Чтение 8–й страницы книги ~Мент~

* * *

Итак, восьмого сентября тысяча девятьсот восемьдесят шестого года Александр
Андреевич Зверев впервые перешагнул порог двадцать седьмого отделения в
качестве оперуполномоченного. В кармане пиджака лежала красная ксива с
золотой надписью на обложке. Со всеми положенными печатями и Сашкиной
фотографией.

Было тут, правда, одно "но": на фотографии оперуполномоченный Зверев был в
штатском: пиджак, белая сорочка, галстук. Армейское звание лейтенант
запаса, полученное на военной кафедре института, в МВД силы не имело. Этот
маленький нюанс - отсутствие милицейского звания - повлек за собой большую
неприятность: зарплата опера состоит из должностного оклада (аж целых
семьдесят два рубля!) и доплаты за звание... Вот этой-то доплаты -
девяносто рэ - ему не полагалось.

Теоретически трансформация воинского звания в милицейское была проста. На
практически бюрократическая машина совершенно не желала следовать призывам
разума и логики. Зверев метался между РУВД и Василеостровским военкоматом.
В какой-то момент ситуация стала принимать совершенно шизофреническую
окраску... Сашка решил плюнуть и просто дождаться, когда все само собой
утрясется.

Итак, утром восьмого сентября (ах, какое было утро - прохладное и чистое!)
Саня Зверев бодро пробежал сотню метров от метро до двадцать седьмого и
ровно в девять предстал перед заместителем начальника по оперработе майором
Давыдовым. Доложил о прибытии. У Михаил Иваныча голова после вчерашнего
трещала будь здоров. Он через силу улыбнулся и сказал:

- Добро, Саша... В шестнадцать ноль-ноль заступаешь на дежурство.

- Есть, товарищ майор.

- Да брось ты это. Зови проще - Михал Иваныч.

- Понял... А сейчас?

"Сейчас бы пивка холодного",- подумал с тоской Давыдов, но вслух сказал:

- Давай к Сухоручко - он дело найдет. Чего-чего, а дело-то найдется.

Капитан Сашке обрадовался, как родному.

- О,- сказал он,- Сашок, ты кстати... Мне убегать нужно срочно, а ты
прими-ка заявительницу. Кошелек у нее, понимаешь, украли. Так ты поработай
с дамочкой.

- А где?

- Что - где?

- Где мне с ней заниматься? В смысле рабочего места?

- А-а... ну, давай хоть у меня пока. А потом уже решишь эту проблему с
Давыдовым. Понял?

Потом капитан передал Сашке заявительницу (вот,- сказал он,- один из наших
лучших оперативников и мой, так сказать, ученик. Мы с ним вместе в прошлом
году вооруженного преступника взяли. Об этом и в газетах было. Не читали?)
и убежал, засовывая в карман наручники. Сашка стал работать с
заявительницей. Он подробно расспросил женщину о краже кошелька, тщательно
описал его и т.д. и т.п. Бумага получилась солидной, на двух листках. Под
конец Сашка заверил женщину, что уголовный розыск примет все меры к
раскрытию кражи.

Тут аккурат пришел Семен Галкин. Когда он услышал последние фразы Зверева,
то поскучнел и решительно вмешался в разговор.

- А что, извините, случилось-то? - спросил он и взял у Сашки бумагу.

Семен читал и слегка покачивал головой. В глазах светилась вековая скорбь
иудейского народа.

- А вы, гражданочка, видели, как произошла кража? - поинтересовался Галкин
вежливо.

- Нет, разве усмотришь?

- Да, действительно... Вы извините, Людмила Андреевна, но, думаю, надо это
заявление переписать.

- А что такое? - насторожилась заявительница.

- Да пустяк,- сказал Семен,- мелочь... Бюрократические, знаете ли, штучки.
Сотрудник молодой, неопытный...

- А мне сказали - один из лучших оперативников.

- Да,- легко согласился Семен,- очень хороший оперативник. Но неопытный...
Мы с ним вдвоем вооруженного преступника брали. Об этом газеты писали. Не
читали?

- Не читала,- сказала заявительница после некоторой паузы.

- Ну, вот видите,- торжественно произнес Галкин.- Очень хороший опер. Но
немножко неопытный. Так, самую малость.

Заявительница с интересом посмотрела на Сашку. Ему стало очень неловко, и
он отвел глаза.

- ...Момент кражи кошелька,- диктовал Семен,- я не видела. Возможно, я его
потеряла... Вы, кстати, где обнаружили отсутствие кошелька?

- Из метро вышла, хотела газету купить. Вот и...

- Жаль,- сказал Галкин. Ни пострадавшая, ни Зверев не поняли, чего именно
"жаль". А жалко было Семену, что кража обнаружилась на улице. Вот если бы в
метро - на эскалаторе или даже в вестибюле! - тогда Семен с легкой душой
сбагрил бы женщину к транспортникам.- Жаль, ну да ладно. Итак, продолжим:
возможно, я его потеряла...

- Извините, товарищ,- перебила заявительница,- но сумочка-то у меня
оказалась открыта. А я ее закрывала.

- Обычное дело! - убежденно воскликнул Семен.- Забыли!

- Да нет же-я закрывала.

- Ну, значит, расстегнулась... замочек расхлябался - и расстегнулась.

- Да нет же, у нее хороший, тугой замок.

- Да послушайте-таки меня. Знаете, как бывает - вот задумался человек и
стоит себе, теребит замочек... туда-сюда... сюда-туда... Щелк-щелк...
щелк-щелк. А то, знаете, бывает: человек любит пуговицы крутить. Крутит он
пуговицу, крутит... она возьми и оторвись. Что же вы думаете - ее тоже
украли?

- При чем здесь пуговица?

- Пуговица здесь ни при чем. Я вам в качестве примера привел. Да вы пишите
заявление, пишите. Мы обязаны реагировать на сигналы граждан. Это наш
долг... А сколько денег-то было?

- Пятнадцать рублей.

- Ровно?

- Ну, мелочь еще...

- А зарплата у вас какая?

- Сто восемьдесят.

- Ага... значительно больше чем у оперативника, который ходит на пули и
ножи озверелых бандитов. Мы вот с Сашей в прошлом году...

- Я знаю,- перебила заявительница,- об этом еще в газетах писали.

- Точно,- просиял Семен.- Вы читали!

- Нет, не читала.

- Откуда же вы знаете?

- Вы мне сказали.

- Да, действительно... Значит, пишем: прошу принять меры к розыску...

- Преступника,- сказала заявительница.

- Да нет,- снисходительно ответил Галкин,- потерянного кошелька.

Заявительница покачала головой и написала.

- Оч-чень хорошо,- сказал Сенька.- Далее: материальный ущерб для меня
является незначительным. Дата. Подпись. Вот и хорошо.

Галкин перечитал текст и остался доволен. Когда посетительница ушла, он
повернулся к Звереву и сказал:

- Вот так, Саша. Была кража - стала потеря.

- Семен,- сказал Зверев.- Ты думаешь это правильно?

- Нет,- ответил Галкин.- Я не думаю, что это правильно.

Он смотрел на Сашку серьезно и слегка грустно.

- Я не думаю, что это правильно. Но найти этот кошелек ни ты, ни я, ни
господь Бог не сможет. А значит,- глухарь, значит,- процент раскрываемости
падает. Тебе это надо? Мне это надо? Я здесь шута горохового корчил,
придуривался, убалтывал ее... думаешь, мне это нравится?

Сашка промолчал. Его знакомство с работой уголовного розыска состоялось
почти год назад. Кое-что он уже понял. Но, разумеется, далеко не все.
Значительная часть его представлений была очень далека от реальности:
стереотипы, навязанные фильмами и книгами, давали себя знать. Умный,
наблюдательный, склонный к иронии Зверев, конечно же, понимал, что фильмы и
книжки очень сильно приукрашивают действительность. И все же живая
реальность шокировала.

- Думаешь, заявительница не поняла, что я тут комедь ломаю? - продолжал
рассуждать Семен.

- Наверно, поняла.

- Не "наверно",- наверняка. Ну и слава Богу, в другой раз к нам не пойдет.
И знакомым скажет: там в ментуре одни придурки. Можно и не обращаться. А
работы нам все равно хватит. Это я тебе гарантирую.

- А авторитет, Семен? Мы же теряем авторитет.

- Э-э, милый... авторитет на раскрытиях зарабатывают. Ну, скажи мне, как ты
этот кошель будешь искать? Ну - как?

- Я не знаю. Но кража-то была... а, Семен?

- Конечно, была. Я даже могу предположить, кто из кротов [Крот -
вор-карманник, работающий в метро (сленг)] нашу тетю обидел. Но дальше-то
что?.. В общем, Саня, учись у старого мудрого еврея. Наша работа - это не
только бандитов брать. Это еще и умение лавировать между терпилами,
начальством и законом. Так-то, брат. Привыкай. Не сможешь - заклюют, с
говном сожрут. И сжирали уже. Нормальных толковых оперов. Были такие
примеры, Саня, были. И - тут я с тобой согласен! - без порядочности в нашем
деле никак нельзя. Только понимание порядочности у тебя пока еще очень
абстрактное. Что-то типа кино про Жеглова с Шараповым. Согласен?

- Ты, Семен, конечно, на стороне Жеглова?

- Да,- рубанул воздух рукой Галкин,- только так.

Неизвестно, сколько бы продолжался этот разговор, но в кабинет вошел майор
Давыдов. Михаил Иванович уже слегка поправил голову, зажевал свою