Чтение 71–й страницы книги ~Золотые колдуны~

обменивались мнениями, и решали не снимать капюшон; я надеялась, что
выглядевший полузолотым ке не позволит им заметить, что я из другого мира.

- У кир это поздно началось, т'ан?

Черный как смоль мужчина в одеянии говорящего с землей осмотрел
Родиона. Взял шестипалые руки кир в свои.

- Поздно?

В его бледных глазах исчезла перепонка, когда он услышал мой акцент.
Успех маскировки зависит не от переодевания, а от того, как себя ведешь.
Никому нельзя смотреть в глаза и ни кому из ортеанцев нельзя относиться
как к чужому.

- Вы иностранка, - сказал он.

- Да, из... - ложь легко далась моему языку, - ...с Покинутого
Побережья. Но что с аширен?

- У кир поздно началось превращение, - сказал он, обернулся и резким
тоном потребовал одеяла. Пожилая женщина вышла и вернулась с несколькими
одеялами и двумя пригоршнями какой-то сушеной травы.

Я села в тень рядом с Родионом, пока говорящий с землей заваривал
травы в сковороде над огнем камина. Аширен извивался на кровати, глаза кир
были полураскрыты, беззвучно шевелились губы.

"А если ке умрет?" - вдруг подумала я.

Говорящий с землей прогнал всех посторонних из комнаты и задернул
полог. Затем поднес парящую сковороду к постели, и пока я держала кир за
плечи, натирал тело горячей жидкостью.

- А теперь мы закроем кир, - сказал он, и мы завернули кир в меха. -
Это тяжело проходит, если наступает поздно, но протекает быстрее. Так или
иначе.

- Ке выздоровеет?

Говорящий с землей пожал плечами, потом посмотрел на мое пальто,
узелок, джайанте и наконец сказал:

- Вам придется прервать путешествие и остаться здесь, пока все это не
пройдет.

Вторая половина дня клонилась к вечеру. Я слышала, как входили другие
люди, их голоса за пологом у двери, но нас никто не беспокоил.

Иногда от боли Родион начинал судорожно дергать руками и ногами, и
требовались большие усилия говорящего с землей и мои, чтобы удержать его
на месте. Наконец ке, кажется, уснул.

- Теперь нам нужно подождать. Не хотите ли поужинать с нами? -
спросил ортеанец. - Если же ваши обычаи требуют, чтобы вы ели одна,
иностранка, то я, конечно, распоряжусь, и еду принесут вам сюда.

- Если бы вы так сделали, я была бы вам поистине благодарна.

На берегах Ай, которую называют главной дорогой Пейр-Дадени, всегда
много иностранцев. Тон говорящего с землей выражал въевшуюся в плоть и
кровь жителей Южной земли неприязнь к Покинутому Побережью.

- Откуда вы, т'ан?

- Из Касабаарде.

Это было единственное название города на Покинутом Побережье, какое я
знала кроме Кель Харантиша. А назвать последний из-за Родиона мне
показалось нецелесообразным.

- Тогда вы не обязаны постоянно носить маски, не так ли?

- Маски? - Ложь прозвучала естественно, сама собой. - Только не за
городом. А вы тоже путешествуете?

- По Ай. Меня зовут Пел'касир, - ответил он, - я из дома-колодца в
Хассихиле. Вам знаком Хассихил?

Я помотала головой. Мне было ясно, что сейчас нужно говорить очень
осторожно.

- Возможно, мы видели это с судна, когда плыли вверх по реке.

- В Ширия-Шенин? - предположил он.

- Мои попутчики движутся туда. Мне же пришла в голову сумасшедшая
мысль пойти по берегу и встретиться с ними там. Но вот теперь...

- Превращение началось, сказал Пел'касир. - Если ке переживет
полночь, все будет в порядке.

Когда наступил вечер, я задремала.

Меня разбудили крики Родиона. Пел'касир снова уменьшал боли кир
отваром из трав. Я пыталась удерживать меха, чтобы они не сползали с него.
Волосы кир серебристо-белой гривы спутались, косички расплелись. Волосы
прилипли к шероховатой коже вокруг желто-коричневых глаз. Ке смотрел на
меня, но ничего не видел перед собой.

Лишь поздним вечером ке стал впадать в глубокий, походивший на
состояние транса, сон.

- Миновало, - с облегчением сказал Пел'касир. Снял с Марика меха и
смазал новою, гладкую кожу травяным отваром. В ближайшее время произойдет
еще несколько внутренних изменений. Несколько время еще несколько
внутренних изменений. Несколько дней покоя без движения... да, аширен-те,
да...

Изменилось немногое. Появилась припухлость вокруг верхней пары
грудных сосков, стала более выраженной половая щель. Однако изменения были
однозначными. Пел'касир прикрыл золотистые плечи одеялом, желто-коричневые
глаза открылись и узнали меня.

- Да, когда-нибудь у нее самой будут аширен, - сказал говорящий с
землей и убрал у нее со лба прядь волос. Выражение его глаза при этом
можно было бы истолковать и как зависть.

- С'ар... - на губах на мгновение появилось слабая улыбка, затем ее
веки опустились, и она снова уснула.

- Теперь и вы можете поспать, - сказал Пел'касир. - Теперь она вне
опасности.

- Благодарю вас. - Я не смогла больше ничего сказать от изнеможения.

- Ей нельзя двигаться несколько дней.

- Нет. Нет, мы останемся здесь. - Я с трудом встала. - Могу ли я
получить здесь бумагу и палочку для письма? Мне нужно послать вверх по
реке сообщение моим попутчикам, чтобы они не беспокоились за нас.

Говорящий с землей кивнул.

- Здесь проплывает много лодок. Одна из них наверняка возьмет с собой
ваше послание.

Наступило утро, но я так и не смогла уснуть всю ночь. Я понимала, что
непременно должно была двигаться вниз по реке, и ужасно волновалась.

- Куда вы хотите отправится?

- Вниз по реке. - Ортеанка перегнулась через поручни причалившего
судна. - Мы плывем в телестре Лей'эриэл.

- Это далеко от сюда?

Она отступила назад, чтобы уступить место двум торговцам, загружавшим
на борт завернутые в бекамиловую ткань какие-то гончарные изделия. -
Сорок, может быть, даже и пятьдесят зери. Ну, иностранка, так же, хотите
ли плыть?

- Да. Подождите.

- Но недолго! - крикнула она мне вслед.

Родион спала, когда я ее покинула. Я взяла себе узел и джайанте и
надела тяжелое пальто.

Ее лицо было спокойно. Я привязала к ее запястью шнурок с серебряными
и медными монетами и еще раз прочла краткую записку, которую ей оставляла:

"Родион,

я намерена и дальше действовать, как было запланировано. Когда будешь
чувствовать себя хорошо, отправляйся дальше в Ширия-Шенине.

Тебе придется там многое рассказать нашим попутчикам. Но ни в коем
случае не уходи, пока не почувствуешь себя совершенно здоровым. Я оставила
тебе достаточно денег на две недели. Надеюсь, что ты выздоровеешь, когда
мы снова увидимся.

К...

Шестой день, первая неделя ханиса."

"Ты поймешь намек, - подумала я, взглянув на нее сверху. - А когда ты
прибудешь в Ширия-Шенине, я уже сяду в Морврене на корабль, и тогда все
это уже не будет играть никакой роли. Никто не заставит тебя за что-либо
отвечать".

Я взошла на борт судна, когда туда грузили бочки для воды.

Никто не видел, как я уходила.

Были отданы концы, и водная поверхность между судном и причалом стала
увеличиваться.

Сейчас я ожидала продолжения ортеанской игры, которая велась против
меня одной. Однако я не была особенно хорошим игроком.

Когда мы сошли на берег в Лей'эриэле, меня постепенно оставило
связанное со страхом оцепенение, в котором я находилась с Ширия-Шенина.

- Иностранка? - сказала одна молодая женщина. - Вы, наверное,
прибыли, чтобы увидеть сторожевую башню Берани. Ее все хотят видеть.

Ворот телестре Лей'эриэл были открыты. Женщина сидела в низком
кресле, ее одежда была расстегнута; она кормила грудью ребенка. Двое
других аширен топали по шкурам зилмеи, разостланным на полу. Их голые тела
грело вечернее солнце. Вдоль позвоночника у них рос легкий пушок. На мой
взгляд, они выглядели худыми, как птицы-ящерицы.

- Вы можете увидеть ее и отсюда. - Женщина указала на видневшиеся на
западе горы, подступавшие здесь ближе к реке.

- Я посмотрела, прищурившись, в указанном направлении, но смогла
различить лишь зигзагообразные линии.

- Это и есть баня? - Такой вопрос казался мне не опасным.

- Да, это та самая, из "Жалобы". - Один из аширен упал, перевернулся
через голову, открыл рот и стал громко реветь. Женщина подняла его и
положила на шкуру другого ребенка. - Ш-ш-ш! Тераи, аширен-те...

- Если я поднимусь туда, то смогу еще в тот же вечер попасть на