Чтение 8–й страницы книги ~Тихий американец~

Пайл извинялся перед Фуонг на скверном французском языке за то, что мы
заставили ее ждать.

- C'est impardonnable [это непростительно (фр.)], - сказал он.

- Где вы были? - спросила она его.

- Я провожал Гренджера домой, - ответил он.

- Домой? - сказал я и рассмеялся, а Пайл посмотрел на меня так, словно
я был ничем не лучше Гренджера. Я вдруг увидел себя со стороны - таким,
каким он видел меня: мужчиной средних лет со слегка воспаленными глазами и
склонностью к полноте, неловким в любви, быть может, не таким горластым,
как Гренджер, но зато более циничным, менее простодушным; и я на какое-то
мгновение увидел Фуонг такой, какой она была тогда, в первый раз, когда
промелькнула мимо моего столика в "Гран монд": ей было восемнадцать лет,
она танцевала в белом бальном платье под надзором старшей сестры, полной
решимости устроить ей хорошую партию с европейцем. Какой-то американец
купил талон, чтобы с ней потанцевать; он был пьян, хоть и не слишком, но,
будучи новичком в стране, наверно, считал, что все дамы в "Гран монд" -
проститутки. Когда они закружились по залу, он чересчур крепко прижал ее к
себе, и вдруг неожиданно я увидел ее одну: она возвратилась на свое место
рядом с сестрой, а он стоял среди танцующих одиноко, как потерянный, не
понимая, что произошло. Девушка, имени которой я тогда не знал, сидела
спокойно, с полным самообладанием, потягивая оранжад.

- Pent-on avoir l'honneur? [Можете оказать мне честь? (фр.)] - произнес
Пайл с чудовищным акцентом; мгновение спустя я увидел, как они молча
танцуют в другом конце зала и Пайл держит ее так далеко от себя, что
рискует потерять совсем. Он танцевал очень плохо, а она лучше всех в те
дни, когда я ее знал в "Гран монд".

То было долгое и безнадежное ухаживание. Если бы я мог предложить ей
замужество и брачный контракт, все было бы просто, и старшая сестра
тихонько и тактично исчезала бы всякий раз, когда нам хотелось остаться
вдвоем. Но прошло три месяца, прежде чем мне удалось побыть с ней наедине
на балконе отеля "Мажестик", причем ее сестра то и дело допрашивала нас из
соседней комнаты: когда же, наконец, мы вернемся в зал. На реке Сайгон при
свете факелов разгружали торговое судно из Франции, колокольчики велорикш
звенели, как телефонные звонки, а я себя чувствовал совсем как молодой и
неопытный дурак, которому не хватает слов. Я в отчаянии вернулся к себе на
улицу Катина, улегся в постель, даже не мечтая о том, что четыре месяца
спустя Фуонг будет лежать рядом со мной, чуть-чуть задыхаясь и смеясь -
ведь все случилось совсем не так, как она ожидала.

- Мсье Фулэр!

Я смотрел, как они танцевали, и не заметил, что ее сестра подавала мне
знаки из-за другого столика. Теперь она подошла, и я нехотя пригласил ее
присесть. Мы недолюбливали друг друга с той самой ночи в "Гран монд",
когда она почувствовала себя дурно и я проводил Фуонг домой.

- Я не видела вас целый год, - сказала она.

- Я так часто уезжаю в Ханой.

- Кто ваш друг? - спросила она.

- Некий Пайл.

- Чем он занимается?

- Числится в американской экономической миссии. Знаете, поставляет
электрические швейные машинки для голодающих.

- А есть такие машинки?

- Не знаю.

- Но голодающие вообще не пользуются швейными машинками. И там, где они
живут, нет электричества.

Она всегда понимала все совершенно буквально.

- Ну, об этом вам придется спросить Пайла, - сказал я.

- Он женат?

Я поглядел туда, где они танцевали.

- По-моему, он никогда не сходился с женщиной ближе, чем сейчас.

- Танцует он очень плохо, - заметила она.

- Да.

- Но с виду он славный и такой положительный.

- Да.

- Можно мне посидеть с вами минутку? Мой друзья - такие скучные люди.

Музыка смолкла, и Пайл чопорно поклонился Фуонг, потом проводил ее на
место и подвинул стул. Я видел" что такая подчеркнутая вежливость Фуонг
нравится. И я подумал о том, чего она лишена, живя со мной.

- Это сестра Фуонг, - сказал я Пайлу. - Мисс Хей.

- Очень рад с вами познакомиться, - сказал он, покраснев.

- Вы из Нью-Йорка? - спросила она.

- Нет. Из Бостона.

- Это тоже в Соединенных Штатах?

- Ну да; Конечно.

- У вашего отца свое дело?

- В сущности говоря, нет. Он профессор.

- Учитель? - спросила она с легким разочарованием.

- Видите ли, он известный специалист. К нему обращаются за
консультациями.

- Насчет болезней? Он доктор?

- Не такой, как вы думаете. Он доктор технических наук. И знает все на
свете о подводной эрозии. Вы слыхали, что это такое?

- Нет.

Пайл сделал слабую попытку сострить:

- Придется папе вам это объяснить.

- А он здесь?

- О, нет.

- Но он приедет?

- Нет, я просто пошутил, - сказал Пайл виноватым тоном.

- Разве у вас есть еще одна сестра? - спросил я мисс Хей.

- Нет. А что?

- Похоже на то, что вы допытываетесь, годится ли мистер Пайл ей в
женихи.

- У меня только одна сестра, - сказала мисс Хей, тяжело опустив руку на
колено Фуонг, как председатель, утверждающий ударом молотка повестку дня.

- У вас очень хорошенькая сестра, - сказал Пайл.

- Самая красивая девушка в Сайгоне, - поправила его мисс Хей.

- Не сомневаюсь.

- Пора заказывать ужин, - сказал я. - Даже самая красивая девушка в
Сайгоне тоже должна есть.

- Мне не хочется есть, - заявила Фуонг.

- Она такая слабенькая, - решительно продолжала мисс Хей. В голосе ее
прозвучала нотка угрозы. - За ней нужен уход. Она этого заслуживает. У нее
ведь такая преданная натура.

- Моему другу повезло, - с глубокой серьезностью отозвался Пайл.

- Она любит детей, - сказала мисс Хей.

Я рассмеялся, а потом поймал взгляд Пайла: он глядел на меня с
неподдельным возмущением, и мне вдруг стало ясно, что ему по-настоящему
интересно то, что говорит мисс Хей. Я стал заказывать ужин (хотя Фуонг
сказала, что ей не хочется есть, я знал, что она легко может одолеть
бифштекс с кровью, двумя сырыми яйцами и гарниром); краем уха я
прислушивался к тому, как он всерьез рассуждает о детях.

- Мне всегда хотелось иметь кучу детей, - говорил он. - Что может быть
лучше большой семьи? Большая семья укрепляет брак. Да и для детей это
полезно. Я рос единственным ребенком. Это большой минус - быть
единственным ребенком.

Я еще никогда не видел его таким разговорчивым.

- Сколько лет вашему папе? - алчно спросила мисс Хей.

- Шестьдесят девять.

- Старики так любят внуков. Очень жаль, что у моей сестры нет
родителей, которые порадовались бы на ее детей, - если на ее долю все-таки
выпадет такое счастье... - И она посмотрела на меня искоса и со злобой.

- Но у вас ведь тоже нет родителей, - вставил Пайл, по-моему, немножко
некстати.

- Наш отец был из очень хорошей семьи. Он был мандарином в Гуэ.

- Я заказал ужин на всех, - сообщил я.

- Не рассчитывайте на меня, - возразила мисс Хей. - Мне надо вернуться
к друзьям. Я хотела бы снова встретиться с мсье Пайлом. Может быть, вы это
устроите?

- Когда вернусь с Севера, - пообещал я.

- А вы едете на Север?

- Мне, пожалуй, пора поглядеть на войну.

- Но ведь все журналисты оттуда вернулись, - заметил Пайл.

- Самое подходящее для меня время. Не нужно будет встречаться с
Гренджером.

- Если мсье Фулэр уедет, надеюсь, вы не откажетесь пообедать со мной и
с сестрой. - Она добавила с мрачноватой вежливостью: - Чтобы она не
скучала.

Когда мисс Хей ушла, Пайл сказал:

- Какая милая, культурная женщина. И так хорошо говорит по-английски.

- Объясни ему, что сестра служила в конторе в Сингапуре, - с гордостью
сказала Фуонг.

- Вот оно что! В какой конторе?

- Импорт, экспорт, - перевел я слова Фуонг. - Она умеет
стенографировать.

- Жаль, что у нас в экономической миссии мало таких, как она.

- Я с ней поговорю, - сказала Фуонг. - Она, наверно, захочет работать у
американцев.

После ужина они снова пошли танцевать. Я тоже танцевал плохо, но Пайл
этого не стеснялся, - а может, и я перестал стесняться, влюбившись в
Фуонг. Ведь и до того памятного вечера, когда мисс Хей дурно себя