челом, которое, как показатель богатства мыслей, было бы непомерным даже для
Шекспира.
тетушки мистера Ф., - как я откровенно призналась мистеру Ф., когда он мне
сделал предложение, можете себе представить, он мне семь раз делал
предложение, раз на пароходе, раз в церкви, раз в наемной карете, раз верхом
на осле в Тэнбридж-Уэллс *, и еще три раза просто на коленях, поэзия ушла из
моей жизни вместе с Артуром Кленнэмом, когда жестокосердные родители
разлучили нас, мы окаменели, и суровая действительность вступила в свои
права, но мистер Ф., к его чести, сказал, что он об этом знает и что это его
даже больше устраивает, и тогда жребий был брошен, я дала согласие, такова
жизнь, душенька моя, однако что бы ни говорили, мы гнемся, но не ломаемся, и
я вас очень прошу, завтракайте в свое удовольствие, пока я схожу к тетушке
мистера Ф.
разумению разбираться в этом беспорядочном потоке слов. Но вскоре она
появилась снова и принялась, наконец, сама за еду, не переставая в то же
время тараторить.
ложки какой-то коричневой жидкости с сильным запахом спиртного, - мой врач
требует, чтобы я аккуратнейшим образом выполняла его предписания, хотя это
очень невкусно, но что делать, здоровье у меня подорвано с юности, с тех
самых пор, когда у меня отняли Артура и я, должно быть, слишком много
плакала в соседней комнате на диване, а вы давно его знаете?
чего потребовалось некоторое время, так как она решительно не поспевала за
галопом своей новой покровительницы, - она ответила, что знает мистера
Кленнэма со времени его возвращения в Англию.
подхватила Флора, - разве только если вы ездили в Китай или состояли с ним в
переписке, но на это не похоже, потому что у всех заморских путешественников
лица такого цвета, как красное дерево, а вы совсем беленькая, а что касается
переписки, то о чем бы вам, собственно, ему писать, разве только просить,
чтобы он вам прислал чая, стало быть, вы с ним познакомились у его матери,
твердого ума женщина и твердой воли тоже, но сурова, ужас до чего сурова -
была бы самая подходящая матушка для Железной Маски *.
приятнее, если я могу изменить к лучшему свое мнение о матери Артура, а вот
любопытно, что она обо мне думает, когда я немножко увлекусь разговором, что
со мной случается, а она сидит и смотрит на меня выпучив глаза, точно чучело
Судьбы в тележке с колесами - нехорошо, правда, так говорить, не виновата же
она, что больна - да, любопытно, но я этого не знаю и даже вообразить себе
не могу.
Доррит, нерешительно оглядываясь по сторонам. - С чего прикажете начинать?
еще чаю и добавляя в чашку еще дозу лекарства, предписанного ей врачом, нет
никакой нужды торопиться, давайте-ка лучше поговорим по душам про нашего
общего друга - как это сухо и холодно звучит для меня, впрочем, что это я,
напротив очень даже прилично, наш общий друг - куда приятнее, чем
обмениваться учтивыми замечаниями и при этом чувствовать себя (речь,
разумеется, обо мне, а не о вас), как тот мальчик из Спарты, которого грызла
лисица *, а он молчал, извините, пожалуйста, что я про него вспомнила, из
всех несносных мальчишек на свете этот самый несносный.
работа не мешает. Право же, так будет лучше.
белоснежными носовыми платками. Крошка Доррит радостно пододвинула ее к
себе, достала из кармана свой рабочий мешочек, вдела нитку в иголку и
принялась подрубать край платка.
совсем здоровы?
готовясь к долгим и обстоятельным излияниям, - и понеслась во весь карьер.
Не довольствуясь словами, она то выразительно качала головой, то испускала
красноречивейшие вздохи, усиленно действуя при этом бровями, и лишь изредка
поглядывала на кроткое лицо, склонявшееся над работой по другую сторону
стола.
это обстоятельство должно быть известно, во-первых, я о нем уже вскользь
упоминала, а во-вторых, я чувствую, что это написано у меня на лбу огненными
не буквами, а как-то иначе, не помню, словом, еще до моего знакомства с
мистером Ф. я была невестой Артура Кленнэма - мистер Кленнэм, это на людях,
в угоду условности, но здесь он для меня Артур - мы души не чаяли друг в
друге, это была весна нашей жизни, это было блаженство, это был экстаз, ну и
все такое прочее, так вот, когда нас вынудили расстаться, мы оба окаменели,
и в этом виде Артур уехал в Китай, а я вышла за покойного мистера Ф.,
который, таким образом, получил в жены статую.
испытывая от всего этого необыкновенное удовольствие.
чувствовала, что окончательно превратилась в мрамор, а тетушка мистера Ф.
ехала за нами в наемной карете, но это видно была какая-то развалюшка, иначе
разве она сломалась бы за две улицы от дома, так что тетушку мистера Ф.
пришлось нести в плетеном кресле, точно чучело Гая Фокса в день пятого
ноября, но скажу только, что унылая церемония завтрака состоялась внизу, в
столовой, что папаша переел маринованной лососины и потом целый месяц маялся
животом и что мы с мистером Ф. отправились в свадебное путешествие за
границу, в Кале *, где на пристани комиссионеры вступили из-за нас в драку и
даже разлучили нас, но только временно, вечная разлука еще была впереди.
слишком заботясь о связности своего рассказа, что, впрочем, бывает и с
существами из плоти и крови.
был в отличном расположении духа, аппетит у него был отменный, французская
кухня ему нравилась, вино он находил слабоватым, но недурным на вкус, и мы
вернулись в Лондон и поселились на Литл-Гослинг-стрит, дом номер тридцать,
по соседству с Лондонскими доками, и мы сразу догадались, что служанка
ворует пух из запасной перины и продает, но не успели ее уличить, потому что
тут у мистера Ф. случился сильный приступ подагры и он вознесся в лучший
мир.
участь, Флора покачала головой и вытерла глаза.
мужа, только скажешь слово "спаржа" - и, пожалуйста, уже спаржа на столе,
или намекнешь, что, дескать, приятно бы отведать чего-нибудь тонкого,
изысканного и, пожалуйста, целая пинта, словно по волшебству, конечно, тут
не было блаженства, но было благополучие, и я вернулась к папаше в дом, и
жила там тихо и спокойно несколько лет, и вдруг однажды папаша вваливается
ко мне, как ни в чем не бывало, и говорит, что внизу сидит Артур Кленнэм и
дожидается меня, и я сошла вниз, и не спрашивайте, что я почувствовала,
когда увидела, что он все такой же, и узнала, что он не женат.
чувства, заставила бы дрогнуть любые пальцы, но не те, что проворно водили
иголкой по ту сторону стола. Все так же ровно клали они стежок за стежком, и
все так же внимательно склонялась над ними аккуратно причесанная головка.
по-прежнему, и чем все это может кончиться и когда, за нами следят со всех
сторон и, быть может, нам суждено истаять в тоске друг о друге, так и не
соединившись, нам нельзя себя выдать ни словом, ни взглядом, ни движеньем,
мы должны быть немы, как могила, поэтому не удивляйтесь, если вам покажется
иногда, что я холодна с Артуром, или Артур со мной, к тому есть роковые
причины, но мы друг друга понимаем и этого довольно, тсс!
деле верила тому, что говорила. Впрочем, она не притворялась; роль сирены
настолько увлекала ее, что, войдя в эту роль, она уже не отличала правды от
вымысла.
тайн, но тсс! никому ни слова, полните, милое моя дитя, ради Артура я всегда
готова быть вам другом, и, памятуя об Артуре, вы всегда можете на меля
рассчитывать.
своего места, и холодные губы прикоснулись к руке Флоры.
сирены в обыкновенную добрую женщину и значительно выиграв от такого
превращения. - Не работайте сегодня, вы и впрямь нездоровы, у вас и впрямь
сил нет.
мистера Кленнэма, хлопотавшего за меня перед той, кого он так давно знает и
любит.
побуждала все же отдавать предпочтение правде, когда было время подумать, -
не стоит, пожалуй, сейчас говорить об этом, в конце концов ни за что нельзя
поручиться, но это не так уж важно, вы лучше прилягте и отдохните.
довести дело до конца, - возразила Крошка Доррит со слабой улыбкой. - Я
Шилова Юлия
Володихин Дмитрий
Володихин Дмитрий
Быков Василий
Зыков Виталий
Кервуд Оливер Дж.