Чтение 8–й страницы книги ~Законник~

краски?

- Зачем деньги? Деньги не нужны. Мне Сережка те руины сам в порядок
приведет. И заборы, и ворота, и коридоры. И те, что нужно, камеры
отреставрирует. И еще нам за все это приплатит. Как за поиск перспективной
съемочной натуры. Это же для него не тюрьма брошенная - это же золотое дно!
Клондайк! Он же туда всех наших "звезд" по одному перетаскает. Сотню клипов
снимет на одном и том же пейзаже. Это же сейчас для нашей эстрады самый
ходовой фон. Тюрьма-то! У них же все песни про это. Даже если про
неразделенную любовь. Он же наших "звезд" из этих отреставрированных камер
за уши не вытянет. Даже силами надзирателей-статистов. Они же там изнутри
закрываться станут, чтобы их раньше времени на улицу не выгнали! А вы
говорите деньги...

- Ты так все расписываешь, что эти тюремные руины нам впору самим в аренду
брать. С целью обогащения.

- Нет, нам это дело не потянуть. У них там в шоу-бизнесе контингент
тяжелый. И разговор такой, что непривычного человека с ног сшибает. Как при
минометном взрыве. Я как-то раз на съемках присутствовал, послушал. Там
надо психику дубовую иметь, чтобы умом в первые полчаса не тронуться. У нас
такой нет. Мы общением с убийцами-рецидивистами изнежены...

- Ну хорошо, допустим, тюрьма у нас есть, и отдельная, со всеми удобствами
и видом на внутренний двор камера, и даже охрана. Все есть! Кроме самого
главного. Кроме сидящего в той тюрьме и в той камере зека!

- Да, с главным героем у нас напряженка. Добровольно он туда не пойдет. А
дублером его не заменить.

- Может, мы его туда силком?

- Скажешь тоже, силком! Наших сил осталось - дай бог отсюда до туалета
добрести. Если ветра не будет.

- Тогда хитростью.

- Какой?

- Какой-нибудь, в которую он, безусловно, поверит.

- Ну да, скажем, что его в той камере ждет полномочный посол Республики
Бурунди. С верительными грамотами и подарками. Или пошедший по грибы и
заблудившийся городской Голова.

Не заманить его туда, куда он сам не пожелает ехать. А туда, куда пожелает,
он поедет в сопровождении своей камарильи. С которой нам не совладать.

Замкнутый круг!

Все безнадежно замолчали.

- А если не силой и не хитростью? - вдруг сказал Сан Саныч.

- А как же тогда?

- Обычно.

- Как так обычно?

- Так как положено в правовом государстве.

- ???

- С помощью закона! Против которого не пойдешь!

Все добытые документы разложили на столе. Веером.

- Это образцы удостоверений, это ордеров, это бланков протоколов...

- Красиво бумажки делать стали. Научились. Любо-дорого смотреть. Как на
рекламу женских колготок. Или на сами колготки. Которые на ногах.

- Да, эффектно. Мы в свое время тетрадными листами со штампом обходились.

- Те времена кончились. Теперь всякая организация в первую очередь бланки
заказывает. С золотым тиснением. А уж потом все прочее.

- Ладно, пустые документы мы добыли, а дальше-то что?

- Дальше впишем в них требуемые фамилии. И вклеим нужные фотографии.

- А печати?

- Перерисуем с помощью подручных средств. У меня в пятьдесят втором один
подследственный по делу проходил - народный умелец, так вот он с помощью
разрезанного надвое крутого яйца мог в полчаса газетную передовицу вместе с
фотографиями перекопировать. От настоящей не отличишь. А уж печати
отшлепывал - как печатный станок.

- А ты рецепт списал?

- Списать не списал, но технологию в общих чертах запомнил. Значит так:
берется куриное яйцо среднего размера, варится четыре с половиной минуты в
подсоленной воде...

- Бросьте заниматься самодеятельностью, - прервал треп Анатолий. - Тоже мне
фальшивомонетчики нашлись. Вы на ваших крутых яйцах сгорите в первую
минуту.

- Не на наших. На куриных яйцах, - поправил Семен.

- В общем, решим следующим образом: сейчас я заберу все эти ваши бланки,
оттиски печатей и требуемые фамилии, а завтра принесу готовые ксивы.

- Сам, что ли, нарисуешь?

- Специалисту отдам. Высококвалифицированному. Который большой мой должник
по одному десятилетней давности делу. Раньше, пока я на службе состоял,
обращаться к нему было как-то не с руки. А теперь - почему бы и нет. Так
сказать, в частном порядке. По-приятельски.

- А он не капнет? Должник тот?

- Ему на нас капать - себе вредить.

- А согласится?

Анатолий только недоуменно плечами пожал. Как, мол, может не согласиться -
когда приятель.

- Ой, мужики, сгорим мы на этих фальшивках. Синим пламенем! - вздохнул
Федор.

- Не каркай!

- Да пусть хоть закаркается. Кто нам что сделает, даже если за руку
поймает? Реального состава преступления здесь - дохлый кот наплакал. От
силы - мелкое хулиганство, которое при нашем-то возрасте ненаказуемо. Даже
пятнадцатью сутками. Вы что думаете, что найдется дурак-следователь,
способный наше дело к производству принять? Чтобы с полоумными стариками
общаться? Которых допрашивать надо не иначе как с бригадой приданных
медицинских работников. Чтобы они в ходе беседы от волнения концы не
отдали. Да он лучше десять "висяков" возьмет.

- А если вдруг?..

- А "если вдруг" - закосим под коллективное помешательство на фоне
прогрессирующего старческого маразма. Мол, впали в детство и вообразили
себя действующими Пинкертонами. Робин Гудами, борющимися за светлые идеалы
социализма.

- А документы?

- А документы купили на Птичьем рынке. У одного дядечки, которого по
причине склероза в упор не помним. Но можем попытаться опознать, если они
сделают облаву...

- Это верно. С точки зрения отправления правосудия мы бесперспективны, как
новорожденные младенцы. Навару никакого - а хлопот полон рот. Любое
следствие в самом начале рассыплется. А если не рассыплется - то все равно
закончится стопроцентной амнистией и освобождением из-под стражи в зале
суда.

- Вы что, мужики, с ума посходили? О чем таком вы здесь битый час толкуете?
О какой амнистии? О каком следствии? Не будет никакого следствия, потому
что не будет искового заявления. Кто его в органы принесет? Кто сообщит о
наших проделках и подделках? Подследственный? Так за ним грешков, о которых
мы знаем, поболе будет. Да он первый нас из милиции вызволит, если мы вдруг
туда, по собственной глупости, попадем. Всђ и вся на уши поставит - а
вытащит. Мы ему перед глазами сто крат безопасней, чем в камерах.

- А статисты, которых мы на вторые роли привлечем? Они для следствия
полакомей будут. Потому что помоложе.

- А статисты ничего не видели, ничего не слышали, ничего не знают. Их
попросили в розыгрыше поучаствовать - они по глупости согласились. В виде
бескорыстного одолжения. Как тимуровцы. А о чем тот розыгрыш - ведать не
ведают.

Нет, мужики. Это дело чистое по всем статьям. Не подкопаться. Можете мне,
как следователю с сорокалетним стажем, поверить. Не уцепить нас, как мокрый
обмылок мокрыми руками. Если только кто-нибудь из нас вдруг не скурвится и
заяву в прокуратуру на остальных не снесет. В себе-то мы уверены?

- В себе уверены.

- Ну и значит все! И не о чем больше говорить. Подразделения выдвигаются на
исходные позиции. Начало операции по сигналу красной ракеты. В общем - наше
дело правое, враг будет разбит, победа будет за нами! Другие мнения есть?

Других мнений быть не может!

В приемную Главы администрации вошел человек. Пожилой. Но самый молодой из
всех прочих задействованных в операции. Тот, который мог еще сойти за
действующего следователя.

В приемную Главы администрации зашел Федор Михайлович. Федор.

- Куда вы? - встрепенулась прикрывающая танкоопасное направление
секретарша.

- Туда, - кивнул на дверь Федор Михайлович.

- Туда нельзя. Там совещание! - зашипела секретарша, и из амбразур ее
подведенных глаз глянули стволы выдвинутых на прямую наводку зрачков.

- Но мне надо!

- Я же сказала - НЕЛЬЗЯ! - словно загнала снаряд в казенник орудия.

- А записку передать можно? - спросил Федор Михайлович.

- Записку можно.

Федор чиркнул короткую записку и вручил ее секретарше.

- Сейчас?!

- Сейчас. Он очень рассердится, если вы передадите ее после.

Секретарша позвонила по телефону, встала и втекла в щель практически
неоткрытой двери. И вытекла обратно. Через несколько секунд.