шпионской деятельности?
работы.
приставок к нему и к приемнику, как я пользуюсь инструкцией.
На встречах в Лондоне мне говорили, что это наиболее безопасный вид связи,
объясняли преимущества этого способа и примерные места, где бы желательно
иметь эти тайники. О тайнике "номер один" в этот раз разговора не было.
Дома ј 5/6, между магазинами "Мясо" и "Обувь", это почти напротив театра
оперетты; с правой стороны при входе в подъезд была батарея отопления,
окрашенная в темно-зеленый цвет. Эта батарея Укреплена на специальных
крюках. Между батареей и стенкой имелся просвет шириной примерно
пять-шесть сантиметров. Мне показали месторасположение этого дома на плане
Москвы. Нужно было сообщение для закладки в тайник поместить в спичечную
коробочку, обернуть голубой бумагой, заклеить целлофановой лентой и
обмотать проволокой, при помощи которой подвесить коробочку на крючок
сзади батареи отопления. После чего следовало дать соответствующие
сигналы, о которых подробно сказано в обвинительном заключении.
людей, которым я должен был звонить, - что к этому тяготеет американское
посольство и что этот тайник должен обеспечиваться представителями
американского посольства в Москве.
женщину по имени Анна. Ее фамилию я узнал уже после ареста: Анна Чизхолм,
жена второго секретаря английского посольства в Москве.
обусловленный день. Такими днями были каждая пятница определенных месяцев
в тринадцать часов на Арбате, район антикварного магазина, и каждая
суббота других условленных месяцев в шестнадцать часов на Цветном
бульваре, где Анна обычно гуляла с детьми. При необходимости я должен был
посетить в это время указанные районы, не подходя к Анне. Анна, увидев
меня, должна следовать за мной на расстоянии, а я по своей инициативе
обязан выбрать место для передачи ей материалов. Для этой цели я выбирал в
основном подъезды домов в переулках, прилегающих к Арбату или Цветному
бульвару. Я шел на расстоянии тридцати примерно метров впереди Анны, то
есть на расстоянии, позволяющем меня видеть, заходил в тот или иной
подъезд и передавал материалы Анне Чизхолм, заходившей туда вслед за мной,
или получал от нее.
реагировал на с л о в о, будто эхолот, фиксирующий океанские глубины.
Гревиллом Винном по работе в Госкомитете координации научных работ, выезды
за границу, возможность встреч с разведчиками на приемах в посольствах...
Зачем его нужно было с в е т и т ь встречами с Анной Чизхолм на бульваре?
держат запасной вариант; наверное, у них тогда появился запасной вариант,
которым они, видимо, дорожили больше Пеньковского... Хорошо, возразил он
себе, а если руководство торопило их? Подгоняло? Требовало ежедневной
информации? Ведь Пеньковский имел выходы на святая святых, на высшие
государственные секреты...
обрекается на провал? Значит, они совершенно не ценят свою агентуру? Тоже
не вяжется, возразил он себе. Люди они прагматичные, считают каждый цент.
Пеньковский - не цент. Это был большой капитал, очень большой. Почему они
так к нему отнеслись? Хотя прагматизм в первую очередь предполагает
рассуждение о собственной выгоде: если я, "икс", держащий на связи
чиновника такого уровня, как Пеньковский, снабжаю Лэнгли, а значит, и
Белый дом, практически ежедневной информацией из Москвы, обо мне говорят
как о выдающемся специалисте разведки. Отсюда - рост в карьере, авторитет
в с о о б щ е с т в е, возможность выхода на новые рубежи в иерархическом
аппарате ЦРУ. Значит, агент - некая ступенька в служебной карьере?
сказал он себе, - существуют вне радостей жизни, в постоянном,
изматывающем душу ужасе предстоящего провала; актер, отработавший на сцене
два акта - не ахти уж какое время, - потом долго сидит у себя в
гримуборной без сил, весь в поту, а тут приходится без отдыха играть
двадцать четыре часа в сутки... Во всем и везде тотальная, изматывающая
душу подконтрольность; это делает агента развалиной, неврастеником,
тяжелобольным человеком...
самым несчастным человеком на земле: каждый выбирает в жизни свой путь;
человек, п о с м е в ш и й обидеться на Родину за то, что ему не дали
новый чин или обошли наградой, и ставший из-за этого изменником, - какая
уж тут жалость? Неужели, получив от Пеньковского имена, данные,
характеристики, которые интересовали Лондон и Лэнгли, они перестали его
щадить? Или замыслили новую операцию, р а с п л а т и в ш и с ь им,
Алексом [Основной шпионский псевдоним Пеньковского]?"
вами пяти человек встречался с вами во время вашего второго приезда в
Лондон?
третьей встрече я встретился с англичанином, неизвестным мне до этого,
который знал немножко русский язык и был, как мне кажется, по характеру
обращения к нему разведчиков руководителем какой-то секции английской
разведки. Содержание его разговора было более конкретное, он интересовался
моей жизнью, работой, бытовыми условиями, моим настроением, состоянием
здоровья, членами моей семьи, возможностями дальнейшей работы в Советском
Союзе. В заключение он пожелал мне успехов в работе.
время этих бесед?
материалов и фотоотчетов к ним, я получил задание продолжать
фотографировать, поскольку это представляет интерес. Кроме того, я получил
задание чаще встречаться со своими товарищами - военнослужащими,
интересоваться вопросами военного характера...
вашего отъезда из Лондона?
радиосвязь.
промышленную выставку, которая состоится в Москве в августе 1961 года, не
помню точно, кажется, в конце. Вот эти два канала, и третий канал - Анна
Чизхолм.
разведчикам в этот раз?
были:
Винна я дважды получал фотопленку к фотоаппарату "Минске", мне также был
передан новый фотоаппарат взамен поломанного, коробка из-под конфет
"Драже", которая должна была использоваться для передачи в ней материалов
шпионского характера.
помощи коробки конфет?
соответствующие материалы или пленку и в шестнадцать часов посетить
Цветной бульвар в любой день, исключая дождливую погоду. Подойдя к детям
Анны, обратить внимание на ребенка (а их у Анны было трое), сделать такой
жест любви к детям - дать ребенку коробку конфет. Шоколадные передавать не
рекомендовалось, так как они дорогие и на это могли обратить внимание
прохожие.
сведений через Анну Чизхолм?
коробку конфет с четырьмя фотопленками, на которые сфотографировал четыре
отчета Госкомитета по КНИР.
Пеньковский: В какой-то день, не помню, в воскресный или рабочий, в первых
числах сентября, в обусловленное время - шестнадцать часов - я прибыл в
этот район, без всякого труда нашел указанное место и увидел там Анну,
гуляющую с детьми. Подойдя, я сел на скамейку, где сидели дети, один
ребенок или двое, сейчас не помню, а один играл в песке. Я потрепал
ребенка по щеке, погладил по голове и сказал: "Вот тебе конфеты, кушай".
Анна все это видела.
восьми лет. Старший ребенок был школьного возраста, а остальные -
дошкольного.