а я предоставила решать Мазлеку. Тот кивнул, вероятно, не видя никакого
иного пути. Теперь я сидела в своих спальных покоях в одном из резных
кресел. Передо мной лежала на наклонном столике из слоновой кости
раскрытая книга в переплете, украшенном самоцветами. Столик был полезной
вещью, благодаря ему я могла удобно приблизить к себе книгу над
непристойностью, которая была теперь моим животом. Книга эта рассказывала
о легендарных животных и зверях - саламандрах, единорогах - и страницы ее
блистали великолепными красками мастерских иллюстраций. Я в общем-то и не
читала ее, всего лишь любовалась ею, когда вдруг обнаружила единственное
слово, написанное на полях. Мне думалось, что эта книга - один из подарков
белханнорского Джавховора, и я не представляла, что держу одну из книг
Асрена, ту, в которую никогда раньше не заглядывала. Я не знала его
почерка, - мне доводилось видеть его личную печать, не больше - и все же я
сразу узнала его. Без завитушек, четкий, прямой, мудрый и все же открытый,
наивный до ущербности - все это я увидела в единственном написанном им
слове. Я протянула руку, чтобы коснуться слова кончиком пальца, и в этот
миг раздался страшный гром, разбивая мир вдребезги. Спальня дрогнула и
успокоилась. Я оттолкнула столик, подошла к ближайшему окну и увидела на
реке красноватое свечение, отбрасываемое горящими домами в Нижнем
Квартале. Осаждающие выстрелили через стену, и ядро попало в цель. Я и не
сознавала мощи этих железных птиц смерти.
всегда ужасающий. Постепенно дымная завеса покрыла красное небо.
заметила. Когда наступила тишина, я по-прежнему сидела у окна как
прикованная, в беспомощной завороженности. Но тишина эта была
относительной. Ветер доносил вместе с пеплом треск горящих домов, крики и
издаваемую трубами тревогу.
Мою дверь караулили трое моих стражников: когда их сменят другие,
возможно, будут какие-то новости.
выспаться. Вскоре пришел Мазлек, весь в грязи, с рукой, обмотанной
окровавленной временной повязкой.
по всему, подходят еще. Думаю, с ними и люди из других Городов, набранные
в войско после их сдачи.
кричал, что воинам из Белой Пустыни не будет никакой пощады, но... -
Мазлек умолк, слегка улыбаясь. - Белханнору, если он откроет ворота, они
обещают братскую любовь.
мою летаргию.
Мазлек. - Выстрелил по нему и промахнулся. Белханнорские пушки бесполезны.
Первая взорвалась и убила тринадцать человек на стене, а ядро из нее так и
не вылетело. Богиня, - предупредил он, - они будут спасать собственную
шкуру - это лишь вопрос времени.
уже вонзился.
заявление. Я не знала, куда мне направиться.
мной в любое время дня и ночи. Я буду охранять тебя, не щадя живота
своего. Ты сама это знаешь.
сном без сновидений.
жемчуг. Из своих покоев я не видела никаких развалин, только слабый дым,
расплывающийся по бледному небу, словно девичьи волосы на воде. Я приняла
ванну, оделась, и мне принесли мой напиток. Помнится, я сидела в кресле,
глядя на окружавшие меня бесценные вещи, гребни и украшения, и зная, что
все они не мои. Нести мне придется немного, за исключением... Я подошла к
столику и прикоснулась к раскрытой книге, про которую забыла с тех пор,
как громыхнули первые пушки.
Джавховора и сообщил, что тот нижайше просит меня явиться к нему. Это
казалось странным, так как раньше всегда приходили ко мне, и все же
приглашение это было очень вежливым. Я последовала за лакеем, и тот привел
меня в зал для аудиенций, назначение которого практически потеряло смысл,
но великолепие отнюдь не померкло. Среди этих ало-зелено-белых гобеленов
ко мне подошел человек с бледным лицом, без маски, бывший Верховным
Владыкой, и очень низко поклонился.
наверное, будет безопаснее.
придворных и министров. Позади меня нервно трепетали белые веера принцесс.
это наилучшим, - сказал он. - Жестокое решение. Мы отдались на милость
наших братских Городов, Анаша и Эптора. Для нас не было иного пути,
богиня. Я не мог видеть, как вокруг меня погибают мои подданные.
на Джавховора за то, что тот расставил мне силки, разгневалась на Мазлека
за то, что он не появился вовремя.
ответил.
Все устроено, - он опустил голову, посеревший и несчастный из-за
предательства, в котором я его даже не винила.
удивления и боли. Не грянуло никаких пушек; в этом не было надобности.
Жители Белханнора сейчас настежь распахивали ворота, приглашая своих
братьев войти, надеясь и немного нервничая.
заметила, что принцессы мало-помалу отступили от меня к отцу. Вскоре под
окнами послышался топот сапог, лошадей, гомон множества голосов, а затем и
ритмичный маршевый шаг по коридору снаружи; двери и занавеси распахнулись,
и в зал ввалилось человек двадцать. Смешанные мундиры пурпурного и
ярко-желтого цвета, латы, забрала шлемов откинуты, являя надменные маски
львов и медведей - маски Анаша, души этого наступления. В зал по-хозяйски
вошел человек, солдат в серебряной маске, очень злорадный в своем
торжестве - их командующий, мнящий себя их Джавховором.
легким и высоким, странно сочетающимся с массивностью этого человека.
и остановившийся наконец на мне.
что отдала в его власть врага Анаша.
запахал бы тебя и твоих глубоко в речной ил, если бы только у него нашлось
время.
атмосфере задабривающего пресмыкательства. Его рука метнулась к эфесу
меча, и я почувствовала, как меня охватывает леность, знание того, что я
могу сделать по крайней мере с ним и его двадцаткой, если сумею вызвать в
себе достаточно ненависти. Но после этого придет смерть или же
единственная форма смерти, которую я могу познать. И мне вдруг стало
страшно.
ругательство оттого, что один человек упал и толкнул при падении других.
Анашский командующий обернулся, и в тот же миг дверной проем сменил цвет и
форму и заполнился воинами в черных ливреях, подпоясанных зеленым кушаком,
и все - со знаком кошки на правой груди. Быстрые мечи и падающие перед
ними люди. Пол усеяло пурпурно-желтым.
живых после нашего ухода.
бежали, были совершенно пусты. У меня сложилось впечатление, что
направлялись мы вниз, но спрашивать, так ли это, не было ни времени, ни
дыхания - тот, другой во мне мешал, и я с трудом поспевала за своими
телохранителями. Затем мы свернули в широкий темный зал и наткнулись на
стаю пурпурно-желтых солдат, грабивших сундуки. Очевидно, они считали все,
что не носило их цветов, своей законной добычей. Сразу повыхватывали мечи
и с криком бросились на нас через зал. Мазлек утащил меня с их пути через
захлопнувшуюся за нами боковую дверь.