Чтение 8–й страницы книги ~Воды спят~

точно верный шакал, следовал вождь всех Обманников, живая легенда, живой
святой душил Нарайян Сингх - и тоже делал свое злое дело.

Мурген подумал, что, может быть, ему стоит прервать свою миссию, чтобы
предостеречь Сари, посоветовать ей отозвать всех, кто уже начал действовать,
и оценить ситуацию с учетом этих новостей. Хотя, скорее всего, остановить
раскручивающийся маховик событий сейчас уже не удастся. Что бы ни
происходило.

Нарайян Сингх был самый заклятым врагом Черного Отряда. Ни Могабу, ни
даже Душелова, старого, очень старого противника Отряда, не ненавидели так
страстно, как Нарайяна Сингха. Сингх и сам, мягко говоря, не питал любви к
Отряду. Когда-то он позволил себя захватить. И потом потратил немало
времени, досаждая Отряду с помощью самых разных приверженцев зла. Многих он
считал своими должниками, и ему нравилось собирать долги, а его богине,
должно быть, нравилось попустительствовать ему в этом.

Тайный совет, как обычно, очень скоро выродился в нытье и тыканье друг в
друга пальцем. При этом пурохита и генерал-инспектор маневрировали, пытаясь
сваливать вину друг на друга и, если удастся, на Лебедя. Пурохита мог
рассчитывать на поддержку трех "ручных" жрецов - если только это не
противоречило планам Душелова. Генерал-инспектор обычно имел счастье
опираться на поддержку Радиши.

Эти перебранки были, как правило, продолжительными, но мелочными, скорее
символическими, чем затрагивающими существо дела. Протектор не позволяла им
разрастаться в то, чего не одобряла.

Мурген уже собрался удалиться - его присутствие так и не было замечено, -
но тут в зал ворвались два княжеских стражника и направились к Лозану
Лебедю, хотя он не был их капитаном.

Возможно, они просто не сочли нужным беспокоить непредсказуемого
Протектора, свою официальную начальницу.

Лебедь выслушал их, а потом ударил кулаком по крышке стола.

- Проклятие! Я так и знал, что это больше, чем "мелкая неприятность".

Он протопал мимо пурохиты, одарив его презрительным взглядом. Эти двое
терпеть не могли друг друга.

Началось, подумал Мурген. Тогда - срочно обратно на склад До Трана. То,
что пришло в движение, уже не остановить. Однако нужно немедленно рассказать
находящимся в штабе о Нарайяне и Дщери Ночи, чтобы они как можно быстрее
занялись ими.

Глава 7

Сари бывала разной, очень разной - точно актер, который снимает с лица
одну маску и надевает другую. То - некромантка, заговорщица, безжалостная,
коварная, холодно расчетливая. То - "соломенная" вдова знаменосца и
официальный летописец Отряда. Иногда же просто нежно любящая мать Тобо. А
всякий раз, отправляясь в город, она превращалась вообще в совершенно другое
существо, которое звали Минх Сабредил.

Минх Сабредил принадлежала к отбросам общества. Метиска, внебрачный
ребенок жреца Кхусы и шлюхи нюень бао. Минх Сабредил знала о своем прошлом
больше, чем половина людей на улицах Таглиоса о своем, и постоянно сама с
собой разговаривала на эту тему. И готова была рассказывать о себе всякому,
кто хотел слушать.

Эта жалкая, обделенная судьбой женщина очень рано превратилась в
согбенную старуху. Даже люди, которые никогда не сталкивались с ней,
узнавали Минх Сабредил по маленькой статуэтке Чангеша, которую она везде
таскала с собой. Того самого бога Чангеша, которому, согласно верованиям
Гунни и некоторых нюень бао, подчинялась удача. Минх Сабредил разговаривала
с Чангешем, когда больше слушать ее было некому.

Овдовев, Минх Сабредил вынуждена была содержать свою единственную дочь,
выполняя самую грязную работу во дворце. Каждое утро перед рассветом она
оказывалась среди других бедолаг, которые собирались у северной задней двери
для слуг в надежде получить работу. Иногда она брала с собой Саву, полоумную
сестру покойного мужа. Иногда приводила дочь, хотя довольно редко. Девочка
уже была достаточно большой и могла привлечь нежелательное внимание.

Младший помощник домоправителя Джауль Барунданди выходил и сообщал
количество рабочих мест, имеющихся в распоряжении на сегодняшний день, а
потом отбирал людей, которые займут их. Барунданди всегда указывал на Минх
Сабредил, потому что, хотя в сексуальном отношении она его не интересовала,
он мог рассчитывать на щедрую часть ее заработка. Минх Сабредил была в
отчаянном положении.

Барунданди забавляла статуэтка Сабредил, с которой та никогда не
расставалась. Как гуннит и приверженец Кхусы, он часто включал в свои
молитвы просьбу о том, чтобы его обошла стороной "удача", выпавшая на долю
Сабредил. Никогда не признаваясь в этом своим товарищам по вере, он
испытывал к Сабредил некоторое расположение из-за того, что ей достался
такой жалкий отец. Подобно большинству других негодяев, он был злым не
всегда, а лишь большую часть времени и, главным образом, мелочными
способами.

Сабредил, она же Кы Сари, никогда не молилась. Кы Сари не привыкла
полагаться на помощь богов. Не подозревая о том, что в душе Барунданди
существовал крошечный уголок, где жили добрые чувства, она уже спланировала
его судьбу. Когда придет время, у этого хищника будет время и возможность
пожалеть о своих грязных делишках.

И не только у него - на всех необъятных просторах Таглиосской империи.
Когда придет время.

Мы прошли сквозь лабиринт заклинаний, которыми Гоблин и Одноглазый в
течение долгих лет опутывали наш штаб с целью сбить с толку любого,
приближающегося к ней.

Тысяча искусно переплетенных слоев тонкой ткани обмана, такой неуловимой,
что только сама Протектор могла бы обнаружить ее.

Но Душелов не бродила по улицам, выискивая убежища врагов. На то у нее
имелись серые, и Тени, и летучие мыши, и вороны. А эти ее соглядатаи были
слишком тупы, чтобы заметить, как их уводили прочь или искусно препровождали
через эти области таким образом, что они полагали, будто находятся совсем в
в другом месте. Два маленьких колдуна неустанно поддерживали и расширяли
свой запутанный лабиринт. В результате в пределах двух сотен ярдов от нашей
штаб-квартиры ни один человек теперь не оказывался просто так, по своей
охоте. Только если его туда приводили специально.

Мы пересекли лабиринт без всякого труда - с веревочными браслетиками на
запястьях. Они разгоняли мираж, который видели другие люди, позволяя
воспринимать вещи такими, какими они были на самом деле.

Вот каким образом мы зачастую узнавали о планах дворца еще до того, как
они начинали осуществляться. Минх Сабредил, а иногда и Сава во время
"работы" прежде всего занимались подслушиванием.

- С какой стати мы тащимся в такую рань? - пробормотала я.

- С такой, что как бы рано мы ни встали, будут те, кто опередит нас.

В Таглиосе множество отчаявшихся людей. Некоторые даже раскидывали лагерь
неподалеку от дворца, но не ближе, чем позволяли серые.

Мы оказались в районе дворца на несколько часов раньше, чем обычно. Было
еще темно, и это позволило нам посетить некоторых братьев из Отряда, которые
жили, а иногда и работали в городе под видом простых людей. Разговаривала с
ними Минх Сабредил, а Сава следовала за ней по пятам, пуская слюну уголком
изогнутого рта.

Большинство братьев не узнавали нас. Они и не ожидали, что это
произойдет. Они думали, что услышат кодовое слово - этого было достаточно,
чтобы выполнить все указания, переданные через посланцев. Наши люди и сами
часто меняли облик. Предполагалось, что каждый брат Отряда должен
разработать для себя несколько разных образов, которые мог бы принимать на
людях. У некоторых это получалось лучше, у других хуже. Последним давали
менее рискованные задания.

Сабредил посмотрела на осколок луны, на мгновение выглянувший сквозь
прореху в облаках.

- Пора идти.

Я что-то проворчала, нервничая. Прошло много времени с тех пор, как я
принимала участие в предприятии, более опасном, чем слоняться вокруг дворца
или ходить в библиотеку. Но сегодня события могли начать развиваться самым
непредсказуемым образом, и требовалось, чтобы я лично приняла в них участие.

- Такие облака бывают перед сезоном дождей, - заметила я.

Обычно сезон дождей начинается позже, принося с собой бесконечные ливни,
весь день напролет. Погода словно срывается с цепи, с безумными
температурными перепадами и градом, а гром гремит так, точно все боги
пантеона Гунни упились в доску и скандалят. Но все же жару я не люблю
гораздо больше.

Таглиосцы делят год на шесть сезонов. Только во время одного, который они
называют зимой, наступает хоть какое-то облегчение от жары. - Стала бы Сава
обращать внимание на облака? - спросила Сари.

Она была сторонницей того, чтобы ни при каких обстоятельствах не выходить
из образа. В городе, где правит тьма, никогда не знаешь, чьи глаза наблюдают
из темноты, чьи невидимые уши насторожились, подслушивая.

- М-м-м... - Это была, наверное, самая умная вещь, которую Сава
когда-либо произносила.

- Пошли.

Сабредил взяла меня за руку и повела, как всегда, когда мы отправлялись
на работу во дворец. Когда мы добрались до главного северного входа, который
находился всего в сорока ярдах от задней двери для слуг, там горел
единственный факел - как предполагалось, для того, чтобы стражники могли
следить за тем, что происходит снаружи. Но он был установлен так неудачно,
что помогал им видеть лишь честных людей. Когда мы были уже совсем рядом,
кто-то прокрался вдоль стены, подпрыгнул и накинул на факел мешок из влажной
сыромятной кожи.

Один из стражников грубо выругался - значит, заметил. Интересно, хватит у
него глупости отправиться посмотреть, что случилось?