нету.
обдумывал какой-то смелый план.
мой план, его все же следует осуществить.
Потом заговорил.
остается: покинуть Галлию до столкновения.
устарел, ваш воздушный шар! Даже в романах о нем уже не принято упоминать.
слегка нахмурив брови. - Точно зная время встречи с Землей, мы можем за
час раньше подняться в воздух. Как и сама комета, атмосфера Галлии
наделена определенной скоростью движения, и наш шар, попав в нее,
приобретет ту же скорость. Но еще до столкновения обе атмосферы могут
слиться, и вполне вероятно, что воздушный шар без помех перелетит из одной
атмосферы в другую и, избежав толчка, продержится в воздухе, пока будет
длиться катаклизм.
то, что ты сказал!
Прокофьев.
прекратится, он непременно сгорит.
слиянии двух атмосфер... Сам не знаю... затрудняюсь сказать... но мне
кажется, будет лучше, если к моменту столкновения мы уже покинем
поверхность Галлии.
ста тысяч, мы должны рискнуть!
Тимашев.
продержаться в воздухе не более часу.
это проще и легче соорудить... А оболочка?
парусины.
тебя на все готов ответ.
Однако, так как колонистам все равно грозила гибель, надо было идти на
риск. Для этого следовало точно установить не только час, но, если
возможно, минуту и даже секунду, в которую произойдет столкновение.
это у Пальмирена Розета. Итак, в тот же день под руководством лейтенанта
колонисты приступили к изготовлению монгольфьера, и довольно большого, ибо
он должен был поднять всех обитателей Теплой Земли, то есть двадцать три
человека - об англичанах с Гибралтара и Сеуты больше не приходилось
заботиться.
Прокофьев хотел подольше продержаться в воздухе. Возможно также, что
аэронавтам придется искать удобную площадку для спуска, и надо
постараться, чтобы в нужную минуту шар не отказался им служить. Вот почему
лейтенант Прокофьев принял решение захватить с собой некоторый запас
топлива - сухой травы и соломы, чтобы нагревать воздух, наполняющий
монгольфьер. Так поступали в прежнее время первые воздухоплаватели.
плотной парусины; покрыв ее лаком, нетрудно было добиться, чтобы ткань
стала еще более непроницаемой для воздуха. Все нужные материалы имелись
среди товаров тартаны и, значит, в распоряжении лейтенанта. Кроме того,
лейтенант Прокофьев тщательно разметил, как надо кроить паруса. Все, не
исключая и крошки Нины, принялись за шитье полотнищ. Опытные в этом
ремесле русские матросы научили испанцев, как взяться за дело, и работа в
новой швейной мастерской дружно закипела.
которого никто не жалел, и Пальмирена Розета, не желавшего и слышать о
сооружении какого-то монгольфьера!
улучил минуты задать своему бывшему профессору вопрос о предстоящей
встрече двух светил. Пальмирен Розет был неприступен. Его не видели по
целым дням. С тех пор как температура стала довольно сносной, он
перебрался в свою обсерваторию, уединился там и никого к себе не допускал.
Он грубо пресек первую же попытку капитана Сервадака затронуть этот
вопрос. Более чем когда-либо раздосадованный возвращением на Землю, он
нисколько не интересовался грозящими опасностями и не желал ничего делать
для общего спасения.
момент столкнутся оба светила, летящие со скоростью двадцати семи лье в
секунду.
земного шара заметно увеличивался на глазах у галлийцев. За ноябрь месяц
комета пролетела пятьдесят девять миллионов лье и 1 декабря находилась
всего лишь в семидесяти восьми миллионах лье от Солнца.
Великолепную картину представляло море, где трескались и дробились ледяные
глыбы. Слышался величественный "голос льдов", о котором говорят китоловы.
По склонам вулкана и береговых скал струились змейками первые ручейки. С
каждым днем появлялись все новые потоки и водопады. Снег на вершине
вулкана подтаивал со всех сторон.
образовались облака, быстро гонимые ветром, который ни разу не дул в
течение всей долгой галлийской зимы. В ближайшем будущем следовало ожидать
гроз или бурь, но никого это не пугало; в эти дни вместе с теплом и светом
на поверхность кометы возвращалась жизнь.
гибель галлийского морского флота.
уровнем моря. Их огромный пьедестал, оседая и подтаивая, все более
накренялся. Теплая весенняя вода подтачивала его основание, как это
случается с айсбергами в арктических морях, и вся громада грозила вскоре
обрушиться. Спасти оба судна было немыслимо, и заменить их мог только
воздушный шар.
равновесия вся ледяная глыба опрокинулась. От "Ганзы" и "Добрыни",
разбившихся о прибрежные рифы, остались одни обломки.
предотвратить, произвело на них тягостное впечатление. Им казалось, что
они потеряли что-то родное, связанное с далекой Землей.
внезапном крушении его тартаны, всех проклятий, которыми он осыпал
"нечестивое племя". Он обвинял во всем капитана Сервадака и его
помощников. Ведь если бы его не принудили отвести "Ганзу" в бухту Теплой
Земли, если бы оставили судно в гавани острова Гурби, ничего бы не
случилось! Они сделали это против его воли, они ответственны за его
разорение, и уж он сумеет, вернувшись на Землю, притянуть к суду тех, кто
причинил ему такие убытки.
воскликнул капитан Сервадак.
покрытая лаком оболочка шара оказалась необычайно прочной. Сетку сплели из
тонких снастей "Добрыни". Гондола, сооруженная из ивовых переборок, взятых
из трюма "Ганзы", была достаточно велика, чтобы вместить двадцать три
пассажира. В сущности дело шло лишь о кратковременном полете, - надо было
успеть проскользнуть вместе с атмосферой Галлии в земную атмосферу. Тут уж
нечего было думать об удобствах.
секунде столкновения, вопрос, на который сварливый упрямец Пальмирен Розет
все еще не давал ответа.
нее приблизительно на расстоянии пятидесяти шести миллионов лье. Значит,
теперь уже нечего было опасаться.
что пришел их последний час. Началось что-то вроде "землетрясения". Вулкан
зашатался, словно от сильного подземного толчка. Капитану Сервадаку и его
спутникам показалось, будто комета раскалывается, и они поспешно покинули
колеблющийся вулканический массив.
Флинт Эрик
Шилова Юлия
Орловский Гай Юлий
Орлов Алекс
Володихин Дмитрий
Мороз Александра