ли он сейчас весь шифр, а если нет - кого нужно брать за грудки, и Карл
ответил откровенно:
какого-то Людвига Пфердменгеса, а я не знаю, кем он был, кто есть и где он
вообще.
принадлежал к элите рейха. Личности незначительной вряд ли доверили бы
такую тайну.
безопасности, - ответил Карл. - Пфердменгес, должно быть, примерно такая
же птица.
памяти.
один энциклопедист... - потянулся к телефону, что стоял на журнальном
столике, повернул диск. - Клаус? У тебя еще совсем свежий полустарческий
мозг. Не вспомнишь - Людвиг Пфердменгес?.. Какая-то фигура "третьего
рейха"? Что ты говоришь: поддерживал связи с Ватиканом? И сейчас там?
Действительно, я вспоминаю - о нем писали в газетах... Помнишь, когда
критиковали "христианских атеистов". Живет в Ассизи, да, сейчас я
вспомнил, он еще полемизировал с каким-то епископом... Это очень
интересно, но мы поговорим в другой раз, сейчас спешу, я скоро загляну,
извини... - Каммхубель положил трубку. Заметил незло: - Действительно,
помнит почти все, но любит поговорить... Вы уже имели возможность понять,
юноша: Людвиг Пфердменгес был одним из высокопоставленных представителей
"третьего рейха" в Ватикане. А теперь живет в Ассизи. Слышали о Франциске
Ассизском?
Карла, будто уловил в них что-то неизвестное. Так и вышел на веранду.
Наверное, целую вечность. Посмотрел на часы: неужели он столько проговорил
с Каммхубелем? - на цыпочках стал подниматься по ступенькам.
Гюнтера!
дверям мансарды. Не знал, для чего - ведь никогда не подслушивал, считая
это подлостью, на которую не способен, но, может быть, обманывал себя,
легко осуждать пороки других, а когда дело касается тебя самого...
девушка сидела на подоконнике боком к нему и читала. Уперлась ногами в
оконную раму, колени торчали почти вровень с подбородком. Аннет наморщила
лоб и такой показалась красивой и обаятельной, что у парня перехватило
дыхание. Шагнул вперед, кашлянул громко, уже не скрываясь. Аннет встала,
спрятав книгу за спину.
подтверждение. Карлу стало даже жалко Гюнтера. - Поссорились?
поцеловать ее. До этого он не был неприятным ей, даже пробуждал интерес,
но почувствовала, что ответить на поцелуй не сможет.
слова смутили его: "Он такой назойливый..." А если бы не был назойливым?
проявлением доверия или дружелюбия, а может, оговорилась.
отыскивая зажигалку.
разговаривали, что я все слышала.
об итальянских достопримечательностях, если бы парню не пришла мысль
предложить: - Хочешь с нами?
ответила вполне уверенно:
выражение симпатии, даже больше, возможно, Аннет поняла его, и ей не было
неприятно признание Карла, ибо наклонилась к нему, сделала жест, будто
хотела взлохматить прическу или дотронуться до щеки, но удержалась -
улыбнулась и спросила:
другое. Отвечая "с радостью", тоже вложил в эти два слова иной смысл.
Аннет поняла, запрокинула голову, подставила лицо солнцу и радостно
засмеялась. И все вокруг стало тоже радостным: и солнечные зайчики, что
трепетали на ее подбородке и отражались в глазах, и ее смех, светлый и
звонкий, и кусочек безоблачного неба, которое, казалось, ворвалось в
комнату и окрасило все вокруг голубизной, даже обычные домашние вещи
сделало прозрачными и невесомыми.
его, Карл подошел к окну, сейчас он ощущал тепло, исходящее от девушки,
оно дурманило его, но помнил слова о назойливости и все же не мог
удержаться: дотронулся рукой до плеча Аннет слегка, готовый в ту же
секунду отнять ладонь, но Аннет прижалась к его пальцам щекой, может, на
один лишь миг и сразу же соскочила с подоконника.
понимает, объяснила: - Документы... Несколько дней на оформление
документов.
с Аннет. Черт возьми, неужели он так влюбился?
детское простодушие? Но не стала спорить.
видеть сияющее лицо Карла и рядом такую же радостную улыбку на устах
Аннет. Почувствовал свое превосходство, каким утешался во время
спектаклей, когда входил в роль, а он и на самом деле вошел в роль -
размышлял о пьесе, и она все еще стояла перед глазами. И сказал то, что
думал, - ему было безразлично, как воспримут это Карл и Аннет, говорил не
им, а будто в переполненный зал, даже всему человечеству: - Я только что
понял... Да, эта мысль засела мне в мозг и представляться при явной
парадоксальности единственно правильной... Все говорят, пишут, доказывают:
настоящий талант неотделим от гуманизма. Глупости! Талант должен быть
злым! Да, всем нам не хватает порядочной порции злости, злости совершенно
определенной - вместе с талантом она будет бить в цель, уничтожать
подлость и разрушать власть имущих и, главное, вдохновлять тех, кто идет
за талантом, кто сочувствует ему. Талантливый гуманист - вредный, он
размягчает людей, убаюкивает, а злой и гневный - зовет на баррикады!
злобы. Она укрепляет ненависть к врагам человека, к тем, кто унижает его.
не развеялся ветром!
разговор. Слушай внимательно, гений. Аннет едет с нами.
переспросил:
неудовольствия - этот Карл Хаген оказался болтуном, еще двое узнали о цели
их путешествия. Правда, Каммхубель - человек серьезный, от него вряд ли
стоит ждать каверзы, а племянница... обыкновенная девчонка, симпатичная,
не возразишь, но чем красивее женщина, тем она непостижимей - от такой
можно ждать любых выкрутасов.