здорова. Он обнимает мокрого больного:
ничего не берем.
серьезно продолжает, направляясь уже к мельнице, где Осадчий отпирает
замок:
должны заявить за две недели, прислать за профессором лошадей, а кроме
того, ведра и вода ваши. Хотите, и папашу вашего вылечим. И мамашу можно.
кто-то.
собой.
слово чести, пропав, от сволочь! Ну й хлопець же, та хочь бы тоби
засмиявся... Добрый доктор...
отдается приказание продолжать. Теперь тон работы диаметрально
противоположный: клиенты с чрезмерной даже готовностью исполняют все
распоряжения Кудлатого, беспрекословно подчиняются установленной очереди и
с жадностью прислушиваются к каждому слову Лаптя, который действительно
неистощим и на слово и на мимику.
усаживаясь на воз, страстно вспоминают:
так нихто и до церкви не ходыв бы.
Га-га-га-га...
головой:
заматюкается...
приезжающие к нам помольцы то и дело вспоминали об этом прекрасном
учреждении и непременно хотели ближе познакомиться с Лаптем. Лапоть
серьезно и дружелюбно подавал им руку:
голым плечам:
не прывести до тебе водяного ликаря з колонии. Бо, кажуть, вин можеть и до
дому выихаты...
бодро, дисциплина ходила на строгих мягких лапах и осторожно, "за ручку",
переставляла случайных наарушителей на правильные места#19.
друзья сдали позиции. Председателем стал Павло Павлович Николаенко, а из
колонистов в сельсовет попал денис Кудлатый.
человек под командой Буруна. Бурун был признанный командир четвертого
сводного, и никто из колонистов не претендовал на эту трудную, но почетную
роль.
говорили, что он работает "без сигнала", потому что для четвертого
сводного ни сигнал на работу, ни сигнал с работы не давался. Четвертый
сводный Буруна сейчас работает у молотилки.
выстраивается вдоль цветника против главного входа в белый дом. На правом
фланге шеренги колонистов выстраиваются все воспитатели. Они, собственно
говоря, не обязаны участвовать в работе четвертого сводного, кроме двух,
назначенных в порядке рабочего дежурства, но давно уже считается хорошим
тоном в колонии поработать в четвертом сводном, и поэтому ни один
уважающий себя человек не прозевает приказа об организации четвертого
сводного. На правом фланге поместились и Шере, и Калина Иванович, и
Силантий Отченаш, и Оксана, и Рахиль, и две прачки,
и Спиридон секретарь, и находящийся в отпуску старший вальцовщик с
мельницы, и колесный инструктор Козырь, и рыжий и угрюмый наш садовник
Мизяк, и его жена, красавица Наденька, и жена Журбина, и еще какие-то люди
- я даже всех и не знаю.
девятого отрядов, второго отряда конюхов, третьего отряда коровников - все
здесь.
пришла к нам в стареньком ситцевом сарафане, не становится в строй, а
сидит на крылечке и беседует с Буруном. Мария Кондратьевна с некоторых пор
не приглашает меня ни на чай, ни на мороженое, но относится ко мне не
менее ласково, чем к другим, и я на нее ни за что не в обиде. Мне она
нравится даже больше прежнего: серьезнее и строже стали у нее глаза и
душевнее шутка. За это время познакомилась Мария Кондратьевна со многими
пацанами и девчатами, подружилась с Силантием, попробовала на вес и
некоторые наши тяжелые характеры. Милый и прекрасный человек Мария
Кондратьевна, и все же я ей говорю потихоньку:
рядах.
пальчиками капризный и тоже розовый локон и немножко хрипло, из самой
глубины груди отвечает:
зерна.
сводному, вы расскажете.
Мария Кондратьевна уже на правом фланге звонко смеется чему-то, а Калина
Иванович галантерейно пожимает ей руку и тоже смеется, как
квалифицированный фавн.
Играя мальчишескими пружинными талиями, вышли и приготовились четыре
трубача. Подтянулись, посуровели колонисты.
Настя Ночевная, в лучшем своем платье, с красной повязкой на руке, под
барабанный грохот и серебрянный привет трубачей провела на правый фланг
шелковое горьковское знамя, охраняемое двумя настороженно холодными
штыками.
оглянулась на меня Мария Кондратьевна, но марш барабанщиков всех приводит
к порядку. Четвертый сводный вышел на работу.
отряд туда, где давно красуется высокий стройный стог пшеницы, сложенный
Силантием, и несколько стогов поменьше и не таких стройных - ржи, овса,
ячменя и еще той замечательной ржи, которую даже грачи не могли узнать и
смешивали с ячменем; эти стоги сложены Карабановым, Чоботом, Федоренко, и
нужно признать - как ни парились хлопцы, как не задавались, а перещеголять
Силантия не смогли.
сводного измазанные серьезные машинисты. Молотилка же наша собственная,
только весной купленная в рассрочку, новенькая, кака вся наша жизнь.
недаром он старый комсвод-четыре. Над стогом овса, назначенного к обмолоту
последним, развевается наше знамя.
людное и веселое место. здесь блестят глазами девчата, покрытые
золотисто-серой пшеничной пылью, из ребят только Лапоть. Он неутомимо не
разгибает ни спины, ни языка. На главном, ответственном пункте лысина
Силантия и пропитанный той же пылью его незадавшийся ус.
Шилова Юлия
Сертаков Виталий
Максимов Альберт
Афанасьев Роман
Афанасьев Роман
Глуховский Дмитрий