Чтение 8–й страницы книги ~Эксклюзивный грех~

голосом Надя. - Может, у вас есть знакомые в Институте Склифосовского?

- А что случилось?

- Здесь моя мама.

- Тетя Рая?!

- Да.

Тетю Раю Дима помнил отлично. Еще с младенчества. И любил ее. Веселая,
шумная и простая тетка. Но, позвольте, она же была вчера на похоронах! И
молча держала Диму за руку, и он был благодарен ей за это...

- Что случилось?

- Ее машина сбила.

- Что?!

Надя решила, что он не расслышал, повторила покорно:

- Ее сбила машина.

- Что ж ты раньше-то молчала! Что с мамой?!

- Меня к ней даже не пускают. Говорят, состояние очень тяжелое.

- Ты где, Надя?

- Я из автомата звоню.

- Откуда, я спрашиваю?!

- Снизу, из вестибюля Склифосовского.

- Главный корпус? Большой такой, стеклянный?

- Да.

- Я сейчас приеду.

- Я в ?сочетанной травме? буду. На шестом этаже.

- Еду. Жди, Надя.

Дима завел авто и с пробуксовочкой, с визгом шин вырулил на проезжую
часть, в сторону центра. ?Пристегните ремни, - пробормотал он сквозь зубы
самому себе, - сейчас будем летать?.

Дима. Тот же вечер, 23 часа 50 минут

Вот не ждал Полуянов, что вечер он закончит в больнице!.. Склифосовский
вытеснил все предыдущие впечатления бестолкового, раздрызганного дня -
несмотря на то что Дима в больнице провел всего два часа.

От Первого Северного окружного управления милиции, с улицы Адмирала
Макарова, он помчался к Сухаревке. И дороги вроде были меньше забиты, чем
днем. И выбрал Дима ?левый? маршрут, избегая проспектов, ехал огородами. И
вел авто активно: подрезал попутные, проскакивал на желтый, на встречную
выезжал. А все равно: до Склифа (всего километров десять, если по прямой) он
добирался целый час.

По пути думал, какие знакомства можно задействовать, чтобы помочь тете
Рае. Бывало: заводили Диму в Склифосовского большие журналистские дороги.
Имелись у него там знакомцы. Доктор Гусев, например, - зав, отделением. И
дважды доктор (по профессии и ученому званию) Вахтанг Георгиевич. Беда
только, что первый отделением лечебной физкультуры заведовал. А второй
работал в отделении нейрохирургии. Как-то не по теме. Во всяком случае, пока
не по теме. (Будем надеяться, что тетя Рая пойдет на поправку и когда-нибудь
ей пригодится лечебная физкультура. А нейрохирургия не понадобится вовсе.)
Димочка мог, конечно, прямо с дороги позвонить домой и одному доктору, и
второму. Номера их телефонов имеются в безразмерной памяти мобилы. Плевать,
что ночь. Они же врачи. Не отказали бы - помогли спецкору всероссийской
молодежки. Однако, решил Дима, незачем спешить. ?Будем действовать по
обстановке. Порой шоколадка для медсестры бывает полезней, чем ?тонна?
баксов для главврача?.

Бессонная, по-советски уродливая громада Склифа возвышалась над
прилегающим районом. Несмотря на позднее время, окна горят неоновым белым
или ярко-синим светом.

Дима загнал авто на стоянку.

Через охрану он прорвался, потряся коленкоровыми корочками ?Молодежных
вестей?. Прошел к лифтам.

Что за печальный интерьер в главном госпитале российской экстремальной
медицины! Линолеум - волнами. Полутемные коридоры. Убогие лифты. Все время
встречаешь озабоченных толстых женщин южных кровей. Они в черном, громко
переговариваются на гортанных наречиях. Расхаживают ?бойцы? в кожанках. То
ли охраняют кого, то ли навещают. А может, собственные старые раны
долечивают. А вот врачей и сестричек не видать.

Надю Дима заметил в коридоре шестого этажа. Она стояла к нему спиной,
смотрела в окно. Хоть он ее видел, считай, один раз во взрослой жизни, все
равно сразу узнал. Издалека. Печальная спина. Горестные плечи. Всматривается
куда-то в уличную темноту. Его, Диму, что ли, с такой надеждой ждет?

Подошел, положил ей руку на плечо. ?Ой!? - она дернулась, испуганно
обернулась. Узнала, воскликнула удивленно-радостно: ?Дима, это вы!? - и
рванулась обнять его, прислониться к его плечу - да спохватилась, остановила
саму себя на полудвижении...

Косметика чуть смазана. Глаза припухшие. Смотрит на Диму снизу вверх: во
взгляде горечь и надежда.

- Как мама?

- Меня к ней не пускают. Была операция. А сейчас она в реанимации. В
отделение могут перевести только завтра.

- Что врачи говорят?

- Что состояние тяжелое. Она без сознания.

- И это все, что они говорят?

- Сказали: у нее множественные переломы ребер. Кажется, еще и таза.
Внутренние кровоизлияния. Сотрясение мозга.

На глазах Нади выступили слезы.

- Кто дежурный врач? - продолжил наседать Дима.

- Я.., я не знаю... Женщина какая-то, - растерянно пробормотала Надя.

"Ох, овца ты, овца!..? - чуть не выругал ее Дмитрий вслух. Но вместо
этого проговорил:

- Ладно, жди здесь. Я все узнаю.

Потом он долго искал дежурную врачиху. Она, оказывается, в ординаторской
пила чай с тортиком. На столе стояла початая бутылка коньяку.

- Что вы хотите? - не слишком ласково она встала К нему навстречу. Тут же
в кармашек ее халата перекочевала из Диминой руки стодолларовая купюра.
Врачиха скосила глаза на перелет банкноты. Ничего не сказала, но стала явно
любезней.

Потом был долгий рассказ о состоянии больной Митрофановой, уснащенный
множеством медицинских терминов. По их обилию, а скорее по сочувственному
выражению лица докторицы Дима понял: дела тети Раи, кажется, дрянь.

В конце беседы он прямо спросил:

- Она выживет?

Врачиха проговорила стандартное:

- Мы делаем все возможное.

- И все-таки?

- А кто вы ей? - полюбопытствовала в свою очередь женщина.

- Зять, - соврал Дима. - Будущий зять.

- А дочка-то ее здесь?

- Да.

- Знаете что, будущий зять: забирайте-ка вы свою.., свою невесту и
поезжайте домой. Ни врачам, ни самой больной вы сейчас ничем помочь не
можете. Только сами измучаетесь. А завтра с утра ситуация, возможно,
прояснится.

- Так есть надежда?

- Все в руках божьих. А надежда - она всегда есть. В коридор к Наде
Димочка вышел с непрошеной мыслью: ?Кажется, мне предстоят еще одни
похороны?. Вслух, конечно, сказал девушке совсем иное:

- Поедем-ка отсюда. Врачи говорят: все будет хорошо.

- Правда? - просияла Надя.

Дима. Та же ночь. 02 часа 35 минут

Он думал: ни за что не заснет в незнакомой постели. А только смежил веки
- сразу провалился в глубокую и длинную угольную шахту. И ему ничто не
снилось.

...Хотя сниться могло многое. Когда они с Надей вышли на ступеньки
Склифа, во влажный воздух осенней Москвы, Дима вдруг почувствовал дичайший
голодный спазм. Он вспомнил, что не обедал - не говоря уже об ужине.

- Я отвезу тебя, - сказал он Наде. - Только давай сначала куда-нибудь
заедем перекусим. В какой-нибудь ночной фаст-фуд. Есть хочу - сейчас
протекторы начну глодать.

Надя улыбнулась. После лживых вестей, что принес Дима от врачихи, ее
настроение явно улучшилось.

- Извини, я, наверное, твои планы на вечер нарушила, - проговорила Надя.

... - О чем ты? Знаешь, для тети Раи я готов хоть неделю голодать.

- А зачем нам куда-то в фаст-фуды заезжать? - Цэчти весело сказала Надя.
- Я тебя у нас дома покормлю. У нас сегодня на ужин ?паста болоньезе?. Мы с
Лимой приготовили...

Вдруг она осеклась и стала краснеть. Сперва покраснели щеки. Потом шея,
лоб... Затем она вся залилась мучительным, почти багровым румянцем. С трупом
проговорила:

- Я ничего такого не имела в виду. Я хотела сказать: именно поесть.

- Ну что ты, Надя, - ласково произнес Дима. Его растрогала ее
несовременная застенчивость. - Я все понял правильно. Когда говорят
?поесть?, это действительно значит ?поесть?. Погнали. Чтоб я когда от
?пас-1Ц болоньезе? отказался!..

- По пути Надя, глядя в сторону, начала в полутьме машины (только
встречные фары, редкие фонари) рассказывать ему, как дело было.

- Мама пошла с Родионом гулять...

- Кто это - Родион?

- Такса наша. Мальчик.

- А-а.