read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com



допытывался у меня Хоакин. Да отступать было поздно, тем более что повар
уже поставил перед нами широкую тарелку с двумя горячими румяными
лепешками, положил каждому по оловянной ложке, ловко метнул вслед за
ложками две стальные миски, до краев наполненные парующим варевом. Но
когда он поставил еще и две граненые пивные кружки, наполненные чистой
водой, я растерялся. Однако все стало на свои места, едва я хлебнул ложку
супа.
Вслед за одной-единственной ложкой я вылил в себя поллитра холодной
живой воды, но внутри продолжал пылать пожар... На Украине тоже любят борщ
с красным перцем, но в тот момент я готов был жевать самый что ни есть
огненный стрючок - он, наверняка, показался бы мне сладким.
Вот так началась моя дружба с Хоакином, прекрасным парнем, чья помощь
однажды оказалась незаменимой.
Тогда же, в Мехико-сити, я впервые увидел Джона Бенсона. Кубок
Америк, так назывались состязания, мало сказать собрал "звезд" легкой
атлетики, он вызвал прямо-таки вселенский ажиотаж, и местная пресса
буквально захлебывалась от восторга, ежедневно выплескивая на страницы
газет букеты сенсаций, мало смущаясь тем, что львиная доля их или не имела
вообще никакого отношения к спорту или, если и имела, то чаще всего
скандальное, никак не делающее чести неофициальному чемпионату мира, как
успели окрестить специалисты, к вящей радости хозяев, турнир. Что ж, в том
была и доля истины, ибо за год до Олимпиады в Лос-Анджелесе все полярнее
расходились мнения - будет ли СССР участвовать в Играх или постарается
мстительно использовать их в "пику" американцам, подпортившим спортивный
праздник в Москве; и хотя официальная Москва хранила молчание, лишь время
от времени обрушиваясь на Олимпиаду-84 градом обвинений в
коррумпированности и продажности организаторов, неустроенности быта
будущих участников Игр, в утрате истинно олимпийского духа и еще во многом
другом, увы, не в лучшем духе, к сожалению, воцарившемся в отношениях двух
сверхдержав с того самого момента, как в декабре 1979-го наш "ограниченный
контингент" вкатил на танках в Афганистан. Начало печальной эпохи я
почувствовал на себе, когда летел в США на Олимпийские Игры в Лейк-Плэсид,
и тот полет для меня и для моих товарищей и коллег, приглашенных в
качестве почетных гостей, для почти двух сотен советских людей, входящих в
так называемую "олимпийскую семью", едва не стал последним из-за
злонамеренного вывода из строя диспетчерского компьютера в аэропорту имени
Джона Кеннеди в Нью-Йорке. С той Олимпиады мировой спорт пошел, как
говорится, вразнос: наше великодержавное упрямство, подогреваемое людьми,
коим по их государственному положению следовало бы проявлять мудрость и
терпение, терпение и мудрость, торопились, словно боясь опоздать и не
высказать, не выплеснуть на "супротивника" мыслимые и немыслимые
обвинения, а заодно приукрасить, "подчистить" собственные, далеко не
лучшие дела и решения. Писать об олимпийском спорте становилось все
труднее. Требовались или панегирики советскому спорту и спортсменам, или
черная краска, коей метилось все, что относилось к "их растленному
профессиональному, лишенному человеческого лица гладиаторству".
Развернув "Эль Сол", предупредительно протянутую мне Хоакином,
устроившимся рядом со мной за одним столиком в ложе прессы Олимпийского
стадиона, я принялся ждать.
- Посмотри! - отвлек меня Хоакин.
С первой полосы, занимая чуть не всю верхнюю половину, глядел снимок,
на котором, дружески обнявшись, со вскинутыми вверх руками, где пальцы
были сложены на манер буквы "V", что должно было обозначить на
общепринятом международном языке жестов победу, улыбались американский
спринтер Джон Бенсон и наш Федор Нестеренко. Хоакин быстро перевел
текстовку с испанского: "Они говорят друг другу и всем остальным в мире -
мы отличные парни, мы хотим выступать на Олимпийских играх!"
- Хорош этот Бенсон, - сказал я Хоакину. - Красавец! Сколько мощи в
его теле!
- Я слышал, что Бенсон пообещал побить мировой рекорд!
- Это будет фантастика. Впрочем, на этом стадионе уже случались
фантастические вещи. Во-он там, в секторе для прыжков, в шестьдесят
восьмом улетел на 8.90 Ральф Бостон. Я до сих пор помню выражение лиц
ребят, кто состязался с ним. Они были конченные люди. Просто конченные, и
соревнования на этом для них завершились. Кончились они тогда и для моего
приятеля, за которого пришел поболеть, для Игоря Тер-Ованесяна. А ведь он
был готов, как готов!
- Ты, наверное, слышал, что Джон Бенсон потребовал полмиллиона
долларов за участие в Кубке?
- Больше того, сидел на пресс-конференции, где он подтвердил эту
новость. Правда, оговорился, что деньги пойдут в кассу национального
легкоатлетического Союза.
- Да, нынче никого в спорте не удивишь деньгами, но то ведь -
профессионалы, а Бостон - любитель.
- Если деньги пойдут на развитие спорта, такой поворот событий можно
лишь приветствовать. Хуже другое: в погоне за такими деньгами спортсмены
будут готовы на все...
Странные вещи начали происходить и в нашем спорте, размышлял я.
Незаметно, без громких планов и заявлений, без деклараций и объяснений
происходила смена людей и настроений, менялись ценности и ориентиры.
Постепенно исчезали с переднего плана те, чей вклад в отечественный спорт
был бесспорен и чей авторитет на международной арене незыблем; им на смену
приходил новый тип тренера - эдакий жизнерадостный, самоуверенный, волевой
бодряк, не гнушавшийся никакими средствами для достижения цели; в
кабинетах рассаживались функционеры, нередко без специального образования,
единственным достоинством оных была прямая комсомольская дорога и умение
держать нос по ветру; все чаще случались в спортивной среде происшествия
из разряда криминальных, но они по-тихому, по телефону гасились, если
спортсмен нужен был сборной или клубу; постепенно перестали даже
вспоминать о тех счастливых временах, когда существовали руководители,
беспокоившиеся о будущем известных чемпионов и рекордсменов, - теперь же
чаще двери напрочно закрывались перед "бывшими". Те спивались, попадали в
тюрьмы, становились своими в мясном ряду. Нередко чемпионы и рекордсмены
вынуждены были давать взятки тем, кто определял состав команд, выезжавших
на международные состязания, ибо каждый такой вояж позволял улучшить
финансовое или материальное положение. Глухо, в своем кругу, заговорили о
допингах, что стали если не бичом нашего спорта (как-никак, он все же
передовой, социалистический), то серьезной проблемой для самих тренеров и
участников - терялся смысл тяжких тренировок и самоограничений, дома ведь
по-прежнему о допинг-контроле лишь пустословили. Робкие голоса
обеспокоенных тонули в бодром хоре чиновников, славящих наши, то есть
свои, непреходящие достижения и успехи, блестящие настоящим созвездием
золотых олимпийских и мировых медалей. Ордена и премии, звания становились
все более надежной и непроницаемой ширмой, за которой влачил жалкое
существование массовый спорт, столь престижный и процветавший в первые
послевоенные годы, когда энтузиазм и вера в светлое будущее творили
поистине чудеса. Тонули в беспамятстве Виктор Чукарин и Владимир Куц,
Надежда Коняева и Иван Богдан, Яков Куценко и Георгий Жилин, десятки
других, чья верность и преданность спорту, чей опыт и слава оказались
никому не нужными, более того - от них старались избавиться, потому что
они напоминали о добропорядочности, честности и чистоте спорта. Это были
теперь вредные качества, способные помешать оболваниванию мальчишек и
девчонок, кои беспрекословно должны были выполнять указания тренеров.
Вот такие невеселые и не соответствующие моменту - яркое жаркое
солнце, трибуны словно огромный разноцветный цветник, голубой дирижабль с
желтыми буквами на борту "Кэнон", оркестр, настраивающий инструменты,
возбужденные, радостные участники парада открытия Кубка Америк, толпящиеся
у восточного прохода, общее ощущение праздника - мысли омрачали мое
настроение.
И припомнился мне подобный жаркий предвечерний час на этом стадионе,
и Владимир Куц, рядом с которым я чувствовал себя мальчишкой, хотя уже и
сам немало чего познал в спорте, - располневший, гордый - он был почетным
гостем Олимпиады-68, - и в то же время какой-то потерянный, чужой в этом
таком привычном, казалось бы, для него мире. Он жил в самом шикарном и
престижном отеле в Мехико-сити, на пассео де ла Реформа, за ним был
закреплен персональный автомобиль и открыт счет в ресторане. "Черт, не
привык пить в одиночку, - признался он мне, поморщившись, словно от зубной
боли. - Сидишь, как кукла, за огромным столом, вокруг тебя метрдотель и
официанты вращаются и чуть ли не в рот заглядывают, стульчик
отодвигают-пододвигают, а на лицах у них записано неподдельное уважение...
поверь, научился разбираться, где тварь, а где друг. Что будет кушать
синьор Куц? Что изволит выпить - виски или джин, а может быть синьору Куцу
по душе "Наполеон"? Поверишь, чуть не подавился коньяком. Плюнул, да
поднялся в номер, вытащил из чемодана бутылку родной "московской" и без
закуси... Ты мне скажи, что же это происходит? Мексиканцы, оказывается,
помнят Куца, а дома... дома каждая тварь лезет в твою душу грязными
ручищами или того хуже - очередную анонимку читают-перечитывают, с кем это
Куцева жена спала, рога ему наставляла. А когда я открыл им, кто пасквили
строчит, пожурили слегка ту сволочь, да отпустили... Догадываюсь, не
дурак, был в душе у них праздничек: как же - Куца, о котором писали как о
железном, стальном, уязвили, принизили. Вот только не понимают они, что,
унижая Куца, убивают доброту и человечность в самих себе, и рано или
поздно, но хлебнут и они горя - от своих же воспитанников, от таких же,
как они сами, но только занимающих верхние кабинеты..."
Мне было неуютно от этого монолога, от уязвляющих самую душу слов,
больно за человека, глубоко и искренне мной чтимого, за ВЕЛИКОГО КУЦА. Я
терялся в догадках, как вести себя и что говорить. Но Куц сам поспешил мне
на помощь. "Ты мне ничего не отвечай, не нужно! Если согласен, промолчи,
если не согласен... тоже промолчи. Мне сегодня как-то не по себе на этом
празднике. Вот если б ты со мной в гостиницу, да рядышком за стол, чтобы



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 [ 8 ] 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.