Чтение 8–й страницы книги ~Страховочный вариант~

-Не стоит краски сгущать. Мы не в Чикаго. От вашей скоропостижной кончины
никому никакой выгоды не будет. Так что не спешите себя хоронить. И я ведь
не прошу вас представлять меня как сотрудника милиции. Объясните, мол, есть
человек, который может помочь с исчезнувшим Мишей. И всё. Если клюнут,
забейте стрелку. Это, по-моему, не трудно. Тем более, с вашим опытом
судимого.

-Мой опыт никого не волнует. Это раньше судимые в авторитете были, а
сейчас молодёжь резвая, борзая, никого не признаёт. Ничего обещать не могу.

-Я не прошу обещаний. Мы же интеллигентные люди, мать вашу. Я прошу
только попробовать.

-Хорошо, я постараюсь, но только из уважения к вам. Как вам позвонить?

Я продиктовал номер, который Шварц записал на пачке "Аэрофлота".

-Как скоро вы мне позвоните?

-Не знаю, Кирилл Андреевич. Я не бюро добрых услуг. Может, и вовсе не
позвоню.

-Хорошо, жду звонка.

Я поднялся, сунул руки в карманы и, не попрощавшись со Шварцем, пошёл к
метро. Только этого не хватало - мафиозные разборки. Тут может и жареным
запахнуть. Заказные убийства каждый день. Вон, в Москве уже настоящая война
идёт. Надо завязывать с самодеятельностью. Отдать гайку в Главк, и пускай
ковыряются. Ладно, подожду немного, если Шварц не позвонит, так и сделаю.

Вернувшись в отделение, я позвонил в адресное бюро и уточнил данные
Климова. Сторожевого листка на него не стояло, стало быть, не в розыске, то
есть о его пропаже в милицию действительно не заявили. Самое смешное, что
прописан он был в какой-то общаге. Ну, это и понятно. Такие люди в
нормальной прописке не нуждаются - они-то всегда найдут, где пожить.

Зашёл Мухомор.

-Кирилл, у тебя материал по шапке просрочен. Отказывать думаешь?

-А как его отказать? Шапочка, знаете, сколько стоит?

-Кончай дурака валять. От того, что мы "глухарь" возбудим, шапка не
найдётся. А так: как бесхозную, отказать можно. Давай садись и печатай. И
про долги не забудь.

Мухомор вышел, "Садись, печатай". Ну, орёл. Таким тоном сказано, будто у
меня тут пять машинок стоит. Пасты, и той нет.

Я вообще печатать не люблю, особенно отказники. Их лучше писать от руки и
очень корявым почерком. Прокурор помучается, а потом плюнет и подписывает
материал. Во, Женька Филиппов отказники левой рукой пишет, как Штирлиц.
Наловчился.

Я достал материал из сейфа, почитал, не нашёл никаких лазеек для отказа и
вернул его на прежнее место. Сезонная преступность. Зимой воруют шубы из
раздевалок и гардеробов, летом - колёса с машин, велосипеды. Причём в таких
количествах, что успеваешь только заявления принимать, на какое-то там
раскрытие и времени не остаётся. И народ какой-то наивный. Вещи без
присмотра бросают, домой кого ни попадя водят, деньгами сверкают. Ну и
пускай кругом воровство и грабежи, меня это не касается. Э, нет, товарищ, а
когда ты в милицию прибегаешь, то по-другому рассуждать начинаешь. Я бы
статью в кодексе ввёл: сам виноват - сам и ищи. А то он проворонит, а ты
хоть тресни, хоть из-под земли, да обидчика достань и добро верни. А не
вернёшь - жалобы идут: плохо работаете, мол, даром хлеб едите, жируете тут
на государственной шее.

Помню, мадам одна поселила мужичка, он у неё полгода жил. Даже пожениться
собирались. А потом приходит она как-то раз домой, а жениха нет, и
полквартиры вынесено. Она туда-сюда, потом - в милицию. А там выясняется,
что кроме того, что он - Саша из Донецка, она про него больше - ничего и не
знает. Здорово. Саша, видать, парень с головой - полгода мозги пудрить и
ничего про себя не рассказать. Женька тогда дамочке намекнул, что, прежде
чем в кровать ложиться, надо паспорт спрашивать на всякий случай. Та - в
крик: это не ваше дело, он меня любил, может, и не он вовсе меня обокрал.
Потом на Литейный побежала, накатала жалобу, которая, правда, так к нам
назад и не вернулась. Сашу этого месяцев через пять на другой краже
тормознули. Так оказалось, что он одновременно нескольких баб - ой! - женщин
охмурял. По поточному методу трудился. Даже блокнотик имел, чтобы не
перепутать имена и кому что говорить. Это, наверно, любовью и называется.

Жалобы, конечно, небольшая беда, но нервотрепки из-за них хватает,
особенно когда ты ни в чём не виноват. Да и времени много на отписки уходит.

Писать бумаги для меня было пыткой, не говоря уже об этих отписках.

Я встал из-за стола и начал приседать, чтобы чуть согреться. Зараза, надо
сюда на пару дней начальника жилкон-торы посадить, чтобы отопление, паразит,
наладил.

Я набрал номер телефона Максимова. Надо было поговорить с матерью. С ней,
наверно, уже говорили ребята с Литейного, но я знал всё-таки немного больше
и хотел кое-что уточнить. И потом, если при жизни человека родственники о
нём не очень-то любят распространяться, то чтобы найти убийцу - скажут всё.

Самый главный вопрос, на который я хотел бы найти ответ - каким образом
мастера резни по телу узнали, что Максимов в больнице. Может, и к матери под
видом ментов приходили?

-Алло, - раздался тихий женский голос.

-Простите, я не знаю ваше имя-отчество, это Ларин из милиции. Я был у вас
дома.

-Ирина Борисовна. Что вам опять надо?

-Я хочу подъехать поговорить, вы будете дома?

-Я не хочу вас видеть. Зачем вы пришли тогда? Зачем я сказала, что Серёжа
в больнице? Вы же обещали никому не говорить. Ведь никто, кроме вас, не
знал! Как вам не стыдно звонить после такого!

-Подождите. Вы точно никому не говорили?

-Нет! - голос перешёл в плач. - Нет!

В трубке раздались короткие гудки.

"Чёрт, действительно неудобно получилось", - подумал я.

Я перезвонил в больницу и спросил у заведующего отделением, не сообщали
ли они куда-либо, что Максимов находится в больнице. Ответ был таким, как я
и ожидал. Разумеется, нет. Такой же ответ я получил и в регистратуре.
Чертовщина какая-то. Ведь даже если бы кто и узнал, что Сергей влетел в
дурдом, то скорей всего бросился бы в районную больницу, а не на Пряжку.
Может, кто видел, как его увозили? В любом случае надо поговорить с матерью
Максимова. Что-то тут не так.

Я застегнул тулупчик и вышел на улицу. Завтра день, потом дежурство, и
вот уже и выходные. Недели летят незаметно.

На метро я добрался до знакомого мне дома, вошёл в подъезд, постоял
немного у дверей и, набравшись духа, позвонил. Да, лучше уж отказники
писать, чем объяснять абсолютно уверенному в твоей виновности человеку, что
ты тут совершенно ни при чём.

-Кто там?

-Ларин. Дверь открылась.

-Вы всё-таки пришли? Зачем? Мне и без вас тошно.

-Я ненадолго. Мне крайне необходимо поговорить с вами.

-Вы уже поговорили. Кого теперь убьют? Меня?

-Поверьте, я не имею к смерти вашего сына ни малейшего отношения. Вы
успокойтесь, эмоции - плохая опора. Неужели бы у меня хватило наглости
заявиться сюда, если б я в чём-то был виноват?

Ирина Борисовна немного помолчала, потом, вздохнув, произнесла:

-Ладно, проходите, всё равно ничего не исправишь.

Я зашёл в коридор и сел на стул в прихожей.

-Ирина Борисовна, вы не знаете, почему его убили? Не удивляйтесь вопросу.
Тем более, что вам его уже наверняка задавали,

-Не знаю.

-И всё-таки вспомните последние недели. Может, в поведении сына было
что-нибудь необычное? Мать задумалась.

-Да нет, вроде. Весёлый какой-то был, я говорю ему один раз: "Что ты
веселишься? Еле концы с концами сводим, устроился бы на нормальную работу,
денег бы побольше получал, а то сторожем в какой-то бане". А он в ответ:
"Ничего, мать, скоро разбогатеем". Разбогател.

-Девушки у него не было?

-С его характером-то? Никого не слушался. Девушки максимум пару дней с
ним гуляли, а потом убегали.

-Что так?

-Да я ж говорю, никого ни во что не ставил. Это с детства у него. Будет
по-моему, и всё тут.

-Вы не припомните, когда он в больницу попал, его никто не спрашивал, ну,
кроме того-парня, что на серебристой иномарке приезжал?

-Кажется, с работы звонили, женский голос, но я ответила, что его нет
дома.

-А что спрашивали?

-Да почему он на работу не вышел. Я ответила, что не знаю.

-Понятно, это, наверно, заведующая была.

-Да, ещё парень какой-то звонил, я тоже сказала, что его нет.

-Когда звонок был, вспомните поточнее?

-В субботу вечером, кажется.

-Интересно. Вы точно никому не рассказывали, где сын, кроме меня?
Соседям, подругам?

-Точно нет.

-Когда его машина забирала, посторонних на улице или во дворе не было?

-Я не помню.

-Жаль. Вы говорите, он жил только на одну зарплату?

-Уверена. Мы хоть и не в ладах были, но кошелёк общий имели. А если б у
него лишние деньги появились, я бы сразу заметила.

-Хорошо. Сын когда-нибудь при вас оружие доставал? Разобрать, почистить?

-Нет, не помню.

-Ну ладно, извините за беспокойство. Поверьте, я никому не говорил, что
Сергей на Пряжке.