Чтение 71–й страницы книги ~Путешествие "Космической гончей"~

— Я думаю, — твердо проговорил капитан Лич, — что начинаю понимать, к чему клонятся ваши рассуждения. Вы собираетесь предложить нам новый план?

— Да… — против желания голос Гросвенфа слегка дрогнул.

— Мистер Гросвенф, — проговорил капитан Лич. — Я понимаю, что за вашим решением стоят смелость и воображение. Но тем не менее прошу вас уложиться в те пять минут, по истечении которых мы должны собраться.

После короткой паузы снова послышался голос Кориты:

— Мистер Гросвенф, вы совершенно правы. Мы можем принести эту жертву без раскаяния. И это — единственное решение!

Минутой позже Гросвенф предоставил свой анализ обстановки всему составу экспедиции. Когда он кончил, Скит сказал:

— Гросвенф, вы нас убедили! Согласившись с вами, мы принесем в жертву Ван Гроссена и остальных похищенных. Приняв ваш план, мы принесем в жертву каждого из нас. Но тем не менее, вы тысячу раз правы. Собственность для нас не важна. Что же касается Ван Гроссена и еще четверых пленников чудовища, — его голос обрел суровость и твердость, — то не надо бояться их смерти. Я докладывал Мортону, но он скрыл от вас мою докладную. Он не сообщил о ней, потому что все, случившееся с ними, настолько ужасно, что я думаю, немедленная смерть будет для этих людей избавлением от мучений. Их съедают изнутри. Помните на Земле — оса и яблоко.

— Оса! — крикнул кто-то. — Вы правы, Скит, чем скорее они умрут, тем будет лучше для нас и хуже для чудовища.

— В аппаратную! — приказал капитан Лич. — Мы…

Его прервал быстрый взволнованный голос, ворвавшийся в аппаратную. Прошла томительная секунда, прежде чем Гросвенф осознал, что это металлург Зеллер.

— Капитан! Быстро присылайте в трюм людей и газометы! Я обнаружил их в трубе кондиционера. Существо тоже здесь, и я сдерживаю его вибратором. Это не приносит ему особого вреда, так что поторопитесь!

Капитан Лич отдавал приказы со скоростью машины, в то время как люди бросились к лифтам.

— Все начальники отделов со своими сотрудниками должны быть у шлюза. Военным занять лифты и следовать за мной. Возможно, мы не сумеем загнать его в угол или прикончить в трюме. Но, джентльмены… — голос его стал жестким. — Мы должны избавиться от чудовища и сделаем это, чего бы нам это ни стоило. И мы больше не можем считаться со своими личными интересами. Вселенная в опасности.

Когда человек увидел гуулов, Икстль отступил с большой неохотой. Впервые страх проник в его сознание, как тьма, сомкнувшаяся за стенами корабля. Первым его желанием было ринуться в гущу людей и сокрушить их, но, вспомнив уродливые, сверкающие орудия, он подавил в себе это желание. И отступил с чувством опустошения, потеряв инициативу. Теперь люди обнаружат его яйца и уничтожат их. Они сокрушат его надежду вновь возродиться, снова жить среди себе подобных.

Теперь у него оставалась одна цель. С этого момента он должен убивать и только убивать. Сейчас его даже удивляло, как это он думал прежде всего о воспроизведении, а все остальное оставлял на потом. Он решил про себя, что зря потратил столь ценное время. Но, чтобы убивать, ему необходимо оружие. После недолгих размышлений он устремился в ближайшую лабораторию. Никогда еще он так не спешил, как сейчас.

Когда он работал, согнув свое вытянутое туловище над сверкающим металлом, его чувствительные ноги ощутили вибрацию, а затем резкий спад в симфонии колебаний. И тут он понял, в чем дело. Двигатель замолчал. Огромный космический корабль остановил свой безудержный бег и вскоре неподвижно застыл в черных глубинах безбрежности космоса. Икстля обуяло безотчетное чувство тревоги. Его длинные черные проволокообразные пальцы метались подобно молниям, когда он с сумасшедшей быстротой проделывал сложнейшие соединительные операции.

Внезапно он снова застыл. Еще не отдавая себе отчета в тем, что произошло, он безошибочно почувствовал — что-то случилось. И он тут же понял, что именно. Он не ощущал больше вибрации людей.

Они покинули корабль!

Икстль пнул уже почти сделанное оружие и нырнул в ближайшую стену. Он был уверен, что знает, что должен делать и что его освобождение в темноте бесконечного пространства.

Икстль, алое чудовище с древнего Глора, рвался сквозь пустынные комнаты и коридоры. Сверкающие стены, казалось, насмехались над ним. Весь мир огромного корабля, так много обещавший, теперь стал местом, где каждую секунду мог вырваться на свободу энергетический ад. С явным облегчением он заметил впереди шлюз. Он пролетел через первую секцию, вторую, третью — и вот он уже в космосе. Икстль решил, что люди ожидают его появления, и поэтому сразу оттолкнулся от корабля с огромной силой. У него появилось чувство увеличивающейся легкости, когда его тело отлетело от борта корабля и метнулось во тьму.

Огни иллюминатора за ним потухли и снова вспыхнули неземным голубым светом. Каждый дюйм обшивки корабля лучился голубизной. Затем медленно, будто неохотно, голубой свет исчез. Но прежде, чем он исчез полностью, возник мощный энергетический экран, навсегда преградивший ему путь на корабль.

Икстль, уже удалившись было на несколько миль, подобрался ближе, но сделал это осторожно. Теперь, когда он находился в пространстве, люди могли испытать на нем действие атомной пушки и уничтожить его без всякой опасности для себя. Он подкрался к экрану и, притаившись в темноте, увидел, как первая шлюпка вынырнула внутри экрана и проскользнула в отверстие, зияющее в боковой стене корабля. За ней последовали другие, чьи тени неясно вырисовывались на фоне пространства. Их едва можно было разглядеть в свете, который опять бил из ярких иллюминаторов.

Наконец, отверстие закрылось, и без всякого предупреждения корабль исчез. Только что он был здесь — огромная темная металлическая сфера. И вот он уже звездочка, летящая к яркому, неправильной формы пятну — галактике, плавающей в бездне протяженностью в миллион световых лет.

Время мрачно потекло в вечность. Икстль неподвижно и обреченно распростерся в кромешной темноте. Он не мог не думать о маленьких Икстлях, которые никогда уже не родятся, и о Вселенной, потерянной из-за его ошибки и хитрости этих существ…

Гросвенф умело настроил установку и теперь наблюдал за ловкими пальцами хирурга, в то время, как электрический нож врезался в желудок четвертого человека. Последнее яйцо было опущено на дно высокого чана из высокопрочного металла. Яйца были круглые, сероватые, а одно из них слегка надтреснутое.

Несколько человек стояли с бластерами наготове и следили за тем, как ширится трещина в яйце. Уродливая головка, алая, с круглыми, как бусинки, глазами и узенькой хищной полоской рта высунулась наружу. Голова лениво повернулась на короткой шее, и на людей с неописуемой злобой уставились глаза. С поразившей всех уверенностью существо высвободилось от оболочки и попыталось выкарабкаться из чана, но гладкие стены не позволили ему этого сделать. Икстленок скользнул вниз и растворился в охватившем его пламени.

— А что, если бы чертенок выбрался и растворился в ближайшей стене? — поинтересовался Скит.

Никто ему не ответил. Люди смотрели в чан. Яйца неохотно растворялись под действием жара бластеров и, наконец, вспыхнули голубым пламенем.

— Так-так, — подал голос доктор Эгерт, и все посмотрели на него и на Ван Гроссена, над которым он склонился. — Его мышцы начинают расслабляться, а глаза открыты, глаза живут. Я думаю, он понимает, что происходит. Это была некая форма паралича, вызванная какими-то ферментами самого яйца, а теперь, когда оно извлечено, паралич постепенно проходит. Никаких серьезных повреждений нет. Скоро он будет в полном порядке. А что с чудовищем?

В разговор вступил капитан Лич.

— Ученые, находившиеся в спасательных шлюпках, видели красную вспышку, вырвавшуюся из главного шлюза как раз тогда, когда мы подвергли корабль бесконтрольной энергизации. Вероятно, это был наш милый друг, поскольку мы не обнаружили его на корабле. Тем не менее, Пеннос и его помощники собираются обойти корабль с флюоритными камерами. И наверняка мы все узнаем через несколько часов. А вот как раз и инженер. Итак, что нового, мистер Пеннос?

Инженер подошел к столу и выложил на него нечто металлическое и бесформенное.

— Пока ничего определенного… но вот что я обнаружил в главной физической лаборатории. Как вы думаете, что это такое?

Главы отделов подошли к столу, чтобы рассмотреть предмет поближе, но затем расступились, пропуская Гросвенфа. Он осторожно склонился над хрупкой штуковиной, сделанной из неизвестного сплава. Три его трубки могли быть дулами, внутри них были маленькие шарики, излучающие серебряный свет. Он проник в стол, делая его прозрачным, как стекло. И что самое странное, шарики поглощали тепло, как термическая губка. Гросвенф потянулся к ближайшему шарику и ощутил, как его руку обдало жаром. Он быстро отдернул ее назад.

Пеннос почему-то кивнул, но промолчал.

— Вероятно, существо мастерило этот механизм, — предположил Скит, — но не успело закончить, что-то произошло. То, что случилось, заставило его покинуть корабль немедленно. Это, по-моему, не совсем согласуется с вашей теорией, Корита?

Вы же сказали, что как истинный крестьянин, он даже представить себе не может, что мы собираемся делать.

На побледневшем от усталости лице японского археолога появилась улыбка.

— Мистер Скит, — вежливо произнес Корита, — нет ничего удивительного в том, что это существо смогло все понять и оценить ситуацию. Не так однозначны социальные явления. И понятие крестьянин разнообразно даже в бытовом, не то, что в философском смысле. Кроме того, чудовище было самым высокоразвитым представителем этой категории. Такого в земных условиях нам встречать не приходилось.

— Хотел бы я, — проворчал Пеннос, — чтобы мы пореже сталкивались с такими крестьянами. Вам известно, что после трех минут бесконтрольной энергизации мне понадобится на ремонт двигателей не менее трех месяцев? Я даже боюсь, что… — он замолчал, не решаясь договорить.

Капитан Лич мрачно улыбнулся и продолжил:

— Я закончу за вас, мистер Пеннос. Вы опасались, что корабль будет полностью уничтожен. Думаю, большинство из нас понимало, на какой риск мы идем, когда согласились на последнее предложение мистера Гросвенфа. Мы знаем, что наши спасательные суденышки могут дать лишь частичную антиакселерацию. Так что мы могли оказаться беспомощными в четверти миллиона световых лет от дома.

Кто-то добавил:

— Я понимаю так: если бы эта тварь действительно захватила корабль, она бы отправилась дальше, чтобы завоевать галактику. В конце концов, человек хорошо в ней устроился… и достаточно к ней привязан…

Скит кивнул.

— Однажды этот дьявол над ней уже властвовал и мог бы завоевать ее вторично. Вы уверены в том, что человек — это образец справедливости? А разве можно сбросить со счетов то, что у него была долгая и кровавая история. Он убивал других животных не только ради еды, но и удовлетворяя инстинкт жестокости. Он угонял в рабство близких и дальних соседей, убивал своих соотечественников и противников, испытывая наслаждение от мук своих жертв. Я не удивлюсь, если мы во время нашего дальнейшего путешествия встретим разумные существа, которые более достойны управлять Вселенной, чем человек.

— Ради всего святого, — заметил техник, — больше ни одного гостя, каким бы кротким он не казался, в корабль не пускайте. Мои нервы на пределе, и я уже совсем не тот, каким впервые ступил на борт «Космической Гончей».

— Вы говорите от имени всех нас! — раздался из коммуникатора голос исполняющего обязанности директора — Кента.

Кто-то шепнул Гросвенфу на ухо, но так тихо, что он не смог разобрать ни слова. Перед шепотом он уловил еле слышный вибрирующий звук, непонятно кем издаваемый. Оглядевшись, он никого не увидел. В кинозале его отдела было пусто. Гросвенф подошел к двери, ведущей в аудиторию, но и там никого не оказалось. Он вернулся к работе, хмуро размышляя над тем, не направил ли на него кто-нибудь энцефало-аджустер. Это было единственно возможное объяснение шепота невидимки. Но аджустеры были здесь ни при чем. Они действуют только с близкого расстояния. И он хорошо знал об этом. А главное, его отдел был защищен от воздействия вибрации. Гросвенф был знаком с процессом вовлечения психики в иллюзию. Он понимал серьезность всего происходящего.

Гросвенф тщательно осмотрел все пять комнат и проверил аджустеры в техническом отделе. Они были отключены и стояли, как обычно. Эллиот молча вернулся в кинокабинет, думая о гипнотическо-световой вибрации, развитой им из изображений, использованных Риим против корабля.

Ученый не на шутку испугался. Снова раздался шепот, такой же тихий, как и раньше, но теперь он был довольно сердитым и непонятно враждебным. Он ошеломленно застыл. Все-таки, вероятно, это был энцефало-аджустер. Кто-то стимулировал его мозг на расстоянии настолько мощным аппаратом, что защитный экран его комнаты оказался бессильным. Он лихорадочно размышлял, кто бы это мог быть, и в конце концов пришел к выводу, что след ведет в психологический отдел. Ему ответил Сидл, и Гросвенф решительно принялся ему разъяснять, что произошло, но психолог его быстро прервал:

— Я как раз собирался с вами связаться, чтобы предупредить вас, что за последствия придется отвечать вам.

— Вы хотите сказать, что кто-то еще был подвергнут такому же воздействию? — недоверчиво осведомился Гросвенф, пытаясь осмыслить происходящее.

— Я удивлен, что ему подверглись и вы в специально оборудованной комнате. Ко мне уже давно обращаются за помощью. А специальные приборы еще до этого показали движение волн непонятной природы.

— Какие приборы?

— Мозговолновой генератор-детектор, нервно-импульсный регистратор и более чувствительные электрические детекторы. Кстати, Кент собирается созвать еще одно совещание на контрольном пункте, так что там увидимся.

Но Гросвенф не отпустил его так быстро.

— Выходит, какое-то обсуждение уже было?

— Мы… э… мы сделали кое-какие предположения.

— О чем?

— Мы скоро будем проходить огромную галактику М-33. Есть мнение, что это исходит оттуда.

Гросвенф мрачно улыбнулся.

— Это явный гипноз. Здесь надо поразмыслить. Хорошо, до встречи.

— Да. Приготовьтесь к сюрпризам, когда покинете свой отдел. Давление увеличивается. Звуки, световые пятна, образы, эмоционально действующий шум — мы под прицелом мощной психологической пушки.

Гросвенф кивнул и прервал связь. Извещение Кента о совещании передавалось по корабельному коммуникатору. Через минуту, открыв дверь в коридор, Гросвенф понял, что имел ввиду Сидл. Он даже остановился, поскольку смесь возбудителей сразу же начала на него действовать. Встревоженный Эллиот направился к контрольному пункту.

Началось заседание. Бесконечная космическая ночь, прижавшись к пролетавшему сквозь нее кораблю, нашептывала ему страшную тайну. Капризная и беспощадная, она заманивала и предупреждала. Она вибрировала, и в этом звуке смешивались наслаждение и безумие, страх и тоска. Она умирала, билась в агонии и снова возрождалась к жизни. И все время во всех ее звуках и цветах чувствовались предупреждение и угроза.

— Мне кажется, — произнес кто-то за спиной Гросвенфа, — что нам пора возвращаться домой.

Никто не прореагировал на эти слова. Все сидели в глубокой задумчивости. Лишь директор Кент что-то выискивал в ночном пространстве, не отрываясь от глазка телескопа.

Гросвенф поворачивал встроенный в кресло манипулятор коммуникатора, и теперь тоже наблюдал размытое пятно, привлекающее внимание Кента и Гюнли Лестера. Постепенно он забыл о соседях и весь ушел в экран, где царствовала космическая ночь. Корабль находился вблизи границ целой галактической системы. И все же ближайшие звезды были еще так далеко, что телескоп едва мог показать мириады блестящих точек, оставляющих спиральную туманность М-33 Андромеды.

Гросвенф отвел взгляд от экрана одновременно с Лестером.

— То, что мы сейчас наблюдали, кажется невероятным, — заявил астроном. — Вибрация, которую мы ощущаем, распространяется от галактики с биллионами солнц. — Немного помолчав, он прибавил: — Директор, я думаю, что решение этой проблемы не в сфере астрономии.

Кент оторвался от глазка телескопа и заметил:

— Все, что случается в галактике, подходит под категорию астрономического явления, или вы можете назвать другую науку, которая этим займется?

Поколебавшись, Лестер медленно ответил:

— Показание шкалы просто фантастическое. Я не думаю, что нам следует пользоваться галактическим телескопом. Этот барьер может рассеиваться от луча, сконцентрированного на нашем корабле.