восстания угнетенных.
борьбы завершились в 1875 году более или менее полной независимостью Греции,
Черногории, Румынии и Сербии. Что же касается других христианских народов,
они продолжали терпеть владычество последователей Магомета.
обычно. Под влиянием мусульманской реакции, которая тогда торжествовала при
дворе султана, христиане Оттоманской империи были обременены налогами, их
убивали, подвергали тысяче мучений. Ответ не заставил себя ждать! В начале
лета снова поднялась Герцеговина.
командиров, как Пеко Павлович и Любибратич, отвечали ударом на удар
посланных против них регулярных войск.
поражение, которое турецкие войска потерпели в ущельях Дуга в январе 1876
года, воспламенило мужество патриотов, и народный гнев начал подниматься в
Болгарии. Как всегда, он начался скрытыми заговорами, тайными объединениями,
где собиралась пылкая молодежь страны.
авторитет над более или менее многочисленными товарищами, одни -
красноречием, другие-силой ума или горячностью патриотизма.
объединялись в одну.
почти напротив румынского города Журжево12, наибольший авторитет завоевал
лоцман Сергей Ладко. Заговорщики не могли сделать лучший выбор.
северный славянин, геркулесовской силы, необыкновенной ловкости, привычный
ко всяким телесным упражнениям, Сергей Ладко обладал всеми физическими
качествами, которые так нужны командиру. Но, что было важнее, он имел и
моральные качества, необходимые для вождя: энергию в решениях, благоразумие
при выполнении, страстную любовь к своей стране.
покидал город только для того, чтобы проводить в Вену или еще выше или ниже
- к волнам Черного моря - баржи и шаланды, которые доверялись его
превосходному знанию великой реки. В промежутках между этими полуречными,
полуморскими плаваниями он посвящал свои досуги ужению и, пользуясь своими
исключительными природными данными, достиг удивительной ловкости в этом
искусстве, доходы от которого, присоединенные к лоцманскому заработку,
обеспечивали ему полное довольство.
пятых жизни на реке, и он стал считать воду родной стихией. Переплыть Дунай,
который у Рущука широк, как морской пролив, он считал просто игрой, и не
счесть было спасенных этим отважным пловцом.
сделало Сергея Ладко популярным в Рущуке. Бесчисленны были его друзья,
которых он иногда даже не знал. Можно было бы даже сказать, что эти друзья
составляли все городское население, если бы не существовал Иван Стрига.
которым, однако, у Стриги не было ничего общего.
лишь общие приметы, пришлось бы употребить одинаковые термины, чтобы описать
и того и другого.
белокурые волосы и бороду. У него также были голубые глаза. Но этими общими
чертами и ограничивалось сходство. Насколько лицо одного с благородными
чертами выражало откровенность и сердечность, настолько грубые черты другого
говорили о лукавстве и холодной жестокости.
Ладко жил открыто, никто не мог сказать, как добывает Стрига то золото,
которое он тратил, не считая. Так как об этом ничего не было известно,
людское воображение давало себе полную волю. Говорили, что Стрига предатель
своей страны и народа, служит наемным шпионом у турецких угнетателей;
говорили, что к занятию шпионажем он добавляет контрабанду, когда
представляется случай, и что всевозможные товары переправляются благодаря
ему с румынского берега, на болгарский и обратно без уплаты таможенных
сборов; говорили даже, покачивая головой, что всего этого еще мало и что
Стрига обычно добывает средства грабежом и разбоем; говорили еще... Но чего
не скажут? По правде, никто ничего не знал о делах этой подозрительной
личности, и, если обидные предположения публики отвечали действительности,
он, во всяком случае, был очень ловок и никогда не попадался.
рискнул бы громко сказать слово против человека, жестокость и цинизм
которого всех устрашали. Стрига мог притворяться, что не знает мнения, какое
о нем создалось, и приписывать всеобщему восхищению дружеское расположение,
которое многие выказывали ему из трусости; он проходил по городу, как
завоеватель, и возмущал его скандалами и оргиями в компании самых
развращенных городских обитателей.
могло быть никаких отношений, и, в самом деле, они знали друг друга только
понаслышке. Логически рассуждая, так должно было и остаться. Но судьба
смеется над тем, что мы зовем логикой, и, видно, где-то было предписано, что
эти два человека встретились лицом к лицу и стали непримиримыми
противниками.
двадцать лет. Сначала с матерью, потом одна, она жила по соседству с Ладко,
который знал ее с детства. В течение долгого времени в доме не хватало
мужской руки. За пятнадцать лет до начала нашего рассказа отец пал под
ударами турок, и воспоминание об этом отвратительном убийстве еще заставляло
дрожать от негодования угнетенных, но не порабощенных патриотов. Его вдова,
вынужденная рассчитывать только на себя, смело принялась за работу. Опытная
в искусстве вязания кружев и вышивок, которыми у славян самая бедная
крестьянка охотно украшает скромный наряд, она сумела обеспечить свое
существование.
кружевница страдала бы от постоянной анархии в Болгарии, если бы Ладко тайно
не приходил ей на помощь. Мало-помалу большая дружба установилась между
молодым человеком и двумя женщинами, которые предлагали юноше убежище под
своим мирным кровом во время его досуга. Часто он стучался вечером в их
дверь, и часы протекали у кипящего самовара. Иногда он предлагал в
благодарность за их сердечный прием развлечение в виде прогулок или рыбной
ловли на Дунае.
продолжал покровительствовать сироте. Это покровительство стало даже более
неусыпным, и благодаря ему никогда девушка не страдала от разлуки с матерью,
которой она обязана была тем, что не погибла от голода.
Они поняли это благодаря Стриге.
ею внезапно и яростно, что хорошо характеризовало его необузданную натуру.
Как человек, привыкший, чтобы все склонялись перед его капризами, он явился
к девушке и без всяких формальностей предложил ей руку. Впервые в жизни он
столкнулся с непобедимым сопротивлением. Натча с риском навлечь на себя
ненависть такого ужасного человека объявила, что ничто не заставит ее
решиться на подобное замужество. Стрига напрасно возобновлял попытки. Он
только добился, что при третьем предложении перед ним наглухо закрыли дверь.
разразился такими проклятиями, что Натча испугалась. В тревоге она
поделилась своими опасениями с Сергеем Ладко, и доверие девушки зажгло его
гневом, таким же сильным, как испугавший ее гнев Ивана Стриги. Не желая
ничего слушать, Ладко в необычайно резких выражениях бранил человека,
осмелившегося поднять взор на Натчу.
результат его был совершенно ясен. Часом позднее Сергей и Натча радостно
обменялись первыми поцелуями жениха и невесты.
дом Грегоревичей с оскорблениями и угрозами. Выброшенный железной рукой, он
понял, что отныне здесь есть мужчина, который будет защищать этот дом.
своей атлетической силой!.. Этого унижения он не мог вынести и решил
отомстить. С несколькими авантюристами того же сорта он поджидал Ладко
вечером, когда тот поднимался с берега реки. На этот раз дело шло не о
простой Драке, а об умышленном убийстве. Нападающие размахивали ножами.
веслом, как дубиной, лоцман отразил нападение противников, и Стрига,
преследуемый, был принужден постыдно бежать.
события в Болгарии. Как ни была глубока любовь, которую питал Сергей Ладко к
жене, она не заставила его забыть долг перед родиной. Без колебаний он
присоединился к тем, которые начали собираться и изыскивать средства
прекратить несчастья родной страны.
эмигрировали с этой целью, перебрались через реку, поселились в Румынии и
даже в России. Среди них находился Сергей Ладко. С .сердцем, разрываемым
сожалениями, но твердый в исполнении долга, он отправился, оставив далеко от
себя любимую, подвергавшуюся всем опасностям, угрожающим во время революции
жене партизанского вождя.
опасения. Не воспользуется ли бандит отсутствием счастливого соперника,