имею честь?..
им руки.
в виде цветка монстеры ладонью.
сочными плодами. Когда гости расселись, он вежливо, чуть-чуть иронически
спросил:
ответил Грасильяму. - Это большая удача!
мсье, за внимание к моей особе, только не понимаю, зачем я вам понадобился?
помочь вам возвратиться в цивилизованный мир.
недомолвок, знайте: отсюда я никуда уходить не собираюсь. Это заявляю вам
я, Луи Пэйн, ci-devant сотрудник Института Франции; заявляю, находясь в
здравом уме и трезвой памяти. Пусть ваша хваленая цивилизация провалится в
тартарары! Я по горло сыт ею! Здесь я живу безмятежной жизнью, не думая ни
о чем, восхищаясь чарующей красотой природы, любуясь красочным оперением
волшебных птиц, пылающими закатами и восходами. Я здесь счастлив,
понимаете, счастлив! И вокруг меня живут такие же счастливые люди. Пусть
они насильно отрешены от своего прошлого, но это-то и делает их
счастливыми. Вражда, гнев, месть, злоба - все это у них осталось где-то
там, позади, за гранью сознания. Я им пою песенки парижских бульвардье и
этим доставляю радость. И, поверьте, тихая радость этих умиротворенных
людей, черт побери, мне дороже оваций, какими бывало награждали меня
восторженные психопатки в Сорбонне.
Грасильяму, - что за странные рассуждения? Вы, прежде всего, ученый,
сеньор Пэйн. А знания, опыт, ум ученого - достояние общества, а не только
одного их обладателя. Это понимают даже лакорийцы, оставив вам память.
Неужели ради спокойного, чисто животного существования в этом,
предположим, эдеме, - Грасильяму обвел вокруг рукой, - вы забыли о
совести, о долге ученого, о присяге, которую приносили, получая ученую
степень, - нести знания людям, человечеству. Ну, бог с ним, с
человечеством! Вы хоть что-нибудь сделали полезного для племени,
приютившего вас? Лакорийцы обеспечили вам пребывание в нирване, не
потребовав ничего взамен.
лицезреть свой собственный пуп и распевать шансонетки. Разве это достойно
ученого?
знаю, чем заслужил ее, так же как и не знаю, кто дал вам право обсуждать
мои действия? Ну, что ж, я тоже буду с вами откровенен. Вы, мсье, напрасно
напоминаете мне о долге. Запомните раз навсегда: я никому ничего не
должен! За попытку приоткрыть завесу неизведанного я расплатился годами
странствий, чуть ли не по всем широтам и долготам земного шара, сотнями
бессонных ночей, проведенных за письменным столом, неисчислимым
количеством бесцельно растраченных часов на дремоту на разных конгрессах,
совещаниях, заседаниях, на топтание на всевозможных завтраках,
файф-о'клоках, раутах, суаре. Так что мы квиты с человечеством, мсье!
трудов, что пылятся на библиотечных полках, не стоят зрелища вон тех
порхающих колибри.
ней?.. Вы упомянули и о совести ученого. А задумывались ли вы над тем, что
такое совесть?
сильных - вот что такое совесть, мсье! Я знал некогда одного ученого -
Рэли Римера. Посмотрели бы вы, как он разделался со своими друзьями и
соотечественниками полковником Фостером и его сыном...
Фостера? - вскочил Гароди.
Пэйн услышал его реплику.
видел Фостера, его сына и Римера так же ясно, как вижу сейчас вас. Хотя
прошло уже, пожалуй, более двадцати лет, но встречу с ними я помню, точно
это было вчера...
Вначале все шло хорошо, обещало удачу. Экспедиция напала на след Фостера и
его спутников. Но однажды ночью раздались зловещие крики. Суеверные
проводники-индейцы решили, что это голос злого духа джунглей Могуены. Они
бросили своих хозяев на произвол судьбы и бежали, не позабыв прихватить с
собой мулов с припасами и оружием.
реки.
умирающего, раздумывая, как выбраться из беды. Вдруг из-за деревьев вышел
белый человек с огненно-рыжей шевелюрой.
газетах с сообщением о таинственной гибели экспедиции полковника Фостера.
Пэйн обрадовался, бросился к нему. Только радость его тут же сменилась
удивлением. Он не успел даже спросить, где Фостер. как Ример потребовал,
чтобы Пэйн поскорее уходил из этих мест восвояси. Им сделают плот, снабдят
оружием, пищей. Пусть они с Моором отправляются вниз по Кулисэу до
впадения ее в реку Шингу. Там живет племя индейцев нахуква, с помощью
которого они доберутся до ближайшего алькальда.
мертвым, он из джунглей не уйдет.
если вы, мсье Пэйн, хоть еще раз в жизни собираетесь прокатиться от
площади Согласия до площади Звезды и полюбоваться прелестным видом острова
Ситэ с моста Искусств, советую немедленно убираться отсюда. Я и мои друзья
не позволим вам сделать и шага вперед.
Пэйн, хватаясь за кольт, но тут же почувствовал, что сзади кто-то схватил
его за руку.
торчавшее в его пышной шевелюре, перетянутой кожаным ремешком, делало его
похожим на индейца, хотя черты лица и светлый оттенок кожи опровергал это.
я буду говорить, причем в первый и последний раз. Не захотите слушать и,
главное, исполнять - пеняйте на себя. Лакастра, отпусти руку сеньора! Он
больше не будет.
Рэли Ример. Кстати, у меня есть и другие имена. Близкие называют меня
Рыжий Ример, индейцы и кабокло - Большим Другом или Сильным Братом, а
лакорийцы назвали Длинноруким, увидев, как я из карабина убил на далеком
расстоянии пекари. Я говорю вам, мсье, для того, чтобы вы не спутали меня
еще с кем-нибудь. Так вот, я очень уважал Фостера как отважного
исследователя и бескорыстного человека. Он был рыцарем без страха и
упрека, оружием и словом защищавший индейцев от новоявленных работорговцев
и убийц - наемников каучуковых компаний. Я уважал - и, представьте, убил
Фостера. Убил за измену.
совершить то, что совершил некогда конкистадор Гонсало Писарро -
проникнуть к сердцу Амазонии.
чтобы искать неведомое науке племя белокожих индейцев. И он совершил это...
Слушайте дальше. Но в самый решительный момент, уже достигнув цели,
конкистадор победил в Фостере ученого: сердце Фостера дрогнуло при звуке
лакорийского золота и блеске лакорийских алмазов. Он забыл, ради чего
пришел сюда, забыл обо всем на свете, кроме богатства. Он был на грани
сумасшествия. Мы с Лакастрой чуть не силой заставили его уйти от
лакорийцев, дабы до начала периода дождей успеть добраться до Куябы. И
когда на первом же привале он и сын бежали, чтобы возвратиться к
сокровищам могилы Таме-Тунга, я застрелил их. Я не считаю это убийством.
Ученый Фостер умер раньше того, как моя пуля пронзила его грудь. Я
застрелил конкистадора Фостера, чтобы оградить лакорийцев от полчищ
грабителей, которых не замедлил бы привести с собой Фостер-конкистадор.
Если хотите, мсье, убедиться, мертв ли он, я готов отложить ваш отъезд и
показать место упокоения Фостера и его сына...
Лакастры, Ример повел Пэйна вверх по течению реки. Часа через три они
подошли к естественной каменной террасе, неподалеку от известного
читателям Злого Сагуртана. В развалинах стены, сложенной из базальтовых
камней, Ример отыскал узкую расщелину и вошел в нее, приглашая Пэйна