Чтение 8–й страницы книги ~Восходящее солнце~

"Три часа? Великолепно. Слушай, Келли, мы уже знаем, что она умерла
когда-то сегодня вечером."

"Это лучшее, что я могу сказать." Келли покачал головой. "К несчастью,
кривые остывания не слишком различаются для времени менее трех часов. Я могу
только сказать, что смерть наступила в пределах этих трех часов. Но у меня
впечатление, что девушка мертва достаточно долго. Откровенно говоря, я
думаю, что время очень близко к трем часам."

Грэм повернулся к команде ОМП: "Кто-нибудь уже нашел трусики?"

"Пока нет, лейтенант."

Грэм оглядел комнату и сказал: "Нет сумочки, нет трусиков."

Я спросил: "Думаешь, здесь кто-то почистил?"

"Не знаю", сказал он. "Но разве девушка, которая идет на прием в платье
за тридцать тысяч долларов, обычно не носит сумочку?" Тут Грэм взглянул
через мое плечо и улыбнулся: "Внимание, Пити-сан! На тебя смотрит одна из
твоих поклонниц."

x x x

Ко мне широко шагала Элен Ферми, пресс-секретарь мэра. Ферми было
тридцать пять, светлые волосы коротко подстрижены и, как всегда, прическа
превосходна. В молодости она была добытчиком новостей, но уже много лет
работала в офисе мэра. Элен Ферми была умна, легка на ногу и обладала
великолепным телом, которое, насколько известно, оставляла лишь для
собственного использования.

Она мне нравилась достаточно, чтобы сделать ей пару одолжений, когда я
работал в пресс-бюро ДПЛА. Так как мэр и шеф полиции ненавидели друг друга,
то запросы из офиса мэра иногда передавались от Элен мне и я их улаживал. В
основном мелочи: задержать публикацию отчета до уикэнда, чтобы он вышел в
субботу. Или заявить, что обвинение в каком-то деле еще не выдвинуто, хотя
оно уже было выдвинуто. Я делал это потому, что Фарли была прямым человеком,
который открыто говорит все, что думает. И похоже, сейчас она тоже хотела
сказать все, что думает.

"Слушай, Пит", сказала она. "Я не знаю, что здесь происходит, но мэр
услышал несколько весьма сильных жалоб господина Ишигуро..."

"Могу представить..."

"И мэр попросил напомнить, что у официальных лиц города нет причин
проявлять грубость к иностранцам."

Грэм громко сказал: "Особенно когда они делают такие большие
пожертвования на предвыборную компанию."

"Иностранцы не могут жертвовать на американские политические компании",
сказала Фарли. "Вы это знаете." Она понизила голос. "Здесь чувствительный
случай, Пит. Я хочу, чтобы ты проявлял осмотрительность. Ты знаешь, японцы
особенно чувствительны, как к ним относятся в Америке."

"Окей, хорошо."

Она взглянула сквозь стеклянные стены конференц-зала в атриум: "Это
Джон Коннор?"

"Да."

"Я думала, он в отставке. Что он здесь делает?"

"Помогает мне в этом деле."

Фарли нахмурилась. "Знаешь, у японцев к нему смешанные чувства. И для
этого есть основания. Потому что тот, кто любил Японию и впал в другую
крайность, становится ..."

"Коннор не ..."

"Ишигуро жалуется на грубость."

"Ишигуро пытался указывать нам, что делать", сказал я. "А у нас тут
убитая девушка, и похоже об этом все забыли..."

"Не надо, Пит", сказала она, "никто не пытался указывать вам, как
делать вашу работу. Я хочу только сказать, что тебе стоит принять во
внимание специальный ха..."

Она запнулась.

Она увидела тело.

"Элен", спросил я, "ты ее знаешь?"

"Нет." Она отвернулась.

"Ты уверена?"

Я видел, что она испугалась.

Грэм спросил: "Вы видели ее раньше внизу?"

"Нет... может быть... наверное... Слушайте, приятели, мне пора
возвращаться."

"Элен, продолжай."

"Я не знаю, кто она, Пит. Иначе сказала бы тебе, ты же знаешь. Просто
будь с японцами посердечнее. Это все, что мэр сказал мне передать. Теперь
мне пора идти."

Она поспешила к лифтам. Я смотрел вслед, чувствуя беспокойство.

Грэм подошел и встал рядом. "Великолепная задница", сказал он. "Но она
больше тебе не ровня, приятель. Даже тебе."

Я спросил: "Что ты имеешь в виду, говоря "даже"?"

"Все знают, что у тебя была связь с Фарли."

"О чем ты говоришь?"

Грэм толкнул меня в плечо: "Давай, колись. Ты теперь развелся. Никто и
не пернет."

Я сказал: "Это неправда, Том."

"Ты можешь делать, что хочешь. Видный парень, вроде тебя..."

"Говорю тебе, это неправда."

"Окей, хорошо." Он поднял руки. "Я ошибся."

Я смотрел, как Фарли на другом конце атриума нырнула под ленту. Она
нажала кнопку лифта и ждала его прихода, нетерпеливо переминаясь с ноги на
ногу.

Я спросил: "Ты действительно думаешь, что она знает, кто эта девушка?"

"Да, чтоб я сдох", сказал Том. "Ты ведь знаешь, почему ее любит мэр.
Потому что она стоит рядом и шепчет ему в ухо все имена. Людей, которых она
не видела годами. Мужей, жен, детей, всех. Фарли точно знает, кто эта
девушка."

"Тогда почему она нам не сказала?"

"Твою мать", сказал Грэм. "Наверное, это важно для кого-то. Она
вылетела пулей, правда? Говорю тебе, нам лучше бы побыстрее узнать, кто эта
мертвая деваха. Дерьмово, если я окажусь последним в городе, кто ее узнает."

Коннор помахал нам через всю комнату.

"Чего он теперь хочет?", спросил Грэм. "Так размахался. Чего это у него
в руке?"

"Похоже на сумочку", ответил я.

x x x

"Черил Линн Остин", прочитал Коннор. "Родилась в Мидленде, штат Техас,
училась в Техасском государственном. Двадцать три года. Имеет квартиру в
Вествуде, но здесь живет еще недостаточно долго, чтобы сменить техасские
водительские права."

Содержимое сумочки вывалили на стол. Мы двигали предметы авторучками.

"Где вы нашли сумочку?", спросил я. Она была маленькая, темная,
застежка кнопочкой с жемчужной вставкой. Сумочка в стиле сороковых годов.
Дорогая.

"В кадке с пальмой рядом с конференц-залом." Коннор расстегнул
крошечное отделение. На стол выпала тугая пачка хрустящих стодолларовых
бумажек. "Очень мило. О мисс Остин хорошо заботились."

Я спросил: "Ключи от машины есть?"

"Нет."

"Значит она с кем-то приехала."

"И, очевидно, намеревалась с кем-то уехать. Таксисты не меняют
стодолларовых банкнот."

Лежала также золотая пластиковая карточка Америкэн Экспресс. Губная
помада и компакт-пудра. Пачка ментоловых сигарет "Милд Севен" -- японская
новинка. Карточка ночного клуба "Даймацу" в Токио. Четыре маленькие голубые
таблетки, вероятно, те самые.

Пользуясь авторучкой, Коннор перевернул дорогую сумочку. На стол
посыпались небольшие зеленые комочки. "Знаете, что это?"

"Нет", ответил я. Грэм посмотрел через увеличительное стекло.

Коннор сказал: "Арахис, завернутый в васаби."

Васаби -- это зеленый хрен, который подают в японских ресторанах. Я не
слыхал об арахисе, завернутом в васаби.

"Я и не знал, что их продают вне Японии."

Грэм проворчал: "А я их видел много раз. Так что ты теперь думаешь,
Джон? Захочет Ишигуро добыть свидетелей, о которых ты просил?"

"Слишком скоро я их не жду", ответил Коннор.

"Ты прав, мать-перемать", сказал Грэм. "Мы не увидим свидетелей до
послезавтра, пока адвокаты в точности не объяснят им, что говорить." Он
шагнул от стола. "Ты же понимаешь, почему они тормозят нас. Эту девушку убил
японец. Вот с чем мы имеем дело."

"Возможно", сказал Коннор.

"Ну-ну, приятель. Более чем возможно. Это их здание. А девушка как раз
того типа, на которых они клюют. Красивая американская розочка с длинными
стеблями. Ты же знаешь, как эти коротышки хотят трахаться с
волейболистками."

Коннор пожал плечами: "Возможно."

"Давай-давай", сказал Грэм. "Ты ведь знаешь, что эти парни на родине
весь день жрут дерьмо. Давятся в метро, трудятся в громадных компаниях.
Невозможно высказать, что они думают. Потом они приезжают сюда, далеко от
родимой сдержанности, и вдруг оказывается, что они богаты и свободны. И
могут делать все, что захотят. И кто-то из них немножко сбрендил. Скажи мне,
что я не прав."

Коннор долго смотрел на Грэма. Наконец он сказал: "Значит ты видишь это