незапертом буфете. Безделушки и произведения искусства были выставлены на
всеобщее обозрение, и жизнь продолжалась, словно все социальные потрясения
остановились у порога этого особняка.
лишились своих вещей, и она видела их гнев и огорчение. Она помнила
торговок, без зазрения совести рыскавших по покоям фрейлин, хватавших их
пожитки, и одна мысль об этом вызывала в ней чувство беспомощной ярости.
Только теперь Элистэ знала, что делать, и с ней такого больше не случится
- она сама не допустит. Графиня может с презрением относиться ко всяким
мерам защиты, а ее внучка пренебрегать ими не собирается. Свои личные
сокровища она спрячет там, где эти разбойники их не найдут.
было не так уж много. Как и любая девушка ее положения, она имела набор
красивых украшений, но не слишком дорогих, потому что ценные украшения
обычно носили замужние женщины. Тем не менее она обладала несколькими
стоящими вещицами, которые когда-то принадлежали ее бабушке по отцу, - к
счастью, во время взятия Бевиэра они хранились у Цераленн. Среди них были
несколько брелоков, подарки от подруг и поклонников, вызывавшие у нее
теплые чувства, и, самое главное, подарки от дядюшки Кинца -
восхитительные волшебные безделушки, которыми она дорожила просто потому,
что была сердечно привязана к их дарителю, а фарфоровый венок,
составленный из сотни разных цветов, каждый из которых испускал изысканный
аромат, являлся истинной редкостью. Несомненной ценностью было и зеркальце
в золотой оправе, в котором постоянно появлялись чудесные сказочные
пейзажи с розовыми облаками, а еще забавные игральные кости с коварно
меняющимися гранями, украшенные бриллиантами, и другие вещицы подобного
рода, потерять которые было бы немыслимо.
веером и наблюдая за тем, как Кэрт зашивает драгоценности в складки нижних
юбок и рубашек. С открытой дверью и окном дышать было бы легче, но Элистэ
распорядилась ничего не открывать, чтобы обезопасить их от неожиданного
вторжения слуг, которые могли увидеть то, чего им видеть не полагалось, и
более того - рассказать об этом своей госпоже. Хоть Элистэ и действовала с
полной убежденностью в собственной правоте, сносить презрение бабушки ей
вовсе не хотелось. Занавески на окне были задернуты, чтобы
воспрепятствовать обзору извне, и останутся так до конца работы.
Подстегиваемая неудобствами, Кэрт работала быстро, делая крупные стежки,
наметывала, подшивала кромку. Желая ускорить дело, Элистэ тоже взяла
банкноту в сто рекко, полученную в подарок ко дню рождения, и собственными
руками зашила сложенную бумажку в прореху на подкладке маленького красного
ошейника Принца во Пуха.
нужно было спрятать отдельно, но Элистэ уже все продумала.
шкатулку. - И уложи оставшееся.
вещицей был фарфоровый венок, бережно завернутый во множество слоев ткани.
теперь что, госпожа?
вручила горничной похищенную в саду лопату.
пиратов?
Кэрт. - Вышибает ему мозги, чтобы тот не проболтался.
пока ты в безопасности.
осторожно приоткрыла дверь и высунула голову в коридор, бросив быстрый
взгляд по сторонам - совсем как год назад, в ту ночь, когда она украдкой
выходила из отцовского дома, чтобы спасти Дрефа сын-Цино. На нее нахлынули
воспоминания той ночи - посеребренные лунным светом поля и холмы, фигура
похожего на мотылька дяди Кинца, выскочившего из-за камня, удивительное
ощущение иллюзорной ликантропии, конюшни в ночном мраке, наконец, уход
Дрефа сын-Цино в темноту и охватившее ее чувство необъяснимого отчаяния.
Отзвук этого отчаяния она чувствовала до сих пор - но думать об этом
сейчас было не время. Элистэ выскользнула в переднюю. Кэрт последовала за
ней.
тихонько выйти через парадную дверь, обойти дом и очутиться в саду,
избежав таким образом встречи с прислугой. Этот план был вполне реальным и
осуществимым, если бы не поразительное невезение. Как только они
спустились в холл, неожиданно раздался стук в дверь. Какие могли быть
гости в десять часов? Однако дверь дрожала под ударами, становившимися все
более настойчивыми.
шкатулку к груди, Кэрт сделала шаг назад, словно обдумывая, не ринуться ли
ей наверх. Но было поздно. Дворецкий со своей неуместной исполнительностью
уже спешил на стук. Он отодвинул засов, и тут обеими девушками овладело
любопытство.
лета, его осанистую фигуру скрывал грязно-коричневый плащ. Даже под
складками плаща было видно, как его грудь вздымается и опускается от
частого дыхания. Лицо пришельца почти полностью скрывала тень от низко
надвинутой широкополой шляпы. В одной руке он держал небольшой саквояж.
речь носила характерный оттенок Возвышенных, в голосе чувствовалась
тревога, и он показался Элистэ знакомым.
сомнением осмотрев гостя.
настойчивостью чувствовалось растущее отчаяние. А голос был определенно
знакомым.
высекли, негодяй!
начал закрывать двери.
Когда она заговорила, мужчины в изумлении воззрились на девушку, только
теперь заметив ее присутствие. Она двинулась навстречу гостю.
Элистэ, и дворецкий удалился. - Кэрт, ты можешь идти, - сказала она
многозначительно, и горничная обрадованно поспешила наверх, унося
предательскую шкатулку. Элистэ снова повернулась к гостю: - Ваше
превосходительство...
взглянула в испуганные глаза маркиза во Льё в'Ольяра. Не удивительно, что
она не сразу узнала его: белого парика на месте не оказалось, его
собственные редкие седеющие волосы прилипли к потному лбу, он был бледен,
одежда выглядела не вполне опрятно, а обычное хладнокровие уступило место
волнению.
Шеррине? Ну да, вы здесь, а где графиня?
Элистэ провела его в гостиную, и он сел, стараясь держаться подальше от
окон, несмотря на жаркую погоду.
с трудом подавляя растущее любопытство. К ее изумлению, маркиз отказался,
чего раньше никогда не случалось. И никогда не бывало, чтобы он с таким
неприкрытым равнодушием относился к ее присутствию и улыбкам, - теперь он
держался как человек, которому не до пустяков. В сущности, он едва ее
замечал.
вежливые банальности, нервно барабаня пальцами по ручке кресла. Ее попытки
поддерживать беседу были тщетны, и, наконец, к великому облегчению обоих,
вошла Цераленн, невозмутимая и собранная, как всегда.
послать за ним кого-нибудь из своих... он поймет... только вызовите его!
истерике. Она не могла понять причины. Однако отметила, что бабушка не
растерялась и не удивилась. Цераленн дернула шнур звонка. Появившийся
слуга выслушал отданные вполголоса распоряжения и удалился. Графиня
повернулась к своему гостю, стоявшему с позеленевшим лицом.
попытки соблюсти приличия, уныло ссутулился в кресле. Хозяйка дома и не
пыталась вовлечь его в разговор.
Мацумото Сэйте
Андреев Николай
Маккарти Кормак
Контровский Владимир
Белов Вольф
Зыков Виталий