Чтение 8–й страницы книги ~Таллинские палачи 1~

тебя.

До Стасиса дошла, наконец, суть вопроса. Он устало усмехнулся, закурил,
обдумывая ответ.

- Гоша есть у меня!

У барышни ножки подкосились. Видя ее реакцию, Стасис от души
развеселился и поспешил дать успокоительное пояснение:

- Гоша - это большой рыжий прусачок, мой верный друг и товарищ.

- У тебя водятся тараканы? - ужаснулась Инга, но с заметным
облегчением.

- Повторяю: таракан.

- И где он?

- Ныкается в какой-нибудь своей щели и крайне агрессивно взирает на
нас. Не любит он посторонних.

- Понятно! - рассмеялась Инга. - А могу я получить серьезный ответ?

- В каждой шутке есть доля истицы, - вздохнул Стасис. - И вообще: с
какой стати я должен выворачиваться перед тобой наизнанку? Надо было
сплавить тебя Олегу...

- Ответ достоин приверженца высоких моральных принципов! - фыркнула
Инга. - Но зачем они тебе?

- Кто?

- Высокие, моральные и принципы, - вкрадчиво перечислила барышня,
поправляя прическу перед большим зеркалом в прихожей.

Стасис в недоумении пожал плечом:

- Вряд ли они высокие. Но они мои.

Инга включила в гостиной свет и замерла на секунду у порога, окидывая
комнату немало удивленным взором. И не японский телевизор, видеомагнитофон
да югославская "стенка" удивили ее, а неплохой порядок в обиталище одинокого
друга тараканов.

"Все же есть у него кто-то!"

Внимательно взирающий под ноги Стасис чуть не толкнул се и спину
чашками с чаем.

- Уборкой сам занимаешься? - как бы безразлично поинтересовалась Инга,
с ногами устраняясь в обширном кресле.

Еле слышно крякнув, Стасис прилег на диван, подставил под голову ладонь
упертой и локоть руки; брови скользнули вверх:

- А то кто же? Правда, редко до этого руки доходят. С гостиной, слава
богу, проще - стараюсь поменьше здесь находиться.

Инга пригубила горячий чай, еще раз обвела комнату внимательным
взглядом.

- Ты, похоже, хорошо зарабатываешь.

- Нормально.

- Скромно утаиваешь баснословные прибыли? - Инга кокетливо склонила
голову набок; черный локон пал со лба на тонкую бровь.

- Ну... - Стасис лениво поморщился. - Окладец в фирме немного превышает
две "тонны"; плюс пару-тройку сотен за сверхурочные... Прирабатываю, конечно
- иной месяц срываю две-три сотни "крошками" и кое-что в марках и "баксах".

- Ты, оказывается, ценный жених!

Стасису стало надоедать чрезмерное (и какое-то нервное) кокетство
барышни, и он раздраженно поинтересовался:

- Да ты никак мужа ищешь?

Пропустив мимо ушей сарказм в его словах, Инга мечтательно поежилась:

- Всякая женщина имеет право на личное счастье!

- Сомневаюсь, что твое связано именно с этим, - тихо произнес Стасис.

Улыбка медленно смазалась с личика Инги. Она внимательно глянула на
отвернувшегося Стасиса, пытаясь понять, сколь серьезно он относится к своему
предположению. Если да, то почему с таким раздражением?

А Стасис, уставившись в узор ковра, окончательно трезвея, судорожно
поежился, глотнул тяжело идущий чай. Вспоминая ту, давнишнюю Ингу, и
сравнивая ее с нынешней, он находил много странных перемен. Он не знал, как
к ним относиться, но чувствовал, что новая Инга не только отталкивает его.
Было в ней теперь и нечто чертовски притягательное. Это тревожило...

- А чего от тебя хотели те "кадры"?

Инга медленно повела плечами, уставилась на "Панасоник", словно желая
непременно запомнить его внешний вид в мельчайших подробностях.

- У? - Стасис поднял глаза на хмурую гостью.

- Тебе-то что? - тихо огрызнулась она. - Неужели волнуют мои проблемы?

Стасис хрипло вздохнул. "Приколы" в настроении барышни и подкатившая к
горлу кислота изжоги подступали к порогу терпения.

- Любопытно, - он кашлянул, сглотнул, морщась, тугую слюну. - Может,
зря за тебя иступился...

Увидев вдруг прямо перед собой розовощекое личико подсевшей к дивану
Инги, он осекся. Теплые ладошки мягко сжали его свободную от поддержки
тяжелой головы ладонь; ноздри щекотнул аромат близкого женского тела.

- Не зря, Стасик! - она ткнулась прохладным, гладким лбом и его колючую
щеку. - Совсем не зря!

Стасис обалдело замер и окончательно осознал, что вновь, как и прежде,
хочет ее прикосновений, ее шепота над ухом, ее ласки - всю ее!

Чутко уловив мысли ошалевшего парня, Инга с облегчением прерывисто
вздохнула и прильнула к его губам своими - мягкими, ароматными, чуть
подрагивающими в ожидании предстоящего. Потом ножка ее мягко вклинилась меж
его ног; пружинистая грудь ткнулась в его шею; рука заботливо подхватила
опадающую голову...

* * *

Автомобили неторопливо подкатали к одной из очень многих здесь, в
Ласнамяэ, панельных девятиэтажек и замерли у подъезда, где над входом в
подвал красовалась неоновая вывеска "ВИДЕО".

- Ну, что, мужики, - Валдис заглушил мотор, махнул сидящим в задней
"восьмерке", - сходим в киношку?

Все семеро покинули машины и спустились в оборудованный в подвальном
помещении видеосалон - типичный продукт совдеповской кооперативной
"перестройки"; где за треху "крошек" пять-десять
пятнадцати-семнадцатилетних, а часто и двенадцатилетних зрителей, сидя на
разваливающихся стульях в грязном, заплеванном зальчике, упивались мерзкого
качества копиями дешевеньких боевиков, фильмов ужасов, а зачастую и
чернейшей детской порнухой. За пару последних лет, когда очень многие
таллинцы обзавелись своими видеомагнитофонами, почти все подобные заведения
просто исчезли или сменили профиль. Однако этот салон еще жил, открыв и
прокат кассет, что позволяло удерживать определенный доход.

Узенький коридорчик, в который спустились "гости", упирался в стол. За
ним сидели два работника: "оператор" Вася - выглядевший старше своих
двадцати пяти длинноволосый брюнет, и новенький билетер - совсем еще юный,
огненно-рыжий паренек со слишком бледным для молодого человека лицом.

- Половина фильма уже прошла, ребята, - юнец оторвал голову от тетради
с какими-то записями.

Он хотел сказать что-то еще, но узнавший вошедших Вася толчком локтя
остановил его.

- Жаль! - огорчился Валдис, оперевшись в стол кулаками и воздвигнувшись
над пареньком. - Но вы ведь прокрутите для нас с начала, правда?

Рыженький проглотил возникший в горле комок и стал уменьшать свои и без
того крохотные размеры. До него дошел скрытый в словах ухмыляющегося
здоровяка смысл: "Бить будем!"

К счастью, Валдис мгновенно потерял всякий интерес к неопытному юнцу и
перевел сияющий угрозой взгляд на покрывшееся испариной лицо Васи.

- Как бизнес?

"Оператор" молчал; он прекрасно понимал, что к делам салона интерес
Валдиса минимален, и любой ответ будет пропущен мимо ушей.

Некстати для себя рыжий несмышленыш решил вдруг встрять в чужой
разговор.

- А что вы хотите? - робко вопросил он. Валдис широко улыбнулся и
похлопал его по покатому плечу.

- Бить будем, дружок.

Парнишка пугливо отшатнулся, уперся спиной в спинку стула и обиженно
всхлипнул:

- Мы же вам ничего не сделали!

Чабан залился хриплым хохотом, вяло подхваченным остальными.

- А что бы ты хотел нам сделать? - он подошел к столу, положил потную
ладонь на бритый затылок рыжика и резким рывком ткнул его лицом в тетрадь -
не очень сильно, но больно.

Заикаясь от рвущегося наружу страха и все поглядывая на уткнутого в
стол напарника, Вася поспешил отвести от себя возможный удар:

- Н-но мы-то п-причем? Мы же на К-костика работаем... Он все решает!
Нас-то ваши дела не касаются!

На идеально гладком лбу Валдиса прорезалась едва замочная морщинка:

- И где же он - К-к-костнк?

- Сорвался куда-то в Россию! - готовно выпалил Вася. - Н-наверное, в
Москву - за кассетами.

Валдис приблизил к нему лицо - в нос ударил терпкий запах ужаса.

- Ты ведь в курсе его дел, Василий?

Тот качнул головой; на кончик носа стекла крупная капли пота.

- Так в чем беда? Почему он перестал ценить нас?

Вася судорожно сглотнул - врать не было смысла.

- Вы-то гарантировали ему неприкосновенность... - он еще раз сглотнул -
сошедшие с ума железы вырабатывали слюну безостановочно. - А пару недель
назад заявились громилы какого-то Хлыстова...

- Хлыста? - недоверчиво переспросил Валдис.

- Не знаю я его! - взвизгнул Вася. - Слыхал только, что какой-то
местной мафией заправляет,

- Опять Хлыст, - буркнул Чабан негодующе; он так возмутился, что
отпустил голову бедного паренька, со вздохом отвалившегося от крышки стола и
сползшего с края стула на колени; на исписанном тетрадном листе в память о