больше... Правда, надолго этого не
хватает, но за полчаса блаженства стоит потом погрустить.

- Это вы говорите о вине? - с недоумением спросил доктор Пларр.

Ему не верилось, что Фортнум может так себя ограничивать.

- О вине, виски, джине - все равно. Весь вопрос в норме. Норма имеет
психологическое значение. Меньше полбутылки - и Чарли Фортнум одинокий
бедняга, и одна только "Гордость Фортнума" у него для компании.

- Какая гордость Фортнума?

- Это мой гордый, ухоженный конь. Но хотя бы одна рюмка сверх
полбутылки - любого размера, даже ликерная, важна ведь определенная норма,
- и Чарли Фортнум снова человек. Хоть ко двору веди. Знаете, я ведь раз
был на пикнике с королевскими особами, там, среди руин. Втроем выпили две
бутылки и здорово, надо сказать, повеселились. Но это уже из другой оперы.
Вроде той, про капитана Изкуиердо. Напомните мне, чтобы я вам как-нибудь
рассказал про капитана Изкуиердо.

Постороннему было трудно уследить за ходом его ассоциаций.

- А где находится консульство? Следующий поворот налево?

- Да, но можно с тем же успехом свернуть через две или три улицы и
сделать маленький круг. Мне, доктор, с вами очень приятно. Как, вы
сказали, ваша фамилия?

- Пларр.

- А вы знаете, как меня зовут?

- Да.

- Мейсон.

- А я думал...

- Так меня звали в школе. Мейсон. Фортнум и Мейсон ["Фортнум и Мейсон"
- известный гастрономический магазин в Лондоне], близнецы-неразлучники.
Это была лучшая английская школа в Буэнос-Айресе. Однако карьера моя там
была далеко не выдающейся. Вернее сказать, я ничем не выдавался... Удачное
слово, правда? Все было в норме. Не слишком хорош и не слишком плох.
Никогда не был старостой и прилично играл только в ножички. Официально я
там признан не был. Школа у нас была снобистская. Однако директор, не тот,
которого я знал, тот был Арден, мы звали его Вонючкой, нет, новый
директор, когда я был назначен почетным консулом, прислал мне
поздравление. Я, конечно, написал ему первый и сообщил приятную новость,
так что ему неудобно было игнорировать меня совсем.

- Вы скажете, когда мы подъедем к консульству?

- Да мы его, дорогой, проехали, но какая разница? У меня голова уже
ясная. Вы вон там сверните. Сперва направо, а потом опять налево. У меня
такое настроение, что я могу кататься хоть всю ночь. В приятной компании.
Не обращайте внимания на знаки одностороннего движения. У нас
дипломатические привилегии. На машине номер К. Мне ведь не с кем
поговорить в этом городе, как с вами. Испанцы. Гордый народ, но
бесчувственный. В этом смысле совсем не такой, как мы - англичане. Нет
любви к домашнему очагу. Шлепанцы, ноги на стол, стаканчик под рукой,
дверь нараспашку... Хэмфрис парень неплохой, он ведь такой же англичанин,
как мы с вами... а может, шотландец? Но душа у него менторская. Тоже
удачное словечко, а? Вечно пытается меня перевоспитать в смысле морали, а
ведь я не так уж много делаю дурного, дурного по-настоящему. Если я
сегодня слегка нагрузился, значит, не тот был стакан. А как ваше имя,
доктор?

- Эдуардо.

- А я-то думал, что вы англичанин!

- Мать у меня парагвайка.

- Зовите меня Чарли. Не возражаете, если я буду звать вас Тед?

- Зовите, как хотите, но ради Христа скажите наконец, где ваше
консульство?

- На углу. Но не думайте, будто это что-то особенное. Ни мраморных
вестибюлей, ни люстр, ни пальм в горшках. Всего-навсего холостяцкое жилье
- кабинет, спальня... Обычное присутственное место. Это все, чем наши
чинуши меня удостоили. Никакого чувства национальной гордости. Трясутся
над каждым грошом, а сколько на этом теряют? Вы должны приехать ко мне в
поместье, там мой настоящий дом. Почти тысяча гектаров. Точнее говоря,
восемьсот. Лучшее матэ в стране. Да мы можем хоть сейчас туда съездить,
отсюда всего три четверти часа езды. Хорошенько выспимся, а потом дернем
для опохмелки. Могу угостить настоящим виски.

- Только не сегодня. У меня утром больные.

Они остановились возле старинного дома в колониальном стиле с
коринфскими колоннами; в лунном свете ярко белела штукатурка. С первого
этажа свисал флагшток, и на щите красовался королевский герб. Чарли
Фортнум, нетвердо стоя на ногах, посмотрел вверх.

- Верно, по-вашему? - спросил он.

- Что верно?

- Флагшток. Кажется, он торчит чересчур наклонно.

- По-моему, в порядке.

- Жаль, что у нас такой сложный государственный флаг. Как-то раз, в
день тезоименитства королевы, я вывесил его вверх ногами. Мне казалось,
что чертова штука висит как следует, а Хэмфрис обозлился, сказал, что
пожалуется послу. Зайдем, выпьем по стаканчику.

- Если вы доберетесь сами, я, пожалуй, поеду.

- Имейте в виду, виски у меня настоящее. Получаю "Лонг Джон" из
посольства. Там предпочитают "Хэйг". Но "Лонг Джон" бесплатно выдает к
каждой бутылке стакан. И очень хорошие стаканы, с делениями. Женская мера,
мужская, шкиперская. Я-то, конечно, считаю себя шкипером. У меня в имении
дюжины этих стаканов. Мне нравится название "шкипер". Лучше, чем капитан -
тот может быть просто военным.

Он долго возился с замком, но с третьей попытки все же дверь открыл.
Покачиваясь на пороге за коринфскими колоннами, он произнес речь, доктор
Пларр с нетерпением ждал, когда наконец он кончит.

- Очень приятно провели вечерок, Тед, хотя гуляш был на редкость
противный. Так хорошо иногда поболтать на родном языке, с непривычки уже
заикаешься, а ведь на нем говорил Шекспир. Не думайте, что я всегда такой
веселый, все дело в норме. Иногда я и радуюсь обществу друга, но на меня
все равно нападает меланхолия. И помните, когда бы вам ни понадобился
консул, Чарли Фортнум будет счастлив оказать вам услугу. Как и любому
англичанину. Да и шотландцу или валлийцу, если на то пошло. У всех у нас
есть нечто родственное. Все мы подданные этого чертова Соединенного
Королевства. Национальность гуще, чем водица, хотя выражение это довольно
противное: почему гуще? Напоминает о том, что давно пора забыть и
простить. Вам, когда вы были маленький, давали инжирный сироп? Идите прямо
наверх. В среднюю дверь на первом этаже, там большая медная дощечка, ее
сразу заметишь. Сколько сил уходит на ее полировку, не поверите, часами
приходится тереть. Уход за "Гордостью Фортнума" по сравнению с этим -
детская игра.