одно, и этого он уже добился: они с ним торгуют. Почему бы не продавать им
идолов, если они поклоняются идолам? И притом за хорошую цену. Он
зарабатывает на этом деньги и заработает еще; он прекрасно знает, какие
заветные двери можно открыть при помощи денег. Как приятно будет в один
прекрасный день посмотреть, насколько высоко он поднимется с деньгами - так
высоко, что его уже не посмеют оттуда сбросить! На душе у Левенталя стало
чуть ли не празднично; он залпом выпил пиво и спросил еще, он предвкушал,
как вечером увидит за своим столом герра Фрейтага и даст тому почувствовать,
что стол - его, Левенталя, и что Фрейтага здесь только терпят из милости...
Левенталь закурил хорошую сигару и не спешил пить вторую кружку пива. Краем
уха он слышал, что эта свинья Рибер хотел вышвырнуть его из каюты - и
остался с носом, потому что этого Рибера тоже никто не желает заполучить в
соседи! Будет что рассказать кузине Саре, когда он наконец, даст Бог,
доберется до Дюссельдорфа. Левенталь был несколько огорчен и разочарован,
когда Фрейтаг не явился к ужину и ему пришлось есть все те же безвкусные
рыбные консервы в одиночестве. Надо уговорить его вернуться за этот стол,
хотя бы для видимости. Надо сказать ему на палубе, когда кругом будет
побольше народу, и громко, чтобы все слышали: мол, вы не обижайтесь на то,
что я тогда сказал, герр Фрейтаг. Мол, если для вас не нашлось другого
места, милости просим за мой стол. Интересно послушать, что он на это
ответит!
официант ответил без обиняков:
переодеваясь к ужину; Лиззи поглядела на нее и вся затрепыхалась, радостно
захихикала. Миссис Тредуэл равнодушно подняла глаза, и Лиззи очертя голову
ляпнула:
встряхнула свое серебристое плиссированное платье, облеклась в него и, на
ходу застегивая пояс, пошла к двери. - Кажется, он полагает, что в целом это
очень приятная перемена - кажется, он имеет в виду, что его теперешнее
общество гораздо лучше прежнего...
Фрейтага выставили из-за капитанского стола?.. Подумай, он столько всякого
мне про себя рассказывал, а вот об этом, про жену, ведь это так важно, не
сказал ни слова! Но он ее просто боготворит!.. А вся эта история -
постыдная, неслыханная, правда?
гнусность.
этому относимся.
вспыхнули. - С каких пор ты ищешь оправданий?
Дэвид? - тихо, огорченно сказала Дженни. - Ты же прекрасно знаешь, что он
женат и без памяти любит жену, он человек общительный, и ему одиноко, тут на
корабле, в сущности, не с кем словом перемолвиться... ох, как глупо, мне
просто совестно об этом говорить. Я тебя не понимаю. Прежде ты никогда не
ревновал...
все равно, пускай, лишь бы...
нежность, та сердечная размягченность, которая всегда только сильней их
запутывала. - Почему тебе хоть немного не льстит, если я ревную? Может быть,
все дело как раз в ревности? А по-другому объяснять мое поведение просто
глупо.
Ты дико разозлишься, Дэвид. Я подумала, может, ты пригласишь Фрейтага за наш
стол, ему, наверно, ужасно неудобно сидеть с тем нелепым человечком...
очаровательной сообразительностью. А может быть, Левенталю тоже нелегко?
не так уж плохо, и, если Фрейтаг перейдет к нам, Левенталь останется один,
как был, так ему вполне уютно.
приятнее, чем с Левенталем? - спросил Дэвид. - Откуда мы знаем, может,
Левенталь его вполне устраивает?
слов не сказал.
нам стали нравиться одни и те же люди. Но тебе удобней спросить.
черты заострились. - Мне кажется, ты пробуешь обращаться со мной как с
мужем.
обращение требуется мужьям.
я с восторгом перейду к Левенталю.
Обменялись холодными взглядами, полными ожесточенного упрямства, и каждый
молчаливо решил: если все это разобьется вдребезги, не я стану подбирать и
склеивать осколки! В другом углу бара, у них обоих на виду, виновник их
ссоры (вернее, предлог для ссоры), Фрейтаг, преспокойно распивал коктейли с
миссис Тредуэл - красивая пара, в отличном настроении, явно не нуждаются,
чтобы к ним лезли с помощью и сочувствием. При виде их все хладнокровие
Дженни, решимость, уверенность в своей правоте развеялись как дым. Она
обернулась к Дэвиду и смиренно подняла первый осколок чего-то, что они
разбили, потом другой и попыталась заново сложить в нечто целое.
кругом всякого, и никак я не отучусь соваться в чужие дела.
самым большим столом в баре - его заняли испанские танцоры, они жадно
поглощали огромные ломти торта и запивали их немыслимым количеством сладкого
кофе с молоком. Фрау Баумгартнер не удержалась и высказала по этому поводу
соответствующее поучительное соображение.
поглядела на мужнин бокал, где едва оставалось на донышке разбавленного
коньяку. - За все плаванье ни разу никто не видел, чтобы они пили что-нибудь
крепче столового вина, а чаще всего они ограничиваются кофе.
бывают лакомки, которые способны сверх меры пристраститься к тортам и
пирожным, и тоже во вред здоровью. - Он окинул беглым, зорким взглядом
коллекцию пирожных со взбитыми сливками на тарелке жены - О нравственности
этих испанцев, какова бы она ни была, нельзя судить по тому, что именно они
едят и пьют, моя дорогая. Что пользы в воздержании от одного лишь алкоголя
тем, кто погряз во множестве других пороков?
как они танцуют, а что женщины кокетничают... ну, они ведь цыганки.
мой милый, хватит малинового сока перед обедом, испортишь аппетит.
укоризненно улыбнулась ему и потом долго сидела, изредка вдыхая аромат
ликера, отпивая по капельке. Но и ликер не доставлял удовольствия... увы,
уже ничто, ничто в жизни не доставляет удовольствия!
шезлонга, опустила на самые брови красную шелковую вуаль, убивая этим сразу
двух зайцев: обрести нежный румянец благодаря отсвету косых солнечных лучей
и укрыться от нескромных взоров, пока она будет вносить новые записи в
дневник - последнее время она его совсем забросила.
или во сне (да, и в самом глубоком сне!) не тосковала по моему Отто, не
хотела бы его видеть и говорить с ним; но в последние дни мне его особенно
недостает, потому что случилась презабавная история, над которой мы очень
посмеялись бы вдвоем, маленькая комедия, прямо хоть сейчас на сцену: некоего
христианина, женатого на еврейке, по ошибке усадили за капитанский стол.
Внешность сего молодого человека весьма обманчива - с виду он вполне
приличен... можно только пожалеть, что он оказался способен на такую
ужасающую безвкусицу. Но сейчас не время спускать кому-либо подобные ошибки
- попросту говоря, ему надо закрыть всякий доступ в общество порядочных
немцев. Мы все за капитанским столом, разумеется, были восхитительно
единодушны - мы решили, что его следует отправить на самое подходящее для
него место: за один стол с евреем. Как я слышала, кое-кто из пассажиров за
другими столами немножко волнуется по этому поводу. Эти ужасные американцы,
и вульгарные Лутцы (швейцарцы!), и еще более вульгарные Баумгартнеры (они,
кажется, из Баварии) выставляют напоказ свое сочувствие этому типу.
Американцы меня не удивляют, они и сами способны на всякую низость и потому
не замечают низости в других; но немцы даже самого невысокого пошиба...
казалось бы, уже одна их кровь должна бы подсказать им правильный отклик на
Акунин Борис
Корнев Павел
Шилова Юлия
Корнев Павел
Володихин Дмитрий
Конан-Дойль Артур