такой же злой, голодный и страшный...
устроил себе логово. О нем знал один лишь Таган, который время от времени
приезжал в горы и привозил ему лепешки, геок-чай и патроны.
непреложному закону, дайхане принимали его, кормили и высказывали добрые
пожелания. Но сам он хорошо знал, что грозит каждому из них, если всесильный
Шамурад-хан узнает об этом. А ханские соглядатаи были на каждом шагу.
солдат в белых гетрах в обратном направлении. В аулы группами и в одиночку
возвращались джигиты, мобилизованные на фронт Шамурад-ханом. Однажды ночью
сам он исчез неизвестно куда вместе со своими друзьями, предупредив
напоследок, что "священная война" не кончилась. Она только начинается.
терьяком и сушеными финиками везли они новенькие винчестеры, разобранные
трехногие пулеметы и тяжелые светло-желтые обоймы, аккуратно уложенные в
длинные, наглухо забитые ящики. И запылали непокорные аулы, в страшных
мучениях умирали привязанные к конским хвостам дайхане, которые осмелились
коснуться ханского добра.
окончательно разорил аул возле старой крепости и взорвал водораспределители.
Дайхане собрали свой скарб и откочевали: кто в пески, кто в соседние аулы
Полуразрушенные мазанки присыпало песком. Сиротливо торчали из земли
обгоревшие колья. Здесь, на развалинах родного аула, еще раз встретился Чары
с Таганом Пока в аулах было безвластье, соседний хан, в отряде которого
служил Таган, враждовал с Шамурад-ха-ном Они не признавали друг друга Теперь
же, с возвращением красных, он по чьей-то команде из-за гор подчинился
Шамурад-хану. Таган сейчас сам командовал басмаческой полусотней у
Шамурад-хана.
добраться сейчас Чары невозможно. Единственный путь, который одобрял Таган,
-- пойти в один из красных отрядов и в стычке взять хана за горло Он, Таган,
поможет ему в этом. Тагану в конце концов нет дела до Шамурад-хана. У него
есть свой сердар, которому он будет верен, пока служит у него.
связываться друг с другом, о местах встреч. Наутро Таган ускакал, а Чары
принялся ждать очередного набега басмачей и прихода красного отряда. Таган
сообщил ему, что уходить от преследования Шамурад-хан будет этой дорогой,
мимо Карры-кала, в ущелье...
Таган только сказал ему, что там все русские. А охотятся они в первую
очередь за Шаму-рад-ханом и русскими офицерами, что помогают ему.
русским, с которым свела его близко судьба, был господин пристав. Память об
этой встрече осталась у него навсегда. Помнил он хорошо и другого русского
-- соседа по тюремной камере, бандита-рецидивиста Тришку Шпандыря, как звали
его друзья. Когда в первый раз втолкнули Чары в камеру, жандарм подмигнул
Тришке, и тот устроил новичку "крещение с вышибанием под нары".
туда, если там проходит ближайший путь к горлу Шамурад-хана! И Чары
терпеливо ждал.
мазанке и наблюдал оттуда.
Следом за ними с двух сторон подошел большой кавалерийский отряд. Солдаты в
остроконечных шапках проскакали так близко, что ему пришлось лечь на землю.
дувалов. Совсем рядом с ним громко и четко заговорил пулемет. С флангов
ответили другие. Выглянув из-за укрытия, Чары увидел, как заволакиваются
ровными строчками пыли верхушки знакомых крепостных стен. Кое-где обрывались
вниз большие глиняные глыбы. Желтые кирпичики разлетались мелкими брызгами.
в крепость... Когда стемнело, над крепостью замигали отсветы костра. Чары
встал и пошел им навстречу. Но вдруг кто-то крикнул по-русски и два раза
выстрелил в его сторону. Тогда, далеко обходя крепостные башни, он двинулся
к заваленной камнями пещере. Здесь ему было все знакомо. Отвалив камни, он
вошел и начал спускаться вниз.
воспользовался им. Чары выбрался наружу и, присыпав ход сухим бурьяном,
пошел к догоравшему костру. Рядом щелкнули затвором. Чары увидел на валу две
тени и направился прямо к ним. Ему приказали остановиться. Он остановился и
сказал, что хочет поступить в отряд, чтобы убить Шамурад-хана.
третий, который заговорил вдруг с Чары на чисто туркменском языке. Это его
удивило. Он повторил свои слова о том, что хочет поступить в их отряд, а
когда спросили, как он попал в крепость, повернулся и пошел к могильнику,
чтобы показать подземный ход.
чабанские глаза его рассмотрели в темноте след бескаблучного кавалерийского
сапога. Это была нога Шамурад-хана. Такой же след, маленький, твердый,
прямой, он видел там, на соленом озере, где пал весь его род. След этот он
узнал бы днем и ночью среди тысячи других... Чары долго смотрел на этот след
и молчал. Из ущелья доносился до него лишь ровный глухой шум потока.
удаляется в сторону крепости. Бесшумно прыгая через камни, он скоро догнал
их...
одежду, какую носили все в отряде. Чары не хотел ее надевать. Тогда
командир, говоривший на туркменском языке, -- его звали Рахимов, -- коротко
сказал, что, если он не переоденется, ему придется убраться из отряда. Чары
переоделся. Свой старый халат и тельпек он аккуратно свернул и отдал на
хранение в склад отряда. Он не думал долго задерживаться здесь.
Мамедов, который так зло посмотрел на него, что Чары ощупывал у пояса нож.
Один раз Мамедов сквозь зубы сказал, что видит его мысли, как в чистой воде,
и все равно до него доберется. Чары ничего не ответил. У него была своя
цель, и он не хотел отвлекаться от нее. Ради нее он переживет все.
были чистые иги; прямые, с ровной походкой, несросшимися бровями, белолицые
и крутолобые. Братья были, пожалуй, еще большие иги, чем род Ильяс-хана.
чувство возникло у него там, на соленом озере, и окрепло во время долгих
одиноких скитаний в горах. И когда давно позабывшие в Красной Армии о своем
превосходстве братья Оразовы подъехали к нему и весело его приветствовали.
Чары не сдержался и угрожающе потряс карабином.
от них мести. Он знал, что проявил невоспитанность, грубо говоря с игами, и
что рано или поздно по закону пустыни последует возмездие. В этом Чары не
сомневался.
научиться кавалерийскому строю. Он сидел как влитой в седле, а лоза ложилась
у него как срезанная молнией. Стрелял он, пожалуй, лучше всех в отряде...
Что же касается рассказов высокого командира, то они не интересовали Чары.
Раз нужно ходить в строю, стрелять, стоять на перекличке, он будет это
делать. Остальное его не касается. К тому же он по-русски понимал лишь
несколько слов. На политзанятиях Чары уходил в свои мечты.
нерусских людей. Первым он выделил китайца Чена, маленького белозубого и
черноглазого пулеметчика. Тот всегда приветливо улыбался всем. Чары не
отвечал на его улыбки, ему не было дела ни до кого, но терпеливый китаец,
казалось, не замечал этого и продолжал при встрече улыбаться, показывая все
свои зубы.
Песках, зачем они собрались сюда и лезут под пули, если даже халаты и
тельпеки не делят между собой. Но он не стал думать об этом У них было
какое-то свое дело, а у него -- свое.
плотный человек, что задержал его ночью в крепости. В отряде его называли
Телешовым, а красноармейцы помоложе -- дядей Степаном. Этот все пытался о
чем-то говорить с Чары, старался помочь ему.
чувствовал. Но он не мог забыть пристава, крещения под тюремными нарами. Он
не доверял доброте этих людей, как не доверял всему миру За их добротой
крылось что-то непонятное. Он, Чары, им явно для чего-то нужен. А ему, кроме
крови Шамурад-хана. ничего не нужно.
брезентом изуродованные трупы на станции, -- что ему до каких-то чужих
убитых людей "
станции, Чары узнал переодетого Тагана, ханского разведчика.
ему Таган.
Шамурад-хана.
них. На следующий день Чары увидел своего врага. Его зоркие чабанские глаза
заметили белый тельпек Шамурад-хана. Но он не стрелял. Отсюда было очень
далеко, а Чары хотел бить наверняка, и не из карабина, а ножом.