Чтение 8–й страницы книги ~Дублер~

Вадик Дубов бережно погладил белый глянец почетной грамоты.

- Во! За раскрытие тяжкого преступления и задержание особо опасного
преступника. Лучше б, конечно, деньгами, но, в принципе, тоже неплохо.

- Кого ж ты там задержал, грамотный наш?

- Тут же написано. Особо опасного преступника. Жизнью драгоценной рисковал.

- Стрелять пришлось?

- Хорошо стреляет тот, кто стреляет последним. Обошлось. Голыми руками взял.

Вадик пришпилил грамоту над столом.

- Дело было глубокой и страшной ночью. Я дежурил по району, тревожно
вглядываясь в темное окно кабинета и пытаясь разгадать замыслы коварных
врагов. Дождь лил стеной, молнии разрывали черное небо, штормовой ветер
пригибал деревья к самой земле.

И вот когда мне надоело разгадывать планы и я прилег было отдохнуть на
диванчик, раздался тревожный звонок дежурного. Убийство! А-а-а! Пьяница-муж
так обнял за горло любимую супругу, что та немножко задохнулась. А ведь
любил, любил когда-то! Рожал в себе глубокое чувство! Но такова жизнь...
Когда понял, что супруге пришел "зе енд", напился и стал плакать. Теща
разозлилась и вызвала полицию. Тревога!

Я выехал немедленно, несмотря на ночь, грозу и ураган. Лично надел душегубу
наручники и препроводил его в машину. Приехала в почти полном составе
следственно-криминалистическая группа. В почти. Медик был сильно уставший и
осматривать труп не мог. Дополз до кресла и прошептал: "Пива", ушел в
мечту. А ведь давал, давал клятву Гиппократа... Работа замерла.

Раскрытие тяжкого преступления находилось на грани нервного срыва. На карту
встала честь наших мундиров, встала и ни с места. Следователь прокуратуры
тут же написал мне отдельное поручение - достать требуемое. Да, это было
трудное задание, почти невыполнимое. Все ларьки в районе сровняла с землей
местная администрация, ближайший магазин "24 часа" находился в пяти
километрах. Но я не боялся трудностей!!! Я помнил о своем долге и присяге!
Я достал пиво! Не буду говорить как, боюсь, сердца ваши не выдержат
напряжения.

Спустя час я появился на пороге - мокрый, усталый, измученный, но гордый. В
руке я сжимал бутылку "Балтики Классической". Медик тут же вернулся из
мечты, выдул "классическое" в два глотка и принялся за дело. Работа
спорилась. С осмотром покончили быстро.

Перед отъездом, упаковав свои градусники и фонендоскопы в чемоданчик,
доктор потребовал лист бумаги и написал рапорт на имя начальника Главка.

"В связи с высоким профессиональным мастерством и личным мужеством,
проявленным при раскрытии тяжкого преступления, прошу поощрить
оперуполномоченного уголовного розыска Дубова Вадима Андреевича". Вот!
Поощрили. Горжусь!

- Действительно герой, - подтвердил Караваев. - Хорошо, что не посмертно.

- У меня все впереди.

Валера, которому надоела бестолковая болтовня коллег, поднялся с дивана и
пошел в свой кабинет. Он никак не мог прийти в себя после истории с Олегом.
Смешного мало. Полная чертовщина.

Взять и так просто закрыть опера... В конце концов, можно оставить на
подписке о невыезде, отстранить от должности, как это частенько делается,
но сразу в камеру... И главное, за что?!! За найденные в столе два
неучтенных патрона от пистолета? Надо же, незаконное хранение боеприпасов!

Валера вспомнил лицо одного из пришедших людей. Следователь городской
прокуратуры. Ребята пришли в гости с конкретной целью. Найти патроны.
Нашли. Смешнее повода не придумаешь. У самого Валерки этих патронов в
ящиках - как грязи, да и у всех остальных тоже.

Олежке-то сейчас не до смеха. Кому ж он поперек встал? Слепому видно, что
патроны - формальный повод. То-то ребятки до сих пор в архиве роются,
творческое наследие опера Степанова изучают. Каждую бумажку. Ищут дерьмо,
ищут... К матери с обыском притащились. Понимают, что к патронам надо
что-нибудь повесомее, посолиднее. Олежка грамотный, отобьет эти патроны без
всякого адвоката.

Валера заперся в кабинете и закурил. Караваев говорит, что якобы имеется
указание сверху устроить несколько показательных процессов. Есть и
негласная договоренность с городской прокуратурой. Чтобы показать народу,
как милиция собственными руками душит предателей. Может быть, вполне может
быть. Максим Иволгин, опер из соседнего отдела, на днях рассказывал, что
дело в отношении него, несколько лет назад прекращенное, взяли и снова
возобновили. Просто так, без всяких новых обстоятельств. Но почему за Олега
взялись? Прямо первый предатель на деревне... С молодцами из очистки
говорить бесполезно, понятно, что они пешки. Есть приказ - делают. А приказ
ведь тоже может быть заретушированным - так и так, работает опер Степанов,
он предатель, мы это знаем, но доказать не можем, поезжайте-ка к нему,
ребята, да поройтесь в столе как следует. Ежели найдете чего, следователь
подключится и негодяя-предателя упакует.

Нашли.

Олега затрюмили, естественно, не в районный изолятор, а во внутреннюю
тюрьму, на Захарьевскую. Задержали пока на трое суток, как и полагается.
Завтра срок истекает. Надежды на то, что извинятся и отпустят, маловато.
Слишком усердно роются, да и задерживали не для того, чтобы отпускать.
Редкостное, конечно, блядство. Бандюгов за убийство на подписку отпускают,
а опера за два сраных патрона - на нары...

С Олежкой сейчас не потолкуешь, узнать бы, на что его крутят... Начальнички
- головы в песок. Тоже можно понять. Бородину перед повышением тихонько
сидеть надо, а то не повысится. Остальные тоже помалкивают: выступишь - сам
по фуражке получишь, как так, предателя выпестовали... Сучье время.

Валера звонил в Главк знакомым операм, у тех внутренняя тюрьма под боком, в
одном здании, и все начальство тюремное их в лицо знает, к задержанным без
формальностей бумажных пускает. "Попробуйте, мужики, проскочите к Олегу".
Обломились. Режим особой бдительности. Будьте добры, разрешение от
следователя.

В коридоре послышались шаги, щелкнул замок Степановского кабинета.
Вероятно, творческое наследие найдено, теперь предстоит внимательно изучить
его. Потом будут вызывать людей, проходивших по материалам, и выпытывать,
не превысил ли где Степанов служебных полномочий? Не обидел ли кого, не
оскорбил ли? Выпытают. Обиженные всегда найдутся. За семь-то лет.

Кому, кому понадобился Олег? Месть? Да, многие грозятся, кулаками машут. Но
это молодежь понтовитая, им такую комбинацию не провернуть. Да и не надо,
им проще в подъезде подкараулить или бутылкой в окно запустить. Серьезный
человек мстить не будет, месть - это для любителей романтических книжек.

С родителями Олега Валера поговорил сразу же успокоил, как мог, обещал
помочь. Им тоже ничего не рассказали - кроме байки про патроны. Квартиру
обыскивали внимательно, каждую бумажку рассматривали. Валера-то понял что
искали. Материалы незарегистрированные, "поджопные". Они у каждого опера
есть тут ничего не поделать, требуемый начальством процент раскрываемости,
хоть семь пядей во лбу имей, честно не сделаешь. И прячут материалы, в
основном, не на работе. У Любимова они заныканы на антресолях, на лоджии.
Олег, правда, мало заявлений зажимал, старался людям объяснить, что он
может, а чего - нет. Дома ничего не нашли, мать читала протокол обыска.
Изъяли, правда, еще один патрон, автоматный, друг из Чечни сувенирчик
привез, но патрон был без пороха, поэтому боеприпасом его не признают.

Валера должен помочь Олегу, никто другой ему точно не поможет. Олег не раз
вытаскивал Любимова из дерьма, куда тот влезал не по злому умыслу, но по
неопытности и глупости. Иногда вместо него сам подставлялся. И никогда
после этого Валеру не попрекал. А тот случай с Никитой... Если бы не Олег,
где бы сейчас был Валера? До сегодняшнего дня эта история оставалась их
общей тайной. Убийцу они так и не нашли, хотя работали на совесть, не ради
справочки в дело. Рынок перетрясли, всех наркош районных проверили. Глухо.

После убийства грабежи в подъездах закончились, но радости от этого мало.
До сих пор Валеру испепелял взгляд умирающего Никиты. До сих пор он видел
направленный на него окровавленный палец. "Ты убийца, ты..."

Валера зарычал и вдавил в пепельницу окурок. Ладно, хватит страдать, надо
вытягивать Олега. Впрочем, до завтра можно подождать. Надежды, что его
отпустят, мало, но она есть.

Вернулся с заявки Абдулов, бросил на стол пару исписанных листов.

- Что там? - спросил Валера.

- "Бабки" из стола сперли. В парикмахерской. Пять тонн "зеленых", бляха.

- У кого?

- У заведующей. На "тачку" назанимала, должна была сегодня отдать. Она
ревет там, еле успокоил. У них это вторая кража. Завелся кто-то. Пара
девчонок новеньких пришла, заведующая на одну грешит.

- Почему?

- Так, семейка гопницкая, папашка судимый. Да и сама с наркошей гуляет. Я
ее привел, сейчас в дежурке сидит. Она ушлая, на голом месте хер расколешь.
Попробую, конечно... Если не получится, успокою и выпущу. Подставу лучше
потом сделаю. А то так и будут друг у друга тырить.

- Подставу?

- Да, а чего такого? "Бабки" только нужны, баксы или наши. Номера перепишу,
ну, и заряжу старшему мастеру. Пускай светанет и в стол бросит. Искусство в
массы - деньги в кассы. Все гениальное просто. А то не пойман - не вор. С
поличным оно всегда проще, сам ведь учил.

- Хм... Ну да, в общем.

- А с заявой что делать? Штамповать? - Сергей кивнул на лежащие на столе
листы.

- Дело хозяйское, старик. Заведующая жаловаться прибежит?

- Ну, не знаю, я ей, конечно, пообещал найти деньги...

- Не обещай то, что никогда не сделаешь. Или если не уверен, что сделаешь.
От этого все неприятности. Иди штампуй. Черт с ним, одним "глухарем"
больше. Зато спать спокойнее будешь.

- Михалыч по башке даст.

- Михалыч уходит, а ты остаешься. Иди штампуй.

ГЛАВА 4