— Когда-то, — согласился Аббу, — в Искандаре… но вмешалась лошадь. И в Пендже, но тогда вмешался Чоса Деи. А теперь слишком поздно, — я снова услышал его шаги, когда он обошел меня, чтобы посмотреть мне в лицо. В его глазах уже не было веселья, в голосе — насмешки. Он был предельно серьезен. — Я обещаю, смерть будет быстрая, чистая и безболезненная. Ты умрешь достойно.
— ТЫ уверен в себе, — бросил я не задумываясь.
У краев глаз собрались морщинки. Он старался сдержать улыбку.
— Мне нравится твоя бравада, но будь разумен, Песчаный Тигр… Я — Аббу Бенсир.
Я очень тихо объяснил Аббу куда ему надо идти. А потом добавил когда, как быстро и в каком состоянии.
Сначала он сдерживался, а потом улыбнулся.
— На этот раз сталь. Хватит с нас деревянных клинков.
Я посмотрел на шрам на его горле.
— Я чуть не убил тебя тогда. Мне было семнадцать, у меня почти не было опыта… С тех пор прошло двадцать лет. И на столько же лет ты постарел. Ты стал медлительнее. Скованнее. Старше.
— Мудрее, — мягко поправил Аббу. — И Песчаный Тигр уже не такой молодой, каким был когда-то.
Это точно. И он провел ночь, мучаясь от головной боли после отравы в акиви, прикованный к доске с занозами, думая о Делиле.
Я снова посмотрел на его горло.
— А знаешь, Аббу, вот что весело — сколько тебя знаю, мне ни разу в голову не пришло, что ты человек мстительный.
— Не путай меня с Саброй, — раздраженно рявкнул он.
Я посмотрел на него внимательнее.
— Я не собираюсь мстить тебе, — настаивал он. — Что было, то было. Мне до твоих неприятностей дела нет. И до тебя мне дела нет. Я хочу только танцевать.
— Она так хороша в постели? — удивился я.
Аббу расхохотался.
— Старая шутка, Песчаный Тигр.
Я пожал плечами.
— По крайней мере это причина.
— Она… изобретательна. Свободна. Но все равно, все женщины одинаковы, все они похожи друг на друга, — он махнул рукой. — Я объяснил тебе пошел на это. Я танцую для удовольствия, вызова… Ты представляешь, сколько времени прошло с тех пор, как я в последний раз танцевал с достойным противником?
— Я от таких мыслей не страдаю, — кисло сообщил я.
— Слишком поздно, — он повернулся, пошел к двери и обернулся. — Еще одно.
Я ждал.
Карие глаза сверкнули в солнечном свете.
— Я старше, как ты и говорил… и старею с каждым днем. У меня есть только одно желание: оставить что-то после себя, когда придется покинуть этот мир. Хотя бы имя, — в хриплом голосе звучали нотки, которых я у Аббу никогда не слышал: раздражение и озлобленность. — Старики слабы духом, они умирают пьяными в грязных кантинах, их мозги размывают грезы хува, иногда они не в состоянии даже подняться с постели, чтобы справить нужду. Я не хочу так кончить. Лучше я умру в круге. Это достойная смерть, — он положил руку на щеколду. — И если это должно случиться, пусть лучше меня убьет Песчаный Тигр, чем какой-нибудь мальчишка, который поймает меня в неудачный день.
Я тупо смотрел как медленно закрывалась за его спиной дверь. Щеколда встала на место. Я хотел назвать его дураком, но потом обдумал его слова, прикинул это на себя и понял, что он прав.
Пусть лучше Аббу убьет меня сегодня, чем потом это сделает Незбет.
Конечно, будь у меня выбор…
Без дальнейших церемоний, я прикончил еду и воду, потом поднялся со скамьи, потянулся и начал разминаться.
Аббу Бенсир. Наконец-то.
Крошечный огонек предвкушения разжег костер у меня в животе.
=39=
Роскошный дворец мертвого Аладара остался таким же, каким я его помнил: стены были выкрашены в белый цвет, двор украшали легкие черепичные арки, пальмовые и цитрусовые деревья с широкими листьями защищали от солнца, даже конюшенный двор был покрыт узорами темного и светлого гравия.
Я был без сандалий; гравий был неострым и мелким, но оставался гравием. Я немного нахмурился, оценивая почву для будущего танца. Солнце едва взошло и еще не успело раскалить камешки, но я предпочел бы танцевать на песке.
Конюшенный двор был забит зрителями. Свободным оставался только круг и его периметр. Люди стояли у стен, сидели на скамьях, на табуретках или на гравии в зависимости от своего положения. Конечно все мужчины. Как я понял, большую часть зрителей составляли охранники или наемники, которым Сабра щедро платила за преданность. Одетые побогаче были торговцами и городской элитой, все эти люди не прочь были вырвать власть из рук Сабры. Остальные были танцорами мечей, приехавшими из Искандара. Многих из них я знал в лицо или по имени. Все, как один, повернулись чтобы взглянуть на меня, когда я вошел во двор в кольце охранников. Потом из дворца вышел Аббу Бенсир и люди повернулись к нему.
По меньшей мере это было глупо, подумал я. Устраивать такое представление из танца. Разумеется все это придумала Сабра. Ей очень хотелось, чтобы меня убили перед толпой свидетелей, которые смогут разнести по всему Югу весть о ее причастности к этому делу. Еще бы: сколько людей охотились за Песчаным Тигром, а только она сумела его поймать. Она перехитрила убийцу своего отца, джихади и Оракула. Теперь смотрите, как она отмеряет правосудие!
Аиды, ну и фарс.
На мне была только набедренная повязка и ожерелье. Ни сандалий, ни бурнуса, ни перевязи. Обычный наряд человека, готового войти в круг — лишняя одежда сковывает движения. Многие танцоры мечей и раньше видели меня перед танцем, но после моего возвращения с Севера, я ни разу не входил в настоящий круг.
Только Аббу не удивился, а Южане начали переглядываться и перешептываться, увидев чудовищный шрам, оставленный яватмой Дел.
Это тоже войдет в легенду. Я даже слабо улыбнулся.
Пока я ждал, стоя в круге охраны, Аббу тихо снял бурнус, перевязь, сандалии. Теперь мы были одеты одинаково, за исключением ожерелья. В его сорок с лишним лет он оставался худощавым и мускулистым. Кожу покрывали многочисленные шрамы, ставшие бледно-розовыми или белыми от времени. Он был Южанином и поэтому человеком некрупным и невысоким, но танцевать ему это не мешало, а даже наоборот — центр тяжести при его росте располагался ниже.
Тайком, я очень глубоко вздохнул, чтобы поднять и развести ребра, впуская побольше воздуха, потом медленно и ровно выдохнул, встряхнул руками. Кожу начинало покалывать, дрожь забиралась в желудок и дразнила меня щекоткой — такое всегда предшествовало танцу.
Умир Безжалостный говорил, что я выигрываю танцы только благодаря своим физическим талантам. Что мое настоящее мастерство никогда всерьез не проверялись чтобы подтвердить или развенчать легенду. Этот танец, я знал, был другим. Я не мог выиграть его грубой физической силой. Мне предстояло наконец-то выяснить, чего я стою в круге.
Я подумал о Суле. Подумал о Дел. Подумал о безымянной матери, которая родила меня в песках, а потом оставила там умирать. Так много лет назад: тридцать шесть, тридцать семь, тридцать восемь…
Аиды, какая разница?
Главное сейчас, что я войду в круг с Аббу Бенсиром.
Толпа заволновалась, люди начала перешептываться и наконец от дворца до круга разомкнулся широкий проход: Сабра, дочь Аладара, вышла во двор. Ее сопровождали одетые во все белое евнухи. Они быстро поставили легкие навесы, навалили гору подушек, на вершине которой и уселась Сабра. Несколько евнухов встали за ее спиной с опахалами. Она была одета во все красное: кровавая туника, штаны, ярко-красный тюрбан и прозрачная вуаль скромности с крошечными золотыми кисточками. Кожаные туфельки тоже были красными, а тончайшие подошвы покрывала блестящая, золотая фольга. Всем своим видом Сабра демонстрировала свое презрение ко всем, кто беднее ее, даже к торговцам и богачам, которых она пригласила.
Она подняла маленькую изящную руку и все замолчали. Ее звонкий голос пронесся по всему двору, залетая во все щели — она умела подчинять себе толпу.
— Достойные гости, сегодня вы станете свидетелями справедливости, которой добьется ваш могущественный, хотя и скромный, новый танзир, предложив принять решение, как того и требует древнейшая Южная традиция, кругу. И пусть более никто не задает вопросов, не понимая, что за танцоры встретятся в этом танце: это Аббу Бенсир, которого все вы знаете, и Песчаный Тигр.
Я вздохнул и отставил ногу, а люди во дворе снова забормотали. Похоже вступительная часть должна была закончиться не скоро.
— Аббу Бенсир, — повторила она, — человек, которого без преувеличения можно назвать величайшим танцором меча Юга, обученный самым достойным и самым почитаемым шодо Алимата, школы, куда попадают только лучшие из лучших.
Об этом знал весь Юг.
— И Песчаный Тигр, тоже пришедший в Алимат и обученный тем же шодо, но отрекшийся от всего, чему учил его учитель, потерявший свою честь, позабывший что такое совесть и закон. Разве можно пасть еще ниже? Он убил трех беззащитных людей: моего отца, Аладара — прежнего танзира Джулы… — ее голос мастерски сорвался, и, помедлив секунду, она продемонстрировала, умение быстро брать себя в руки, спокойно продолжив: — …а также джихади, великого мессию, которого ждал весь Юг, жадно слушая легенды и предсказания, потому что он должен был спасти всех нас, превратив песок в траву.
— Или в стекло, — пробормотал я.
— И наконец он же чернейшим колдовством убил Оракула, посланного всем нам подготовить путь для джихади, чтобы и мы могли стать свидетелями его появления и достойно приветствовать его.
— Это еще не все? — пробормотал я.
Сабра прижала руку к сердцу и скромно склонила голову.
— Я простая женщина и потому недостойна… но я сделала это. Ради Джулы и ради всего Юга — я отомщу тебе за смерти трех людей, которых все мы так любили!
Аиды, что за представление.
— Итак, — тихо продолжила она, — сегодня я свершу правосудие. Сегодня я представлю вам танец, равного которому не было и не будет. Танец до смерти. Истинный танец, в котором правда восторжествует, танец с принесением обязующих клятв, как и принято в Алимате. Все произойдет согласно кодексу. Все традиции будут соблюдены.
— В таком случае может быть мне дадут меч? — крикнул я.
Реакция зрителей не обманула моих ожиданий. Своим замечанием я разрушил единоличную власть Сабры над толпой, удивил торговцев и богачей, рассмешил танцоров мечей. Напряжение, которое так старалась создать Сабра, тут же развеялось.
Ей это не понравилось.
— Сюда, — приказала она и хлопнула в ладоши. Один охранник подтолкнул меня к ее подушкам. Черные глаза смотрели с ненавистью, но накрашенные ярко-красные губы сладко улыбались под прозрачной красной вуалью. — Меч? — повторила она. — Конечно меч будет. Очень особый меч, — Сабра щелкнула пальцами. — И конечно ты узнаешь его. Он тоже часть легенды.
На секунду, всего лишь на секунду, я подумал, что это будет Самиэль. А потом понял, что только дураку могла прийти в голову такая мысль. Даже если Сабра ничего не знала о яватмах до того, как отправилась в погоню за мной, Аббу наверняка успел ей все рассказать. А он знал достаточно чтобы объяснить, как осторожно нужно обращаться с Северными мечами. Он видел и мою яватму, и яватму Дел. Аббу зря не рискует.
Так что не Самиэль, полный Чоса и Южной магии. Вспыхнувшая было надежда быстро умерла.
Ко мне шел евнух, держа на вытянутых руках продолговатую красную подушку. На ней лежал меч, Южный меч. И очень знакомый: благословенный шодо, с клинком из голубой стали.
Сила, как песок, вытекла из меня.
— Откуда у тебя этот меч?
— Ты был неосторожен, — сказала она, — и небрежен с легендой. И от этого мне только слаще. — Ее глаза жадно впились в мое лицо, изучая его. Увиденное ей польстило; Сабра улыбнулась, засмеялась и злобно прошептала.
— Я приказала восстановить его, чтобы легенда была полной.
Я крепко стиснул зубы.
— Но он сломан, — тупо пробормотал я. — Разящий сломан.
Корнев Павел
Шилова Юлия
Муркок Майкл
Шидловский Дмитрий
Конюшевский Владислав
Посняков Андрей