Чтение 8–й страницы книги ~Скрюченный домишко~

отношениях, и у Джонсона была совершенно безукоризненная репутация - это
опытный и преданный своему хозяину слуга. - Тавернер помолчал. - Джонсона
мы не подозреваем.

- Понимаю, - сказал Филипп ничего не выражающим тоном.

- А сейчас, мистер Леонидис, не расскажите ли вы мне поподробней о
ваших перемещениях по дому в день смерти вашего отца?

- Конечно, инспектор. Весь день я находился здесь, в библиотеке, - за
исключением тех случаев, когда выходил в столовую.

- Вы видели отца в тот день?

- По обыкновению я заходил к нему после завтрака пожелать доброго
утра.

- Вы оставались с ним наедине?

- В комнате находилась моя... э-э... мачеха.

- Ваш отец выглядел как обычно?

В голосе Филипа появился легкий оттенок иронии:

- Предчувствия скорой насильственной смерти как будто не терзали его.

- Отцовская часть дома полностью изолирована от вашей?

Да, туда можно попасть только через дверь в холле.

- Эта дверь запирается?

- Нет.

- Никогда?

Я никогда не видел, чтобы ее запирали. - И любой может свободно
пройти оттуда сюда?

Безусловно. Дом разделен в достаточной мере условно - для удобства
домашних.

- Как вы узнали о смерти отца?

- Мой брат Роджер, который занимает второй этаж западного крыла
здания, прибежал вниз и сообщил, что у отца внезапный приступ удушья.

- Что вы сделали после этого?

- Я позвонил доктору - почему-то никому не пришло в голову сделать
это сразу. Доктора не оказалось дома, но я попросил передать ему, чтобы он
срочно приехал в "Три фронтона". Потом я пошел наверх.

И дальше?

- Отец определенно находился при смерти. Он умер до прихода доктора.

В голосе Филипа не слышалось и намека на какое-либо чувство. Это была
сухая констатация факта.

- Где находились в это время остальные члены вашей семьи?

- Жена была в Лондоне.

Она вернулась вскоре после смерти отца. София, полагаю, тоже
отсутствовала. Двое младших - Юстас и Джозефина - были дома.

- Надеюсь, вы не поймете меня неправильно, мистер Леонидис, если я
поинтересуюсь, как смерть вашего отца отразится на вашем финансовом
положении.

- Я нахожу похвальным ваше стремление узнать все обстоятельства дела.
Отец сделал всех нас совершенно независимыми в финансовом отношении. Моего
брата он назначил президентом и главным акционером крупной фирмы по
поставкам товаров - крупнейшей его компании - и полностью доверил Роджеру
управление этим предприятием. Мне же он выделил крупную сумму в облигациях
и ценных бумагах, чтобы я мог использовать этот капитал по своему
усмотрению. Так же отец поступил и в отношении двух моих сестер, ныне
покойных.

- Но тем не менее мистер Аристид оставался очень богатым человеком?

- Нет, в то время отец оставил себе сравнительно скромное состояние,
только для поддержания интереса к жизни, как он говорил. Но с тех пор... -
чуть заметная улыбка тронула губы Филипа, - в результате различных деловых
операций он стал еще более богатым, чем прежде.

- Вы с братом поселились здесь в связи с какими-нибудь... денежными
затруднениями?

- Конечно, нет. Просто для удобства. Отец часто повторял, что был бы
рад жить с нами под одной крышей. По различным семейным обстоятельствам
меня это тоже устраивало. Кроме того, - неторопливо добавил Филипп, - я
всегда любил отца. Я переехал сюда с семьей в тридцать седьмом году. За
аренду я не плачу, но выплачиваю свою долю страховых взносов.

- А ваш брат?

- Брат переехал сюда во время войны, когда в сорок третьем немцы
разбомбили его дом в Лондоне.

- Мистер Леонидис, у вас есть какое-нибудь представление об условиях
завещания вашего отца?

Есть, и очень отчетливое. Он написал свое завещание в сорок шестом
году. Мой отец ничего не скрывал от нас, и у него было чрезвычайно развито
чувство семьи. Он созвал семейное собрание, на котором присутствовал и его
поверенный, - последний по просьбе отца ознакомил всех с условиями
завещания. Мистер Гэйтскилл, несомненно, уже дал вам исчерпывающую
информацию по этому поводу. Моей мачехе оставалось сто тысяч фунтов в
дополнение к весьма щедрому содержанию. Остальные деньги должны были быть
разделены на три части, одна из которых предназначалась мне, другая -
брату и третья - - моим троим детям. Состояние отца огромно, но и налог на
наследство, конечно, будет очень большим.

Что завещается слугам?

- Ничего. Заработная плата слуг увеличивалась с каждым годом службы
здесь.

- Извините за нескромный вопрос... Вы сейчас не нуждаетесь по
какой-либо причине в деньгах?

- Налог на доходы, как вы знаете, сейчас довольно значителен, но нам
с женой хватает денег на все. Более того, отец часто делал нам щедрые
подарки и в случае надобности немедленно помог бы деньгами любому из нас.
- Филип помолчал и потом холодно отчеканил: - Уверяю вас, инспектор, у
меня не было причин желать смерти отца.

- Не надо думать, что я в чем-то подозреваю вас, мистер Леонидис.
Просто мы должны знать все обстоятельства дела. Теперь, боюсь, я вынужден
буду задать вам еще один щекотливый вопрос. Это касается отношений между
вашим отцом и его женой. У них были хорошие отношения?

- Насколько мне известно - великолепные.

- Они не ссорились?

- Думаю, нет.

- У них была... очень большая разница в возрасте...

- Да. - Вы... извините... одобряли второй брак вашего отца?

- Моего мнения никто не спрашивал.

- Это не ответ, мистер Леонидис.

- Если вы настаиваете, я отвечу. Я находил этот брак неумной затеей.

- Вы пытались протестовать против него?

- Меня поставили перед свершившимся фактом.

- Наверно, это сильно потрясло вас?

Филип не ответил.

- Вы были недовольны поведением вашего отца?

- Мой отец имел полную свободу делать все, что ему хочется.

- Вы находились в дружеских отношениях с миссис Леонидис?

- Безусловно. Мы крайне редко виделись.

Инспектор поменял тему.

- Вы можете рассказать что-нибудь о мистере Лоуренсе Брауне?

- Боюсь, нет. Его нанимал мой отец.

- Но он был нанят учить ваших детей, мистер Леонидис.

- Да, это так. Мой сын переболел детским церебральным параличом - в
легкой форме к счастью, после чего было признано нецелесообразным отдавать
его в школу. Отец предложил нанять для Юстаса и его младшей сестры
Джозефины домашнего учителя. Выбор кандидатур в то время был довольно
ограниченным - выбирать приходилось из людей, освобожденных от военной
службы. Рекомендации этого молодого человека показались отцу и тете
(которая всегда занималась детьми) удовлетворительными, и я согласился с
их решением. Могу добавить, что преподаватель полностью устраивает меня:
он добросовестен и компетентен.

- Он живет на половине вашего отца? Не здесь?

- Просто наверху больше свободных комнат.

- Не замечали ли вы когда-нибудь... извините, за этот вопрос...
каких-нибудь признаков интимных отношений между Лоуренсом Брауном и вашей
мачехой?

- У меня не было возможности заниматься подобными наблюдениями.

- Вы не слышали каких-либо сплетен или слухов на эту тему?

- Я не обращаю внимания на сплетни и слухи, инспектор.

- Весьма похвально, - вздохнул инспектор Тавернер. - Значит, вы
ничего не видели, ничего не слышали и ничего не можете сказать?

- Если вам угодно формулировать это таким образом, инспектор, - то
да.

Тавернер поднялся.

- Что ж, благодарю вас, мистер Леонидис.

Я незаметно последовал из библиотеки вслед за Тавернером.

- Да-а, - протянул инспектор. - Этот тип бесчувствен как бревно.

- А теперь мы побеседуем с миссис Филип, - сказал Тавернер. - Ее
сценический псевдоним Магда Уэст.

- Что она за актриса? - поинтересовался я. - Имя ее мне как будто
знакомо. Полагаю, я ее видел в каких-то постановках, но не помню, когда и
где.

- Миссис Филип из тех, кто почти добился удачи на актерском поприще,
- сказал Тавернер. - Пару раз она с блеском сыграла главные роли в
Вест-Энде и сделала себе имя. Часто играет в маленьких "интеллектуальных"