"Пейдж Мейкер" выучила...
отказываюсь от эмирства! Эй, Селим ибн Гарун аль-Рашид, ты меня слушаешь?
а от сарказма уже недалеко до иронии, ты выздоравливаешь на глазах. Вот,
собственно, нечто подобное я и намеревался пожелать. Граждане багдадцы! Ваш
эмир по сути своей человек неплохой и неглупый, просто чересчур серьезный. А
потому менять его мы не будем! Мы его... подкорректируем... Бабудай-Ага!
внимательно вслушиваясь в его указания. Вся площадь ждала, затаив дыхание и
вытянув шеи. Потом по широкоскульному лицу Бабудай-Аги пробежала довольная
улыбка, он снисходительно кивнул, хлопнул в ладоши и... исчез. Если зрители
ждали каких-то шумных спецэффектов с громом, молниями и конфетти, то
вынуждены были разочарованно развести руками. Селим ибн Гарун аль-Рашид,
зажмурившийся и вжавшийся в кресло, осторожно ощупал себя и открыл глаза.
Ничего такого зримого с ним не случилось... В смысле, рога на лбу не
выросли, уши не удлинились и речь вроде бы осталась по-прежнему человечьей,
а не ослиной, к примеру...
Расскажи ему какой-нибудь анекдот.
улыбаясь так, словно у него перекосило лицо. - Я еще очень молод, я могу
исправиться, доучиться на муллу, в конце концов... Лева-джан, давай скажем,
что мы пошутили, и скромненько попросим прощения?!
загородив собой массивного Льва, вновь бухнулась на колени перед оживающим
эмиром:
твоим стопам с мольбой о справедливости. Пощади жизнь этого человека! Он
спас меня и многих честных мусульман сразу от восьми пустынных гулей. И еще
одного, моего бывшего... но тоже очень страшного!
правитель, и все поняли, что сейчас он способен как казнить, так и
помиловать. Раз глупый Багдадский вор отпустил могучего джинна, то теперь
все зависит от настроения эмира...
перемежал выразительный ослиный рев ("Иа!"). - У меня был старый муж, и он
был гуль! Он всех к себе заманивал, кусал и ел. А потом Леву заманил и стал
пугать, а Лева - с ним драться, а я его подносом по голове, а он как
зазвенит, и на нем до сих пор вмятина. ("Иа?! Иа-а-а...") Тогда мой муж
укусил Льва за плечо и сразу помер! Наверное, отравился... ("Иа. Иа-а...") А
потом другие гули пришли, сразу все восемь! И Лева-джан с Ходжой-эфенди
пошли меня спасать. Лева украл армянского принца с саблей, чтобы он их
по...погасил?! ("И-и-а-а-а-а...") И всех гулей аракой напоили. А они не
пьяные! Потом мы им опиума на угли насыпали, и они все нанюхались... И
Ходжа-эфенди тоже, у него уже двоилось и глаза в кучку сошлись. ("Иа! Иа!")
Лев его на улицу понес, я гулей сторожила, а принца мы туда еще раньше
затолкали, и я тоже нанюхалась... Вот тут он нас всех и спас! Лева-джан тоже
в комнату пошел, тоже опиуму нанюхался и всех гулей повел с минарета летать.
("Ий-а-а-а?!") Так и кричал, как на голубей: "Гуль, гуль гуль! Кыш, кыш,
кыш!" Но они плохо летали... а падали хорошо. Даже красиво падали! Я не
видела, мне домулло рассказал... "Муха больше не жужжит, в мусорном ведре
лежит..." А Лев прищемил хвост шайтану, он же не виноват, что гули не
летают. Не казните его, пожалуйста... ("Иа?") Левушка говорил, что это не...
не... не педагогично!
эмира. А Селим ибн Гарун аль-Рашид сидел на своем троне, прикрыв лицо
ладонями. Его плечи судорожно вздрагивали, изредка слышались прерывистые
всхлипы, но когда встревоженные визири склонились над ним с утешениями - он
просто сполз с трона, едва дыша от... хохота! И весь Багдад своими глазами
увидел самое невероятное чудо - их эмир научился смеяться...
облаков на город рухнула летающая тарелка. Мгновенно опознанная как
"колесница святого Хызра", она косо замерла метрах в пяти над помостом,
дрожа и заваливаясь набок.
одновременно отозвался в мозгу каждого присутствующего.
Лев.
системы навигации. И потом... она это... всех уже...
голос подробно пояснил:
топлива и, невзирая на растраченные ресурсы, увеличивает обороты, а в
результате наши функциональные детали стираются быстрее, чем мы успеваем их
регенерировать!
из этой псевдонаучной белиберды смысл истинной трагедии. Потому и осел прямо
на плаху, гогоча, как сумасшедший! Глядя на него, эмир вновь подхватил
бациллу смеха. Обиженная "колесница", не оборачиваясь, рванула ввысь, а на
главной площади Багдада в голос хохотали два таких непохожих человека - эмир
и вор...
x x x
литератора, не устраивал. - В целом все замечательно - ты ходишь по Багдаду,
мочишь корки на каждом шагу, шалишь по всем направлениям, а смысл? Что-то
мне не очень верится, что ты вот так легко отказался стать новым эмиром...
Ты же потомственный дворянин, у тебя борьба за власть генетически в крови
заложена.
речь. Ты хочешь сказать, что тебе были абсолютно до лампочки и дворец, и
гарем, и поклонение народа?
демонстративно зевнул. Было около часа ночи, мы тихо спорили на кухне,
стараясь, чтобы наши голоса не беспокоили его семью.
терпимое; внутренняя политика - как у всех, ни шатко ни валко; пару раз
ходил на войну, кого-то там успешно отбил - чего ради мне его менять? Нет,
конечно, на волне народного энтузиазма и моей бурной популярности вполне
прокатило бы. Но что потом? Я уж молчу о реакции соседей, всяких там
падишахов, султанов и прочих государственных деятелей... Новый эмир Багдада
- бывший вор!
Осмеешь прилюдно так, что он сам от трона откажется и харакири себе сделает.
А возрожденным Багдадом станет править его опальный брат, подросший сын или
какая-нибудь из молоденьких жен. Читатель любит сентиментальные концовки.
сам, я не обижусь. Но знаешь, этот Селим ибн Гарун аль-Рашид в тот день так
изменился, прямо как в сказке! Был жабой надутой, а стал...
из Питера написала: "Смех посрамляет пафос". Хорошая мысль, если
вдуматься... Не уничтожает, а именно посрамляет. Подстригает, как газон. Ибо
буйно разросшийся пафос - это уже пошло, а пошлость - лишь неправильно
понятая ценность. Только смеющийся человек способен расставлять правильные
акценты.
носил их на руках, причем всех четверых, включая Рабиновича. Маленький ослик
тоже справедливо считался героем дня, хотя вся его заслуга на этот раз
исчерпывалась исключительно фактом доставки Джамили. Без него юной, скромной
девушке ни за что бы не удалось пробиться сквозь плотные толпы народа. У
всех был праздник! Люди обнимались прямо на улице, везде звучала музыка, и
сам город, впервые за несколько последних лет, словно бы распрямил плечи. На
базаре раздавали персики и изюм даром, бродячие акробаты и канатоходцы вовсю
веселили публику, а счастливые дети носились с визгом, играя в "воров и
стражников", и никто их за это не наказывал... Маленькая компания наших
друзей довольно долго плутала по узеньким улочкам, пытаясь как можно
деликатнее оторваться от толпы восторженных почитателей. Это удалось далеко
не сразу, народ ни в какую не хотел отпускать своих любимцев. В результате к
лавке башмачника Ахмеда добрались уже после полудня. Притомившаяся Джамиля
клевала носом, сидя на Рабиновиче и крепко держась обеими руками за его
холку. Лев в чьем-то халате и Ходжа в новой чалме тихо обсуждали
произошедшее на площади - события последних часов и впрямь были
судьбоносными не для них одних...
Суворов Виктор
Никитин Юрий
Андреев Николай
Гуль Роман Борисович
Беляев Александр
Куликов Роман