составило бы контрольный пакет. Я бы очень хотел, чтобы именно ты купил
эти семьдесят акций, хотя с тем же успехом могу их взять и на свое имя -
лишь бы сохранить их за нами. Тогда ты сделаешь президентом кого захочешь,
а дальше все пойдет как по маслу.
что в делах этой компании Роберт держит его сторону, и давно догадывался о
намерении брата пойти на мировую. Так вот она - оливковая ветвь в виде
контроля над компанией с полуторамиллионным капиталом!
щедрый подарок. С чего это тебе вздумалось?
годы не давала покоя та история с завещанием и то, что ты лишился
должности секретаря-казначея, и другие недоразумения. Я не хочу ворошить
старое - ты, я вижу, улыбаешься, - но почему не высказать тебе моих
мыслей? В прошлом я был порядком честолюбив. И как раз в то время, когда
умер отец, я носился с планами создания Каретного треста и боялся, что ты
их не одобришь. С тех пор я часто думал, что поступил нехорошо, но дело
уже было сделано. Но то, с чего я сегодня начал...
что теперь такие вещи не имеют для тебя большого значения. Я понимаю, что
важнее было что-то предпринять тогда, а не сейчас. Но все же я искренне
думал заинтересовать тебя своим предложением. Я думал, оно послужит
началом. Скажу по совести, я хотел, чтобы это был первый шаг к нашему
примирению, ведь мы как-никак братья.
Роберта помогли ему в прошлом? По существу никто иной, как Роберт, толкнул
его на брак с миссис Джералд; и хотя истинно страдающим лицом оказалась
одна Дженни, Лестер до сих пор на него досадовал. Правда, Роберт не лишил
его четвертой части отцовского состояния, но зато и не помог получить ее.
А теперь воображает, что своим предложением сразу поправит дело. Не хорошо
это. И глупо. И вообще странная штука - жизнь!
твои мотивы. Но не вижу, зачем это мне. Случай представился тебе, ты им
пользуйся. А я не хочу. Если ты купишь эти акции, я согласен на все
мероприятия, какие ты найдешь нужным провести. Я теперь достаточно богат.
Что прошло, то прошло. Я не отказываюсь время от времени встречаться и
беседовать с тобой. А ведь это все, что тебе нужно. Комбинация, которую ты
мне предлагаешь, - попросту штукатурка, чтобы заделать старую трещину.
Тебе нужно мое расположение - пожалуйста. Я не питаю к тебе злобы. И не
собираюсь тебе вредить.
прошлом, как бы ни был обижен им сейчас, все же это замечательный человек.
руководили не мелочные соображения. Мне действительно хотелось помириться
с тобой. Больше я не буду к этому возвращаться. Ты в ближайшее время в
Цинциннати не собираешься?
Вспомним молодость.
времена Дженни не дождался бы такого приглашения. Ничто не заставило бы
его родных отнестись к ней по-человечески. "А впрочем, они, может быть, и
не виноваты, - подумал он. - Бог с ними".
назначено деловое свидание, и взглянул на часы.
я надеюсь, что впредь мы будем не совсем чужими друг другу.
быстро удаляющемуся Лестеру, Роберт испытывал смутное чувство раскаяния и
не выполненного долга. Лестер - незаурядный человек. Почему же всегда,
даже до появления Дженни, между ними стояла какая-то стена? Потом Роберт
вспомнил своя давнишние мысли о "темных сделках". Да, вот чего не хватает
Лестеру - в нем нет коварства, он не способен на жестокость. Ах ты, черт
возьми!
он плох - не хуже многих и многих других. К чему осуждать его? Еще
неизвестно, как он сам поступил бы на месте Роберта. Роберт купается в
деньгах. Он тоже. Теперь ему ясно, как все получилось, - почему он
оказался жертвой, почему управление огромным отцовским состоянием было
доверено Роберту. "Такова жизнь, - думал он. - Не все ли равно? У меня
достаточно средств. Так о чем же еще беспокоиться?"
61
веками библейской формуле, человеку отпущено для жизни семьдесят лет.
Формула эта, бесконечно повторяемая из рода в род, так крепко внедрилась в
сознание людей, что принимается как непреложная истина. На самом же деле
человек, хотя бы и считающий себя смертным, органически способен прожить в
пять раз дольше, и жизнь его в самом деле была бы много продолжительнее,
если бы только он знал, что живет не тело, а дух, что возраст - это
иллюзия и что смерти нет. Однако веками укореняющуюся мысль - плод
неведомо каких материалистических гипотез - чрезвычайно трудно вытравить
из сознания, и каждый день люди умирают, словно повинуясь этой, с
покорностью и страхом принятой ими математической формуле.
что жить ему осталось самое большее двадцать лет, а может, и меньше. Ну
что ж, он прожил завидную жизнь. Жаловаться не на что. Если смерть придет,
он готов к ней. Он встретит ее без жалоб, без борьбы. Ведь жизнь в
большинстве своих проявлений всего только глупая комедия.
жизнь вообще только иллюзия? Во всяком случае, она очень похожа на сон,
подчас - на скверный сон. Что поддерживает в нем изо дня в день сознание
реальности жизни? Видимое общение с людьми: заседания правлений,
обсуждение всевозможных планов с отдельными лицами и организациями,
светские приемы жены. Летти обожала его и называла своим мудрым старым
философом. Так же, как Дженни, она восхищалась его невозмутимой твердостью
перед лицом всяческих передряг. Казалось, ни удары, ни улыбки судьбы не
способны были взволновать Лестера или вывести его из равновесия. Он не
желал пугаться. Не желал отступать от своих убеждений, симпатий и
антипатий, и его приходилось отрывать от них силой, что не всегда
удавалось. По собственному выражению, он желал одного: "смотреть фактам в
глаза" и бороться. Заставить его бороться было не трудно, но эта борьба
выражалась в упорном сопротивлении. Он сопротивлялся всем попыткам
насильно столкнуть его в воду. Даже если в конце концов его все же
сталкивали, взгляд его на необходимость сопротивления оставался
неизменным.
только земных благ и соглашался лишь на самое лучшее. Стоило внутренней
отделке его дома хоть немного поблекнуть, как он требовал, чтобы гардины
были сорваны, мебель продана и весь дом отделан заново. Во время его
путешествий деньги должны были прокладывать и расчищать ему дорогу. Он не
терпел пререканий, ненужных разговоров, "дурацкой болтовни", как он сам
называл это. С ним полагалось либо беседовать на интересующие его темы,
либо не разговаривать совсем. Летти прекрасно понимала его. Она шутливо
трепала его по щеке или брала обеими руками за голову и уверяла, что он
медведь, но очень симпатичный и милый медведь.
бесплотное средоточие ангельской сущности.
злого умысла, делал ей иногда очень больно. Тогда Лестер спешил утешить ее
лаской - он хорошо знал, что она, несмотря на всю свою энергию и
самостоятельность, зависит от него. А ей всегда было ясно, что он может
обойтись и без нее. Жалея ее, он пытался это скрывать, притворялся, что
она ему необходима, но ему не удавалось обмануть ни ее, ни себя, Летти же
действительно цеплялась за него всеми силами. Так важно, когда в нашем
изменчивом непрочном мире рядом с тобой есть столь определенная и
постоянная величина, как этот мужественный человек. Чувствуешь себя как у
приветливой лампы в темной комнате или у пылающего костра на холодной
улице. Лестер ничего не боится. Он уверен, что умеет жить и сумеет
умереть.
по всякому поводу. Теперь, когда Лестер привел в порядок свои финансовые
дела и крепко держал в руках все нити, когда большая часть его состояния
была вложена в акции крупнейших компаний, директорам которых не было
другого дела, кроме как санкционировать инициативу своих честолюбивых
администраторов, у него оставалось вдоволь свободного времени. Он много
разъезжал с Летти по модным курортам Европы и Америки. Он полюбил азартные
игры - ему нравилось делать крупные ставки, рискуя все потерять, если не
вовремя остановится колесо или не туда покатится шарик; он еще больше
пристрастился к спиртному - не как пьяница, но как человек, который любит
Конюшевский Владислав
Белов Вольф
Бажанов Олег
Акунин Борис
Никитин Юрий
Юрьев Сергей