Чтение 8–й страницы книги ~Золото красных~

Ребров тоже улыбнулся, лед растаял. Секретарь открыла круглую коробку
датского печенья, придвинула Реброву:

- Помню шутку молодости... Тебе дала? Нет! А тебе? Тоже нет! Вот
бэ... Наши мужики, Ребров, слова доброго не стоют: мелкие, бездельные,
завистливые... не умеют бабу в красе и неге содержать, и сами же ее за это
ненавидят... глупо... вроде попался тебе павлин, а ты ночь не спишь -
думаешь, как бы его, бедолагу, так общипать, чтоб превратился в курицу...

Ребров откусил печенье. Секретарша сменила тему:

- Значит в "Россию" не желаешь?

- Не желаю.

- А ехать, сукин сын, желаешь?

- Не отказался бы...

- Кто за тобой стоит, Ребров? Глаза смылила, не вижу... а чутье
подсказывает - прикрывают, а?.. - и сразу без перехода: - Ребров, ты хотел
бы со мной выспаться?

Ребров потянулся ко второму печенью.

- Заметь, не спать - это обязывает, а выспаться... разок, от силы -
другой?

- А если понравится? - Ребров поднялся.

- Если понравится?.. Обсудим с тем, кто за тобой стоит, что делать. Я
жить не могу, пока человека не расшифрую. Я про всех все знаю. Кто ЖОРЫ,
кто ЛОРЫ, кто ДОРЫ, а кто ВОРЫ... - и перехватив недоуменный взгляд,
любезно пояснила. - ЖОРЫ - жены ответственных работников, ЛОРЫ - любовницы
ответработников (причем, заметь, любого пола!), ДОРЫ - дети
ответработников и, наконец, ВОРЫ - весьма ответственные работники... У них
VIP, у нас ВОРЫ... смекаешь разницу? - поднялась. - Если надумаешь,
приходи!

- Вы о чем? - Ребров замер у двери.

- О чем пожелаешь! "Россия", спанье, "...кто тебя поддерживает"...
просто потрепаться с хорошим человеком...

Белая гостиная Холина погрузилась в полумрак. Эдгар Николаевич
предпочитал не включать свет, полагая что в темноте одолевающие его
проблемы "заснут", а может и вовсе исчезнут.

Цулко дремал в кресле, опрокинув четыре коктейля "чекист за бугром".
Внезапно Пашка встрепенулся, почувствовал внимательный взгляд Холина.

- Ты чего? - Цулко освободился от липких объятий мягкого кресла,
зашагал по гостиной.

- Не переверни столы, - взмолился хозяин.

- Я в темноте вижу, как кошка, - успокоил заместитель. - Что будем
делать?.. Завтра... когда он прилетит...

- Встретим... отвезем!.. - передразнил Пашка, - а дальше? - Холин
молчал.

Цулко нажимал:

- Чугун не за тряпками едет... начнет копать... кто покроет
недостачи... подгадали, без предупреждения, как снег на голову...
Мастодонт! Его хватка! Обухом по затылку, а сам в улыбках, как невеста в
цветах.

- Что ты предлагаешь? - напряжение и растерянность сквозили в голосе
управляющего отделением банка.

- Конечно, попробуем, как обычно... подношения... возлияния...
поездки, если не клюнет, что ж... есть запасной вариант.

- Какой? - Холин спросил и сам убоялся возможного ответа.

- Какой?.. - голос Пашки вибрировал, рвался из груди, как пес,
взявший след, рвется с поводка. - Не пойдет на мировую, что ж...
возвращаться ему не понадобится.

В этот момент раздался щелчок выключателя, вспыхнула
тридцатирожковая, напоминающая гору искрящегося льда хрустальная люстра.

В дверном проеме застыла жена Холина - Ольга.

- Давно стоишь? - жестко хлестнул Цулко.

- Давно, - простодушно подтвердила Холина.

- Все слышала?

- Все, - женщина сдавленно выдохнула, бросила взгляд на мужа:
показалось, супруг плавится на глазах от страха и ярости.

- О ком мы говорили? - напирал Пашка.

- О Чугунове... ревизоре из банка. - Ольга так и застыла, припечатав
пятерней выключатель.

- Что ж мы решили? - издевка всегда числилась "коронным номером"
Цулко, особенно, если Пашка оказывался под парами.

- Решили?.. - наконец Ольга оторвала руку от выключателя, - вы решили
его... его... решили... - Из глаз женщины потекли слезы.

- Слушай, Эдгар Николаевич - чиновно и законопослушно обратился Цулко
к начальнику, - да она у тебя... дура... дурища! Это ж надо такое
придумать?

- Ты что, Оль? - попытался бросить жене спасательный круг Холин. - Ты
что, в самом деле?

- Я ничего не придумала... Я слышала... и Пашка... все знают кто... и
что он может...

- Ну, знаешь, мать! - возмутился Цулко, - все ж, думай, что несешь...
Кто ж я, по-твоему?..

Холин поднялся, не дал жене ответить, вывел из комнаты, притворил
тщательно двустворчатые остекленные двери.

Цулко зло метался меж столов, хватал бутылки, перевернул вазу с
цветами: вода заструилась по дымчатому стеклу и закапала на белоснежный
однотонный ковер. Пашка матюгнулся, надел пиджак, посмотрел на Холина,
застывшего у стены и цветом лица не отличающегося от шероховатой "мелкой
шубы" побелки, заорал в коридор:

- Тряпку принеси!

И, не дожидаясь пока появится Ольга, покинул квартиру, громко хлопнув
дверью.

В японском ресторане "Сакура" в хаммеровском центре на
Краснопресненской набережной Сановник - Герман Сергеевич - выгуливал
секретаря Черкащенко.

Марь Пална превзошла самое себя - жаль, некому восхищаться. Дорогой
валютный ресторан почти пуст, не считая четверых подгулявших немцев в
дальнем углу.

Обслуживала настоящая японка в кимоно... В центре стола стояла
жаровня. Сановник цеплял с блюда тончайшие, почти прозрачные куски мяса,
мясо привозили на самолетах из самой Японии.

Сановник положил очередной кусок на жаровню, перевернул: бычков
отпаивали молоком... специальные бычки, специальная трава, специальная
цена, и все... для специальных гостей.

Сановник налил из керамического кувшинчика сакэ, сначала женщине,
потом себе, рюмки звякнули - немцы непроизвольно обернулись на звук.

- Хотите научу чокаться по-партийному? - Сановник охватил рюмку
пятерней, тоже предложил проделать женщине, коснулись кулаками с зажатыми
рюмками, Сановник длил приятное прикосновение, затем выпили.

- Бесшумно... - хохотнул Сановник, - и есть возможность дотронуться
до приятного партнера. Не хотите суси? - Придвинул блюдо. Женщина ловко
управлялась с палочками.

- Вы здесь бывали? - между прочим, едва разжав зубы, уточнил
Сановник.

- Не раз. - Женщина разрезала кусок сырой рыбы и отправила в рот.

Сановник на миг погрустнел, тут же снял с жаровни подрумянившийся
кусок мяса, положил женщине:

- У вас кончился соус. - И подтолкнул треугольную бутылочку с соевой
жидкостью. Еще раз выпили, чокнувшись по-партийному.

- Вас не назовешь болтушкой...

Женщина взяла деревянную палочку с нанизанными крошечными кусочками
куриного шашлыка:

- Слушать интереснее...

- И полезнее, - добавил Сановник. - Кстати, Марь Пална, вы давно
знаете человека, познакомившего нас... вы сами признались, что давно...
давно, значит хорошо... не могли бы вы нам рассказывать приватно о важном
на ваш взгляд в жизни, в поведении, в привычках этого человека, только не
отказывайтесь сразу...

- Я и не думала отказываться. - Марь Пална обворожительно улыбнулась.
- Я догадываюсь... иногда так важно дать понять человеку, что его секреты
чуточку и ваши...

- Вот именно! - рассмеялся Сановник, - очень точно... чужие секреты
чуточку и ваши.

Немцы шумно покинули ресторан.

Японка бесплотно возникла перед единственными гостями, осведомилась,
не надо ли чего... Она бесшумно исчезала и являлась, умудряясь совершенно
незаметно уносить пустые блюда, приносить новые и менять посуду.

- Значит, договорились?

- Значит, договорились, - в тон ответила Марь Пална.

- Вы на удивление располагающая, приятная женщина. - Сановник сжал
тонкое запястье своей дамы.

- Мне тоже с вами легко и... не скучно. - Женщина улыбнулась.

Сановник заглянул ей в глаза:

- Единственно, что меня мучает, искренни ли вы со мной?

- С умными людьми я всегда искренна... умным врать глупо.

- Значит я умный, по-вашему? - не без ноток фанфаронства вопросил
хозяин стола.

Господи, подумала Марь Пална, до чего все кобели одинаковы, и
провести их проще простого, играя лишь на одном тщеславии, но вслух