которыми он встречался, делились почти без исключения на две категории --
непрактичных мечтателей, верящих всему, чему им хотелось верить, и хитрых
мошенников, движимых соображениями алчности, стремящихся приобщиться либо к
власти, либо к богатству с помощью изменения установленного порядка вещей.
Казалось невероятным, что молодая красивая девушка дала себя втянуть в такую
отчаянную авантюру. Она производила впечатление умного человека, а отнюдь не
послушной марионетки в чужих руках, и даже краткое знакомство с ней не
позволяло ему считать ее авантюристкой.
сказал он, -- и поскольку дело это в основном мужское, не могу понять,
почему вам позволили подвергать себя опасностям и лишениям, неизбежным при
осуществлении такой рискованной операции.
и я была нужна. Всегда есть масса важной и конфиденциальной канцелярской
работы, которую товарищ Зверев может доверить только тому, кому доверяет
безоговорочно. Таким доверием у него пользуюсь я, и, вдобавок, я
квалифицированная машинистка и стенографистка. Уже этих причин достаточно,
чтобы объяснить, почему я здесь, но есть еще одна, не менее важная -- я хочу
быть вместе с товарищем Зверевым.
мнению, тем более не следовало брать сюда девушку, ибо он не мог представить
себе, чтобы мужчина подвергал любимую девушку опасностям.
было возмутиться, однако промолчал, услышав предостерегающий шепот хозяина.
У человека-обезьяны имелись разные способы обращения с врагом -- способы,
которые он усвоил и применял задолго до того, как осознал тот факт, что сам
он не обезьяна. Задолго до первой встречи с белым человеком он уже
терроризировал Гомангани -- чернокожих людей леса и джунглей, и знал, что
врага легче победить, если сперва его деморализовать. Теперь он понял, что
эти люди не только вторглись в его владения, а, значит, являются его личными
врагами, но и угрожают спокойствию Великобритании, которая была ему дорога,
и остальному цивилизованному миру, с которым Тарзан, по крайней мере, не
ссорился. Правда, к цивилизации он в общем относился со значительной долей
презрения, но с еще большим презрением относился к тем, кто покушался на
права других или на установленный порядок.
заметили его присутствия. Коулт поймал себя на том, что пытается разгадать
тайну любви Зверева, и ему казалось непостижимым, чтобы девушка, подобная
Зоре Дрыновой, увлеклась бы таким, как Зверев. Конечно, это не его дело, и,
тем не менее, это его беспокоило, так как бросало тень на девушку и
принижало ее в его глазах. Он разочаровался в ней, а Коулту не нравилось
разочаровываться в людях, к которым испытал симпатию.
спросила Зора.
тех, кто доводит до конца любое начатое дело. Никто другой не годится для
этой миссии лучше, чем он.
отношении к Звереву, то ей это не удалось, но если так, она была слишком
умна, чтобы развивать тему дальше. Она поняла, что имеет дело с человеком,
от которого не добиться лишней информации, если он сам не захочет ею
поделиться, а, с другой стороны, -- с человеком, который с легкостью
вытягивает информацию из других, вызывая к себе безусловное доверие своим
обликом, речью и поведением, свидетельствующими о безупречной честности. Ей
был симпатичен этот честный и прямой молодой американец и, чем больше она с
ним общалась, тем труднее было поверить, что он изменил своей семье, своим
друзьям и своей стране. Однако она знала, что многие порядочные люди
жертвовали всем ради убеждений, и, возможно, он -- один из них. Она
надеялась, что нашла подходящее объяснение.
прибытие в Африку, выпавшие испытания и события этого дня. И пока они
разговаривали, на дерево над ними вернулся Тарзан из племени обезьян, но на
этот раз он явился не один.
промолвила Зора.
из аскари не смог определить тип стрелы, хотя, возможно, это объясняется
тем, что они не из этих мест.
ничего подобного не повторится. Я заметила, что туземцев очень легко вывести
из равновесия, и хотя большинство из них отважны перед лицом знакомых
опасностей, любое явление, граничащее со сверхъестественным, полностью их
деморализует.
-- сказал Коулт, -- хотя кое-кто из них отнюдь не был уверен, что он не
вернется.
произнести эти слова, как наверху зашумели ветки, и на середину стола
обрушилось тяжелое тело.
девушка, подавив крик, отшатнулась. У Коулта на голове дыбом встали волосы,
а руки и спина покрылись мурашками: перед ними лежало мертвое тело Рагханата
Джафара. Закатившиеся мертвые глаза его глядели вверх, в ночь.
по себе, а вдобавок хозяин устремился по каким-то дурацким делам в ночную
тьму. Нкима перемежал свою брань боязливым хныканьем, поскольку в каждой
тени ему виделась крадущаяся пантера Шита, а в каждом сучковатом корневище
-- змея Гиста. Пока Тарзан оставался в пределах лагеря, Нкима не особенно
тревожился, и когда хозяин вернулся на дерево со своей ношей, маленький ману
был уверен, что он останется здесь до утра. Но вместо этого Тарзан
немедленно поспешил в черный лес и теперь перелетал с ветки на ветку
уверенно и целеустремленно, что не сулило малышу Нкиме ни отдыха, ни
спокойствия.
звериным тропам, Тарзан почти по воздуху продвигался сквозь джунгли к своей
цели, той самой, к которой стремился и Зверев. В итоге, когда Зверев достиг
почти отвесной скалы, служившей последним и самым трудным естественным
препятствием перед запретной долиной Опара, Тарзан и Нкима уже перевалили
через вершину и пересекали пустынную равнину, в дальнем конце которой
виднелись огромные стены, величественные шпили и башни Опара. Яркие лучи
африканского солнца окрасили купола и минареты в красный и золотой цвета.
Человек-обезьяна вновь испытал то же чувство, что и много лет тому назад,
когда его взору впервые предстала великолепная панорама города-тайны.
своем воображении Тарзан снова увидел город потрясающей красоты, с его
многолюдными улицами и храмами, и он снова стал размышлять о тайне
происхождения города, воздвигнутого в глубокой древности богатым и
могущественным народом и ставшего памятником исчезнувшей цивилизации. Вполне
можно предположить, что Опар существовал в те времена, когда на огромном
континенте процветала знаменитая цивилизация Атлантиды, которая,
погрузившись в пучину океана, обрекла эту оторванную колонию на смерть и
разрушение.
некогда могущественных строителей, казалось вполне вероятным, судя по
обрядам и ритуалам их древней религии, а также исходя из того факта, что ни
одна другая гипотеза не могла объяснить присутствия белокожих людей в этих
отдаленных недоступных просторах Африки.
иначе, нежели в других частях света. Любопытен тот факт, что мужчины Опара
мало походили на своих соплеменниц. Мужчины -- низкорослые, коренастые,
заросшие волосами, сильно смахивающие на обезьян; женщины же -- стройные,
красивые, с гладкой кожей. Некоторые физические и умственные особенности
мужчин навели Тарзана на мысль, что некогда в прошлом колонисты либо по
прихоти, либо по необходимости скрещивались с крупными обезьянами,
обретавшими в данной местности. Тарзан предположил также, что из-за нехватки
жертв для человеческих жертвоприношений, чего требовала их суровая религия,
они стали для этой цели использовать тех мужчин и женщин, которые имели
какие-либо отклонения от выработанного стандарта, в результате чего была
произведена своеобразная селекция, оставившая в живых мужчин гротескного
вида и женщин-красавиц.
долину Опара, поблескивающую на ярком солнце. Впереди него справа возвышался
маленький каменистый холм, на вершине которого располагался внешний вход в
сокровищницы Опара. Но сейчас Тарзана интересовало другое -- он во что бы то
ни стало хотел предупредить Лэ о приближении захватчиков, чтобы она смогла
приготовиться к обороне.
вернул Лэ народу и восстановил ее власть после поражения отрядов Каджа,
верховного жреца, погибшего от клыков и когтей Джад-бал-джа. В тот раз
Тарзан унес с собой уверенность в дружелюбии народа Опара. Долгие годы он
знал, что Лэ -- его тайный друг, хотя ее дикие неуклюжие вассалы и прежде
боялись и ненавидели его; однако теперь он шел к Опару как к цитадели своих
друзей, без тени сомнения в том, что его встретят по-дружески.