Чтение 8–й страницы книги ~В тупике~

берег, на бистро Полита, где вице-мэр, усевшись на террасе, читал почту,
только что переданную ему почтальоном.

Прошла минута, может быть - две. Потом раздался отчаянный крик, и Блини
выскочил из люка, как зверь, с искаженным лицом и сжатыми кулаками.

- Кто это сделал? Кто сделал? - вопил он. Он переводил глаза с одного на
другого. Искал Владимира, стоявшего позади остальных.

- Владимир! Кто это сделал?

Порывистым движением он разорвал на себе тельняшку, обнажив грудь. Потом
заплакал, продолжая кричать, стуча зубами. Казалось, что он сходит с ума.
Жанна Папелье поднялась на палубу с кольцом в руке.

- Прекратите шум, - тихо, с досадой проговорила она, - Владимир! Заставь
его замолчать.

По освещенному солнцем молу все так же гуляли люди. Какой-то господин в
панаме сидел с удочкой в руке.

- Клянусь! Клянусь! - прерывисто дыша, кричал Блини, озираясь, как
затравленное животное.

- Ну хватит... Замолчи.

Но ему не нужна была ее жалость.

- Владимир! Я хочу знать! Кто это сделал? В его глазах мелькнула тень
подозрения, но он не дал ей укрепиться. Эдна воспользовалась случаем, чтобы
сказать Жанне:

- Видите! Ну что, я все еще шлюха?

- Молчи, дура.

- А вы сами это сказали...

Еще одна фигура выросла на палубе. Элен спокойно спросила:

- В чем дело?

- Ничего... Не беспокойся... Нашлось мое кольцо, у Блини в вещах...

Но самое неприятное было еще впереди. Блини внезапно бросился на
Владимира, как бы нападая, рванул обеими руками его тельняшку.

- Кто?! - кричал он. - Говори! Кто? Кто это сделал? Владимир сохранял
спокойствие, но спокойствие это было страшным. Он был сильнее своего
товарища. Он схватил его за руки и не спеша оторвал его от себя.

- Успокойся... - тихо проговорил он. - Ну же! Успокойся...

И без заметных усилий заставил Блини встать неподвижно, а потом рывком
оттолкнул его от себя.

- Хватит валять дурака, Блини, - произнесла Жанна Папелье, украдкой
поглядывая на набережную и гуляющих людей.

Куда там! Теперь он в истерике катался по палубе, кричал, грыз зубами
палубные доски.

- Кто это сделал? Кто это сделал? Элен вполголоса спросила мать:

- Ты уверена, что он?

- Бриллиант был у него в шкатулке.

- А он мог прийти к тебе в спальню?

- Постой-ка... Вчера его на вилле не было... А в субботу? Что мы делали в
субботу? Да! Я его послала в спальню, чтобы он...

Блини был на пределе. Растянувшись во всю длину на палубе, обмякнув, он
тихо плакал, иногда вздрагивая всем телом.

- Владимир!

Она порылась в сумочке, вытащила скомканную тысячефранковую купюру.

- Расплатись с ним... И пусть убирается...

Как удалось Владимиру выжать из себя несколько слов?

- Лучше, если вы сами...

Вот еще! Жанна Папелье тоже не хотела брать на себя эту обязанность. Она
огляделась по сторонам, остановилась на дочери.

- Возьми! Отдашь ему... Пусть убирается... И она бросилась к сходням,
остальные за ней, в том числе и Владимир. Блини приподнялся и, стиснув зубы,
смотрел, как они уходят.

- Владимир! - позвал он.

Владимир не обернулся, а к кавказцу подошла Элен и тихо проговорила:

- Успокойтесь! Хватит ломать комедию!

***

Жанне было безразлично, идут за ней остальные или нет. Она шла быстро, но
спотыкалась, так как у нее были слабые ступни. Она прошла мимо Дезирэ,
который открыл перед ней дверцу машины, и ввалилась к Политу. Ей хотелось
выпить. И надо было успокоиться.

- Быстренько налей чего-нибудь, детка!

- Что вам налить?

- Что хотите, лишь бы покрепче...

Остальные, кроме Владимира, уселись на террасе. Пока Лили их обслуживала,
незаметно улыбаясь Владимиру, поднялась новая сумятица. Жанна взглянула на
свои руки, потом стала осматриваться по сторонам, что-то искать.

- Куда я ее дела?! - воскликнула она с новым подозрением в голосе.

- Что именно?

- Да сумочку!

Она вышла на террасу, посмотрела на столик, за которым сидела ее
компания.

- Никто не видел моей сумочки? Эдна первая заметила ее издали в руках
Дезирэ, которому Жанна отдала ее, проходя мимо.

- А я-то уж испугалась... - пролепетала она, краснея.

Потом шепотом спросила, потягивая напиток:

- Что скажешь обо всем этом, Владимир? Он промолчал.

- Тебе грустно? Но я же не могу оставить его здесь! Что бы ты сделал на
моем месте?

Он отвернулся. В глазах его стояли слезы. Он стиснул зубы.

- Пусть скажет спасибо, что я не сообщила в полицию!

- Налей мне, Лили!

Он пил рюмку за рюмкой, как тогда, в субботу, когда напился в одиночку.
Стоило ему обернуться - он видел белую яхту, а на палубе - два силуэта: Элен
стояла, Блини сидел на корточках. Она что-то говорила ему. Что она могла ему
сказать?

- Слишком много пьешь... Идем! - решила Жанна. Потом она повернулась к
Лили и коротко бросила:

- Запишите на мой счет. У нее всюду был свой счет.

***

Эдна и Ламотт сперва объявили, что они и часу не пробудут больше на
вилле, особенно же возмущала их мысль о еде за одним столом с Жанной
Папелье.

Однако к часу дня они еще не были готовы к отъезду и поэтому - что
поделаешь! - спустились и сели за стол.

- Вы твердо решили уехать?

- Безусловно!

- Тем хуже для вас, идиоты!

Они, несомненно, думали то же самое. Теперь, когда все уже миновало, они
бы охотно остались, но это уже было невозможно. Или Жанне следовало
хорошенько их на это подтолкнуть. Да нет! Она думала совсем о другом.

- Все это мне напомнило один рассказ, который я читала в детстве... -
заговорила она будто сама с собой. - Про одного араба, Али, из очень знатной
семьи, родители его отдали в коллеж, где с ним учились европейцы. Как-то он
увидел у своего товарища часы и подумал, что это какое-то существо, оно
живет, дышит, - и не мог удержаться, украл...

Владимир ел, оставаясь безучастным.

- Вот и Блини, должно быть, такой же... Бриллиант - это тоже живое
существо...

Потом, сразу перескочив на другое, она спросила Эдну, будто ничего не
случилось:

- А где ты Пасху проведешь?

- Еще не знаю.

Граф был вынужден вмешаться:

- У нас столько приглашений... Они уехали сразу после обеда. Дезирэ отвез
их на вокзал. Жожо осталась сидеть в кресле и с мрачным видом допивала кофе.

Она-то уж больше об отъезде не заговаривала! Съежилась в комочек, будто
боялась, что за нее кто-то решит.

Она не была некрасивой, но и хорошенькой ее нельзя было назвать - так
себе бабенка лет тридцати. Бывший муж выплачивал ей пять тысяч франков в
месяц, но этого ей недоставало для привычного образа жизни. Вот она и
гостила у друзей, два месяца у одних, два у других, в Довиле или в Ницце, а
осенью в чьем-нибудь замке.

- Ты на меня сердишься, Владимир? - вдруг спросила Жанна.

Он вздрогнул, поинтересовался - почему бы?

- Из-за твоего приятеля... Если хочешь, я его оставлю здесь...

Владимир посмотрел на нее невидящими глазами, потом вскочил, бросился в
сад и скрылся в кустарнике.

- Может, поспать часок? - предложила Жанна.

- Я не засну... Лучше сяду напишу письма.

Жожо посылала многочисленные письма всем своим друзьям. Она могла часами
сидеть за секретером, покрывая своим остроконечным почерком страницу за
страницей.

- Как хочешь!

А Жанна улеглась спать. Бриллиант она положила на столик у изголовья,
рядом с бутылкой минеральной воды.

***

Когда она проснулась, уже темнело. Она звонком вызвала горничную,
добродушную эльзаску, которую ничто не могло вывести из себя.

- Который час?